Стивен Эриксон - Сады Луны

Аномандер Рейк… Паран вспомнил слова Дырявого Паруса, которые колдунья произнесла после гадания. «Рыцарь Верховного Дома Тени, Сын Тьмы, воин с черным мечом, от которого исходят кольца смертоносного дыма. Властелин Дитя Луны». Она предвидела его появление, столкновение между Тенью и Тьмой и пролитие крови…

– Я веду свои битвы, – угрожающе произнес Рейк. – Я скорее соглашусь видеть правительницей Малазанской империи Ласэну, чем служителя Тени. Останови его!

– Одно напоминание, – усмехнулся Амманас. – Я не отвечаю ни за какие действия Веревки против тебя.

– Так убеди его не делать глупостей, Амманас. Мне надоели ваши игры. Я не стану разбираться, кто встал у меня на пути: ты, Веревка или гончие. Я вторгнусь в твой мир и посмотрю, как ты сумеешь мне помешать.

– Ты лезешь напролом, – вздохнул Амманас. – Ну что ж.

Вокруг своего повелителя опять начали клубиться тени.

– Я остановил его, – сообщил Амманас Рейку. – Насильно. Пространство свободно, Аномандер Рейк. Малазанская империя целиком принадлежит тебе, как и опонны.

– Опонны?

Рейк повернулся к Парану. Капитан невольно сжался под ледяным взглядом синих глаз тистеандия. Рейк покосился на меч, затем его взгляд опять вернулся к Амманасу.

– Убирайся прочь. Мы с тобой все решили.

– Пока что, – склонив голову, ответил Амманас.

Повелитель Теней поднял руки. Оставшиеся в живых гончие окружили его, даже не взглянув на убитых сородичей. Тени густели… Через минуту и Амманас, и гончие исчезли.

Паран и тистеандий внимательно смотрели друг на друга.

– Ты так и не собираешься мне ничего объяснять? – спросил Рейк. – С кем я сейчас говорю: с тобой или с опоннами? Недавно мне показалось, будто они здесь, но потом я понял, что ошибаюсь.

Тистеандий поиграл рукояткой меча.

– Или они прячутся у тебя внутри? – спросил он капитана.

– Мне так не кажется, – ответил Паран. – Однажды опонны спасли мою жизнь. Правильнее сказать, вернули меня к жизни. Зачем – не знаю, но мне было сказано, что отныне я являюсь орудием опоннов.

– Ты направляешься в Даруджистан?

Паран кивнул.

– Ты подпустишь меня ближе? – спросил Рейк, пряча меч в ножны.

– Конечно.

Тистеандий шагнул к нему и положил ему руку на грудь. Паран не ощутил ничего тревожного или неприятного. Рейк отошел.

– Может, ты и был орудием опоннов, но мне сдается, эти капризные Шуты спешно убрались. Я заметил их следы, однако сейчас никто из богов не управляет тобой, смертный.

Он помолчал.

– Они не слишком-то заботливо обращались с тобой. Будь здесь Каладан Бруд, он бы выправил последствия их власти… Но ты уже не являешься орудием опоннов.

Синие глаза Рейка посветлели, приобретя цвет неба.

– А вот твой меч остается их орудием.

Хриплое карканье заставило их повернуться. На трупе гончей пировал Большой Ворон. Птица выклевала глаз и тут же проглотила. Капитан поморщился, подавляя тошноту. Хлопая обтрепанными крыльями, Ворон запрыгал к ним.

– Господин, меч этого человека – не единственное орудие опоннов.

Паран покачал головой. Он уже ничему не удивлялся, даже говорящей птице.

– Говори, Старуха, что у тебя на уме, – велел Рейк.

Птица покосилась на Парана.

– Здесь, господин?

– Нет, конечно.

Рейк перехватил взгляд капитана.

– Пока тебе сопутствует удача, береги это оружие. А если удача вдруг отвернется от тебя, но ты останешься жив, сломай меч или отдай своему злейшему врагу.

Тистеандий усмехнулся.

– Пока что, как я вижу, удача не собирается тебя бросать.

– Вы отпускаете меня? – изумленно спросил Паран.

Аномандер Рейк кивнул.

Капитан побрел искать оставленных лошадей.

Он погубил Тука! От этой мысли Паран застыл на месте, чувствуя, как у него подгибаются колени. Он заставил этого человека сражаться на своей стороне, и Тук поверил в важность его бездумных, скоропалительных затей.

Глаза капитана блуждали по равнине, не видя ни холмов, ни травы. Он назвал Хохолка злейшим врагом и провозгласил гибель Лорны своей главной целью. И вот Хохолка больше нет. Неужели смерть адъюнктессы способна заглушить боль утрат и вернуть его душе хотя бы видимость покоя? А кто вернет ему друга, сгинувшего в безднах магического Пути?

Опонны не слишком-то заботливо с ним обращались… Как понимать слова Рейка: «Когда я собирался в поход, чьи мысли теснились в моей голове? Я готов ухватиться за спасительную соломинку и признать, что мною целиком руководили опонны. Я всегда искал, на кого свалить вину, только бы самому не отвечать за свои поступки. Меня устраивало быть орудием богов; это оправдывало все мои непродуманные действия. А близким мне людям они принесли смерть».

Парану вспомнились и другие его слова: «Заверши то, что начал».

Со своими внутренними демонами он будет биться потом. Назад уже не повернуть, и события разворачиваются совсем не так, как виделось ему в Крепыше. Тогда он считал Лорну едва ли не главным своим врагом. Оказалось, есть враги покрупнее и пострашнее адъюнктессы.

Остальные две лошади не пострадали. Взяв поводья, Паран повел их к месту сражения. Тистеандий исчез, но трупы гончих по-прежнему возвышались среди желтой травы. Паран отпустил лошадей и склонился над трупом. Из располосованной груди гончей все еще капала кровь. Сам не понимая зачем, капитан провел пальцами по остывшему телу зверя.

«А ведь ты был красивым, сильным зверем. Видишь, к чему тебя привела неуемная жажда крови?»

Взглянув на окровавленные кончики пальцев, капитан попятился прочь, но было поздно. Чья-то рука схватила его и поволокла во тьму – туда, где слышался лязг цепей.

Теперь Паран брел в густом сумраке. Он был не один. Повсюду виднелись сгорбленные фигуры, скованные длинными железными цепями. Похоже, все они волокли какой-то громадный и тяжелый груз. Земля под ногами была твердой и каменистой. Вместо неба – бездонная тьма. Кроме лязга цепей Парану слышался еще какой-то звук, который он воспринимал не столько ушами, сколько подошвами ног. Ему стало любопытно, и он решил узнать, откуда исходит этот звук. Мимо двигалась нескончаемая череда силуэтов. Присмотревшись, Паран убедился, что далеко не все они имели человеческий облик… Наконец он увидел медленно ползущую повозку, деревянные колеса которой были выше, чем он. Любопытство заставило Парана подойти совсем близко.

Его ударило цепью в грудь, сбив с ног. Над головой послышался душераздирающий вой. В левую руку капитана вцепились чьи-то когти и пригвоздили ее к земле. Похоже, цепь обвила ему туловище, ибо ее тяжелые звенья он чувствовал и под спиной. Паран силился встать. В это мгновение острые зубы оцарапали ему подбородок. Челюсти разжались, но тут же снова сомкнулись вокруг его шеи.