Троецарствие. Дилогия (СИ) - Останин Виталий Сергеевич

Он ведь не угомонился на корейцах‑наемниках, которых послал под Куайцзи, желая помешать Бешеной Цань взять последний город в уезде. И именно благодаря ему по южным землям поползли гнусные слухи о военачальнике, который спелся с демонами. Именно его усилиями переговоры о вассалитете с фракцией Сунь длились так долго и встали мне так дорого. И наконец не кто иной, как он сделал наше зарождающееся речное торговое судоходство, на которое я возлагал столько надежд, практически убыточным.

Узнал я об этом, когда начал глубже вникать в экономику собственной фракции. Казалось бы, имея серьезный кусок Янцзы под контролем, плюс выход к морю, позволявший ввозить и вывозить товары со всего восточного побережья, я должен был купаться в серебре и золоте, а на деле едва сводил концы с концами. Деньги вроде были, но хватало их только впритык. Замахнуться на серьезные проекты или увеличить армию я по‑прежнему не мог себе позволить.

Раньше‑то я как считал? Создам базу, отстрою экономику и пойду дальше Китай спасать – точнее, ставить под твердую руку моего мудрого правления. А на деле выходило близко, но не так. Мало того что в данных условиях, опасаясь удара в спину от Чэна Шу, я не мог двигаться дальше, так еще и таможенные пошлины соседей сжирали почти всю прибыль!

Торговцы разводили руками – а мы, мол, что можем поделать? Да, по участку реки, который контролируют Стражи Длинной Реки проход быстрый и безопасный. Ля Ин, получив в дополнение к своему речному флоту двадцать пять морских джонок, практически вернул благословенные времена правления Хань в акваторию реки от устья до границ уезда Чанша. Торговцы радовались низким пошлинам, защите от пиратов, но стоило им пересечь границы Вэнь, как они тут же сталкивались с драконовским налогообложением.

Переговоры с владетелями‑соседями ни к чему не приводили. Отвечали они охотно, в письмах называли меня «царственным братом», но в ответ на вопрос о пошлинах только руками разводили. Мол, пираты совсем от рук отбились.

«Мы тратим огромные суммы на содержание речного флота! – писали они. – Естественно, расходы на это мы пытаемся возместить с таможенных пошлин. А вы разве поступаете не таким же образом, достопочтенный хоу Вэнь?»

«Блин, нет! – хотелось написать им в ответ. – Флот не жрет столько, сколько вы пишите, я бюджеты Стражи каждый месяц подписываю! Это вы там что‑то мутите, крысы китайские! И флота вашего, речного, про который вы мне тут трындите, я в глаза не видел!»

Но доказывать им свою правоту было совершенно бесполезно. Как и предлагать последовать моему примеру и ввести на всей реке режим «максимального благоприятствования» торговле – это ведь всем принесло бы выгоду. Соседи на каждый мой аргумент находили отговорки и продолжали держать пошлины на прежнем уровне. Причем было такое ощущение, что только для меня!

Подозрения превратились в уверенность, когда одна из моих «птичек» принесла новость. А да, я же еще заделался «мастером над шептунами»[18] и всячески развивал сеть веселых домов по своим городам. Которая наконец начала давать всходы.

В открывшемся недавно публичном доме в Синьду работала приезжая примадонна. Дивной красоты и грации китаянка – это даже Юлька признавала, а ведь она была жуткой ревнивицей. Звали ее Ли Лихуа, и после сделанного ей выгодного предложения, согласилась работать на меня шпионкой.

Она, собственно, и рассказала, что с владетелем города Лулина по имени Юн И встречался эмиссар моего тестя. После чего без всяких на то причин в соседнем уезде вдруг активизировались разбойники, и тамошнему барону пришлось отряжать на борьбу с ними чуть ли не половину своих вооруженных сил. Что, разумеется, тут же сказалось на размере таможенных пошлин – Юн И ведь хотел обеспечить безопасность купцов!

