Светлана Багдерина - И стали они жить-поживать

– Н-ну, в-вот… Т-теперь уже они… с-спрятались… – расстройство и разочарование Граненыча можно было черпать ведрами. – А я т-толко… сол… солг… солгал… солгалсился… К-куда же вы?.. А?..

Елена остановилась, едва они скрылись в трубе Пути, и заставила остановиться своего провожатого.

– Что случилось, Дионисий? Что за паника? – едва переводя дыхание, строго спросила она. – Ты меня так напугал! Ничего ведь не было слышно! А Митроха как раз только начинал понимать…

– По коридору кто-то подкрадывался! – горячо зашептал библиотечный, не дожидаясь, пока Елена договорит. – Я точно слышал, и я абсолютно уверен в этом! Он топал и пыхтел, как бегемот на скачках!.. Представь, что было бы, если бы этот "кто-то" вошел к Граненычу и увидел тебя? Не забывай, царица – теперь во дворце у нас нет друзей!..

– О, нет… – всплеснула руками царица. – Только не это…

– Вот видишь, – торжествуя, проговорил библиотечный. – Как было неосмотрительно с твоей стороны забыть обо всем, кроме…

– Я имею ввиду, что если этот "кто-то" войдет сейчас в комнату Граненыча и увидит его пьяным, да еще и с книжкой… – не слушая его, продолжила Елена, – а заколдованные слуги не пьют и книжек уж точно не читают…

– О, нет… – теперь всплеснул руками и Дионисий и, обронив на ходу берет, бросился обратно в клетушку Митрохи. – Только не это…

– Митрофан, быстро, твоя повелительница ждет тебя! – скомандовал грозным шепотом он, сжав в своей крошечной ладошке узкую мозолистую ладонь истопника, и ноги того, не дожидаясь команды от всё еще погруженного в алкоголь и обиды мозга, сами понесли все остальное к стене и через нее. Туда, где ломая руки от нетерпения и страха, ждала их Елена Прекрасная.

И не успела спина Граненыча исчезнуть за бревнами, как дверь его комнатки распахнулась, едва не впечатав ручку в стенку, и внутрь, грозный в своем безмолвии, ввалился Букаха.

– …Ч-что ж вы не дали мне с ним встретиться-то, а? – потягивая из вамаяссьской фарфоровой чашки огуречный рассол, не переставал сокрушаться Граненыч. – Я ж бы его, г-гада, с-своими руками бы п-придушил!.. Г-герой, едрена кочерыжка…

– Вы с ним в разных весовых категориях, – просто объяснил Дионисий, даже не утруждая себя лишним взглядом на костлявую фигуру истопника, словно составленную из палочек.

– Отожрал на царских-то харчах п-пузу, п-паук… – не унимался Граненыч, хмуро поджимая обветренные губы и морща лоб. – Не разглядели мы змею за пазухой, вот это п-плохо…

– Плохо сейчас то, Митроха, – мягко вмешалась Елена, приглушенно выговаривая слова из-за своей многослойной защиты и стараясь дышать не очень глубоко, – что во всем Лукоморске не осталось ни одного человека, способного противостоять колдуну. Кого он не заколдовал, того запугал. И если в самое ближайшее время не придет нам на помощь мой муж с войском, то кто знает, что этот негодяй еще придумает, чтобы задурманить головы и тем, кто еще в своем уме. И тогда, когда Василий и Дмитрий вернутся, они попадут в ловушку.

Граненыч оторвался от своей чашки и неожиданно внимательным и умным взором полупьяных прозрачно-серых глаз вперился в лицо Елене.

– Ты, ваше величество, должно быть, хочешь, чтобы я предупредил их?

– Ты сможешь это сделать, Митрофан? – умоляюще прижала она руки к груди. – Я приказываю тебе… Нет, я прошу тебя… Выберись из дворца… Купи, укради, выпроси, выменяй коня… Скачи к ним… Предупреди их, расскажи им…

– Так где у нас сейчас военный театр-то?

– На гастролях в Лотрании, – недоуменно нахмурилась Елена. – А что?

– Да не ваши плясуны, – покривился в улыбке Митроха. – Боевые действия где сейчас ведутся, говорю?

– А-а… Где-то на южной границе, – пожала плечами Елена. – С Караканским ханством, если ничего не путаю?..

– Ханство Караканское, – выудил откуда-то из-под своего стула маленький справочник купца Дионисий. – На букву "Кы"… Так, так, так… Ага. Есть. Площадь… Население… Политическая система… Валюта… Климатические условия… Ага, вот. "Удаленность от столицы Лукоморья – три недели пути с обозом, конному гонцу – две недели, по распутице – плюс четыре дня".

– Две недели!.. – ахнула царица.

– С половиною, – угрюмо уточнил Дионисий. – Осень на дворе, как-никак.

– Хм… Диспозиция далекая… – почесал взъерошенный затылок Митроха. – В оба конца-то пять недель вынь да положь… М-да-а-а… Пожалуй, как сказал бы генерал Манювринг, мы пойдем другим путем. Пожалуй, ваше величество, я к царю Василию не поскачу…

– Как?!..

– Я к родичам царевны нашей Серафимы в Лесогорье поеду от вашего лица военным атташом, подмоги просить. В два раза быстрее выйдет. Недели в полторы уложусь, поди, в самом худшем случае. Они же сродственники ваши теперь – отказать не должны, если сами ни с кем не воюют.

– А ведь и вправду… – уважительно покачал головой библиотечный, быстро обдумав и оценив предложение Граненыча.

– Стратегически мыслить надо! – поучающее поднял к потолку указательный палец довольный одобрением истопник.

– Митроха!!!.. – счастливая Елена едва не бросилась истопнику на шею, но вовремя спохватилась и удержала у лица уже начинающее потихоньку то ли выдыхаться, то ли уступать перед напором сивушных масел полотенце. – Ты… гений! Ты… настоящий герой! На, возьми мои украшения – на них в пути ты купишь все, что тебе надо!

И она принялась одной рукой неловко снимать с себя бриллиантовое колье.

– Да ты что, царица! – замахал руками Граненыч. – Чтоб меня с этим ожерельем за вора поймали по дороге? Или ограбили? Или, спаси-сохрани, убили? Нет, не надо, и не думай. Я лучше к куму шорнику в городе мимоходом загляну – у него одолжусь. Живы будем – рассчитаемся.

– Митроха… Митрофан… Если жив останешься – ничего не пожалею… Проси, чего хочешь… Все твое…

– Вот жив останусь – тогда и поговорим, – неопределенно качнул взлохмаченной головой, похожей на лошадиную, Граненыч. – А пока выбираться отсюда надо. Загостился я чегой-то у вас.

– Я тебя провожу, – поднялся со стульчика Дионисий и водрузил на переносицу очки. – Путем Книги. Когда выступаешь в поход?

– Как вот отсюда выйду – так и выступаю, – пожал плечами истопник.

– Но тебе же надо собраться?..

– А чего мне собираться? Голому одеться – подпоясаться. Вот вернусь к себе в комнату, сто грамм на дорожку приму – и пошел.

– Зачем… сто? – тревожно вскинула глаза Елена.

– Для профилактики, ваше величество. Чтоб колдовство не приставало, – авторитетно пояснил Граненыч.

– А… книгу ты… мою… с собой не берешь?.. – голосом, полным настолько равнодушного равнодушия, что оно не могло быть и на пятьдесят процентов искренним, поинтересовался вдруг библиотечный. – А то ты бы заодно ее забрал бы и мне сюда принес быстренько… Сколько ты в пути пробудешь – неизвестно, а книга на месте своем законном должна обретаться.