Светлана Багдерина - И стали они жить-поживать

— Дело в том, Митрофан, — царица пошла на риск и приблизила свое измученное, но все еще прекрасное лицо к его слегка опухшей физиономии со впалыми небритыми щеками и положила руки ему на плечи, — что все наше царство попало в страшную беду, и кроме тебя, его спасти больше некому.

И тут Граненыч окончательно уверился в том, что количество выпитого спиртного в его случае перешло в качество. Потому что до сих пор только во сне, и то нечасто, к нему являлся представитель царской фамилии и говорил что-нибудь подобное. И каждый раз в своих снах он, Митроха, в ответ лишь испуганно махал руками и отказывался, или убегал, очертя голову, или прятался так, что сам себя потом не мог найти, а потом, проснувшись, горько жалел об этом — ну хоть вот бы раз, дурню, хоть бы и во сне, совершить то, о чем мечталось с детства…

И вот сейчас — опять…

Но теперь-то уж он будет умнее.

Ну, сон — держись.

— Я… г-готов, — решительно мотнул он головой так, что она чуть не оторвалась от тощей шеи, а подбородок ударился о грудь. — Г-где… в-враг? Н-неси… его… с-сюда…

Елена перевела дух и со смесью облегчения и раздражения взглянула на Дионисия: хоть Митроха и поверил, наконец, в ее реальность, толковать о чем-либо с их единственной надеждой, пока она, то бишь, он, был в таком состоянии, было бесполезно.

Но ответного взгляда она не дождалась.

Маленький библиотечный больше не наблюдал за ними — не замеченный никем, он беззвучным кошачьим шагом пересек комнатушку, прильнул ухом к двери и теперь с напряжением, передаваемым даже его спиной, вслушивался в что-то, что, похоже, происходило в коридоре.

— Елена, бежим! — вдруг резко обернулся он и схватил царицу за руку. — Сюда кто-то крадется!

— Кто?.. — побледнела под полотенцем та.

— Не знаю!!! — шепотом прокричал он и, не медля более ни секунды, втянул несопротивляющуюся царицу в стену.

— Н-ну, в-вот… Т-теперь уже они… с-спрятались… — расстройство и разочарование Граненыча можно было черпать ведрами. — А я т-толко… сол… солг… солгал… солгалсился… К-куда же вы?.. А?..

Елена остановилась, едва они скрылись в трубе Пути, и заставила остановиться своего провожатого.

— Что случилось, Дионисий? Что за паника? — едва переводя дыхание, строго спросила она. — Ты меня так напугал! Ничего ведь не было слышно! А Митроха как раз только начинал понимать…

— По коридору кто-то подкрадывался! — горячо зашептал библиотечный, не дожидаясь, пока Елена договорит. — Я точно слышал, и я абсолютно уверен в этом! Он топал и пыхтел, как бегемот на скачках!.. Представь, что было бы, если бы этот "кто-то" вошел к Граненычу и увидел тебя? Не забывай, царица — теперь во дворце у нас нет друзей!..

— О, нет… — всплеснула руками царица. — Только не это…

— Вот видишь, — торжествуя, проговорил библиотечный. — Как было неосмотрительно с твоей стороны забыть обо всем, кроме…

— Я имею ввиду, что если этот "кто-то" войдет сейчас в комнату Граненыча и увидит его пьяным, да еще и с книжкой… — не слушая его, продолжила Елена, — а заколдованные слуги не пьют и книжек уж точно не читают…

— О, нет… — теперь всплеснул руками и Дионисий и, обронив на ходу берет, бросился обратно в клетушку Митрохи. — Только не это…

— Митрофан, быстро, твоя повелительница ждет тебя! — скомандовал грозным шепотом он, сжав в своей крошечной ладошке узкую мозолистую ладонь истопника, и ноги того, не дожидаясь команды от всё еще погруженного в алкоголь и обиды мозга, сами понесли все остальное к стене и через нее. Туда, где ломая руки от нетерпения и страха, ждала их Елена Прекрасная.

И не успела спина Граненыча исчезнуть за бревнами, как дверь его комнатки распахнулась, едва не впечатав ручку в стенку, и внутрь, грозный в своем безмолвии, ввалился Букаха.

— …Ч-что ж вы не дали мне с ним встретиться-то, а? — потягивая из вамаяссьской фарфоровой чашки огуречный рассол, не переставал сокрушаться Граненыч. — Я ж бы его, г-гада, с-своими руками бы п-придушил!.. Г-герой, едрена кочерыжка…

— Вы с ним в разных весовых категориях, — просто объяснил Дионисий, даже не утруждая себя лишним взглядом на костлявую фигуру истопника, словно составленную из палочек.

— Отожрал на царских-то харчах п-пузу, п-паук… — не унимался Граненыч, хмуро поджимая обветренные губы и морща лоб. — Не разглядели мы змею за пазухой, вот это п-плохо…

— Плохо сейчас то, Митроха, — мягко вмешалась Елена, приглушенно выговаривая слова из-за своей многослойной защиты и стараясь дышать не очень глубоко, — что во всем Лукоморске не осталось ни одного человека, способного противостоять колдуну. Кого он не заколдовал, того запугал. И если в самое ближайшее время не придет нам на помощь мой муж с войском, то кто знает, что этот негодяй еще придумает, чтобы задурманить головы и тем, кто еще в своем уме. И тогда, когда Василий и Дмитрий вернутся, они попадут в ловушку.

Граненыч оторвался от своей чашки и неожиданно внимательным и умным взором полупьяных прозрачно-серых глаз вперился в лицо Елене.

— Ты, ваше величество, должно быть, хочешь, чтобы я предупредил их?

— Ты сможешь это сделать, Митрофан? — умоляюще прижала она руки к груди. — Я приказываю тебе… Нет, я прошу тебя… Выберись из дворца… Купи, укради, выпроси, выменяй коня… Скачи к ним… Предупреди их, расскажи им…

— Так где у нас сейчас военный театр-то?

— На гастролях в Лотрании, — недоуменно нахмурилась Елена. — А что?

— Да не ваши плясуны, — покривился в улыбке Митроха. — Боевые действия где сейчас ведутся, говорю?

— А-а… Где-то на южной границе, — пожала плечами Елена. — С Караканским ханством, если ничего не путаю?..

— Ханство Караканское, — выудил откуда-то из-под своего стула маленький справочник купца Дионисий. — На букву "Кы"… Так, так, так… Ага. Есть. Площадь… Население… Политическая система… Валюта… Климатические условия… Ага, вот. "Удаленность от столицы Лукоморья — три недели пути с обозом, конному гонцу — две недели, по распутице — плюс четыре дня".

— Две недели!.. — ахнула царица.

— С половиною, — угрюмо уточнил Дионисий. — Осень на дворе, как-никак.

— Хм… Диспозиция далекая… — почесал взъерошенный затылок Митроха. — В оба конца-то пять недель вынь да положь… М-да-а-а… Пожалуй, как сказал бы генерал Манювринг, мы пойдем другим путем. Пожалуй, ваше величество, я к царю Василию не поскачу…

— Как?!..

— Я к родичам царевны нашей Серафимы в Лесогорье поеду от вашего лица военным атташом, подмоги просить. В два раза быстрее выйдет. Недели в полторы уложусь, поди, в самом худшем случае. Они же сродственники ваши теперь — отказать не должны, если сами ни с кем не воюют.