Сложить одно с другим было уже несложно. Дядюшка Шу, рушивший сперва мою речную торговлю, взялся за сухопутную. Прогноз доходов на следующий месяц впервые за все время показал минусовое сальдо. Если так пойдет и дальше, через пару‑тройку месяцев придется запускать процедуру банкротства и продавать слишком дорогие активы. Например, отказываться от содержания личной флотилии в тридцать морских джонок. Да и расходы на Стражу Длинной Реки сокращать. Чего я по понятным причинам делать не собирался.

Не знаю, чего этот старый лис так на меня взъелся? Все же нормально было! Дочку его не обижал, живем душа в душу, хотя вместе до сих пор не спим. К тестю со всем уважением – до сих пор с содроганием вспоминаю ту дыру в бюджете, которую пробил его визит в Куст Бегонии. Так чего еще ему надо? Сам хочет на юге править? Слишком много сыновей, между которыми придется делить свои два города? Обида за то, что кровиночка вместо отца выбрала какого‑то левого мужика? Так тут сам виноват – кто заставлял соглашаться на договорной брак?

В общем, достал меня этот усатый! Настолько достал, что я был готов идти на него войной! Ну, серьезно! Как еще этот клубок противоречий распутывать, если не в стиле Александра Македонского?

– По моим сведениям, финансовые возможности Чэна Шу подходят к концу, – сообщил Мытарь на совете, который я созвал по поводу грядущего экономического кризиса. – Те подарки, которые он сделал соседствующим с нами баронам, чтобы настроить их против нас, истощили его казну. Так что, обескровливая нас, он одновременно бьет и по себе.

– Да пусть хоть все себе отобьёт – мне с того что? – я раздраженно взмахнул руками. – У нас самих казна дно покажет через месяц‑другой. Играть на истощение – путь в никуда, друзья. Мы должны быть сильными и богатыми, чтобы сделать таким же весь Китай!

Соратники согласно закивали и разразились одобрительными возгласами. Следом за Мытарем слово взяла Матушка И. Ее я назначил руководительницей шпионской сети. Обширный круг знакомств пожилой леди, богатый жизненный опыт, познания в медицине и косметологии делали ее идеальной кандидатурой для работы с куртизанками и прочими кукольниками.

– Нам удалось пошатнуть влияние Чэна Шу в провинции Южный Цзаньань. Помогает выстроенная торговая сеть между этими землями и нашими юйчжанскими, а также то, что в последний месяц Чэн Шу поднял подушный налог в полтора раза. Это подтверждает сообщение У Ваньнана о тяжелом финансовом положении вашего тестя. Девочки говорят, что местные чиновники очень падки на подарки – чуть ли не сильнее, чем в последние дни Хань. Если бы у нас было еще полгода, мы могли бы полностью перекупить их.

Такой, в общем‑то, был план до того, как все стало катиться к войне. Взять контроль над узловыми фигурами его княжества, а потом поставить перед фактом – или ты успокаиваешься со своими интригами, и спокойно правишь своим уездом как союзник и друг, или мы тупо поглощаем тебя сперва экономически, а затем – почти бескровно – физически. Евнухи твои драгоценные сами тебя продадут, ведь серебро они любят куда больше своего замечательного гуна.

До того уже дошло, что даже Юлька, как бы ни любила своего отца, была согласна с тем, что старого интригана нужно загонять в угол.

Но потом все вывернулось не так. Чэн Шу пошел ва‑банк, мы в результате тоже просели по деньгам и сейчас на полном серьезе обсуждали военное вторжение.

– Только нет у нас этого полугода, – ответил я Матушке И.

– Его армия насчитывает двадцать пять тысяч человек, – настал черед Прапора докладывать по своему направлению. – В случае необходимости он может рекрутировать за месяц еще примерно столько же. Арсеналы его полны оружия и брони, но даже снаряженными его новые солдаты останутся крестьянами. Те же, кто сейчас несет службу под знаменами Чэн, не участвовали в сражениях уже больше семи лет. И, по моему мнению, потеряли хватку.

Тут у нас преимущество. Моя армия почти полностью была «профессиональной». Даже с учетом последних двух месяцев относительного затишья солдаты не разошлись по земельным наделам, а продолжали нести службу и тренироваться. К тому же все они были ветеранами, прошедшими за короткий срок несколько серьезных сражений. Новичков тестя они порвут, как гопник туалетную бумагу!