Легенды Гарсариона: Искра (СИ) - Калхун Тайлер

— Завтра утром будет казнен один из этих людей! И вы, добрые люди Талла, можете стать свидетелями этого исторического события, знаменующего конец мятежа в Алсогоне!

Делан не мог теперь до конца разобраться. И от этой мысли ему стало дурно. Неужели Алсогон все же проиграл? Может, знать снова присягнула Таллу? Может, все эти игры и предательства все же не привели его народ к победе? Неужели эти подонки все же упали в ноги таллийцам…

Глашатай удалился, а толпа продолжила закидывать пленных всяким дерьмом. Делан изо всех сил старался не поднимать голову, но люди метили ему именно в лицо. Один раз даже прилетел здоровый камень, с глухим звуком врезавшись в макушку парню. Боль пронзила голову, а через пару мгновений он увидел, как со слипшихся грязных волос капает кровь. Солдаты, охранявшие эшафот, пресекали попытки убить пленных, и вскоре вообще отодвинули толпу на безопасное расстояние. Делан не сказал бы им спасибо — лучше бы его забили камнями сразу. Так быстрее.

К вечеру стало ещё хуже. И не от людей, которых уже почти не было, а от осеннего холода. На Делане, как и на его тесте, почти не было одежды, так что когда солнце окончательно село, его начал пробирать холод. Тело трясло, сил стоять не было, от чего колени постоянно подкашивались и колодка начинала его душить. Вскоре он решил, что это отличный способ наконец все закончить, но солдаты успели его вытащить. Они утащили его с эшафота в палатку, где стояла печь и отогрели. Даже дали кусок хлеба, который он не взял. И даже не потому, что не хотел, просто не было сил. Так он и отключился.

Утром его даже не будили, просто выволокли на эшафот. С противоположной стороны стоял высокий стул, а по обе его стороны — ещё с десяток поменьше. Там сидел сам принц Талла Ардорф, Саннэфея и эрлы. Они сидели во всем своем величии королей, в красивых одеждах, а на фоне, не так далеко, высился огромный замок, даже больше замка в Ваттаве.

Эрмира в колодках Делан не увидел, и в душе мелькнула надежда, что он уже умер и не будет больше терпеть эти мучения.

Но когда его снова заковали, надежды угасли. Эрмира живого вывели перед толпой, и так, чтобы сам Делан его видел. Тесть и зять на секунду встретились взглядом. В лице этого старого изнеможенного человека читалось покорное смирение. Даже радость. Он ведь искренне верил, что встретится со своей женой и дочерью. Нужно только немного потерпеть.

Эрмира поставили на колени лицом к Делану, руки его развели в стороны и привязали к столбам. Сорвали с него остатки его одежды, обнажив грязную спину.

— По приказу принца Талла Ардорфом Эстерли, — провозгласил глашатай, — привести казнь в исполнение!

К тестю подошли два человека в чёрных туниках, на руках их были перчатки, а лица их выглядели так, словно лицо ребенка, который вот-вот получит сладкий апельсин. В руках оба держали плети со множеством нитей, на конце каждой из них блестел металлический наконечник.

Эрмир поднял впалые уставшие глаза на зятя, впившись в него взглядом. Делан своего тоже не отводил. Если на то пошло, то он будет с тестем до последнего, не отвернется и не оставит его.

— Секи! — рявкнул кто-то.

Свистнула плеть, с жутким шлепком ударив по спине Эрмира. Его вывернуло, все мышцы напряглись, глаза раскрылись, изнутри донесся сдавленный тон. Толпа радостно загалдела. Снова свист и удар, Эрмир встрепенулся. Делан почти чувствовал каждый удар на себе. Снова свист и шлепок, и снова и снова. Эрмир корежился, и стонал, сжав зубы, но кричать он не стал. Его били до тех пор, пока его не перестал кончится, а просто повис на веревках, державших его руки.

— Стоп! — провозгласил глашатай, с омерзением смотря на спину Эрмира. Сглотнув, он продолжил: — Дальше!

Его отвязали, он свалился в руки солдат. Делан увидел его спину, разорванную и рассеянную. Темная кровь текла ручьем, виднелись белые ребра. Его кинули на деревянный стол на живот, привязали руки и ноги, но в этом не было необходимости. Эрмир еле дышал. Его глаза, казалось, не двигались, но вскоре Делан снова уловил его взгляд и держал сколько это было возможно.

Дальше началось самое жуткое. Он и не думал, что таллийцы настолько жестоки. Палач подошел к Эрмиру с ножами, раскалил их над свечей, стоявшей рядом на столе. А после, принялся резать израненную кожу. Лицо тестя исказилось от боли, мышцы напряглись, изнутри снова раздался сдавленный стон. Палач не просто резал его, а по-настоящему сдирал кожу. Заживо свежевал Эрмира. Делан хотел было отвернуться, но взгляд тестя, вцепившийся в него, говорил о том, что в эти минуты он не хочет быть один. И парень продолжал смотреть на мучения последнего оставшегося в его жизни близкого человека.

Палач снял кожу до пояса, обнажив кости и мышцы, которые блестели на солнце и то и дело сокращались. Эрмир все ещё был в сознании, но держался, не кричал. Под радостный крик толпы палач кинул лоскут срезанной окровавленной кожи на эшафот.

— Я больше не могу! — услышал Делан знакомый женский голос позади себя. Вероятно это была Саннэфея. — И не буду на это смотреть! Чудовище!

Толпа ревела. Этот шум напоминал Делану, как его встречали в Ваттаве.

Потом палачу поднесли бурдюк, он с довольной улыбкой поднял его и продемонстрировал толпе. А потом развернулся и плеснул Эрмиру на освежеванную спину. На сей раз тесть не выдержал. Его перекосило и он закричал, как безумный, начал дёргаться. Палач рассмеялся, плеснул ещё. Делан не знал, что это была за жидкость, но похожа она была на простую воду.

Потом Эрмира оставили мучаться от жуткой боли. Больше тесть не смотрел на Делана, наверняка сил больше не было.

Подошел второй палач, с наточенной секирой, покрутил ее в руках, играя с толпой. А потом резко развернулся и всадил оружие в стол, где корчился Эрмир, отсек ему ногу выше колена. Развернулся, широко улыбаясь и развел руки, наслаждаясь радостными воплями людей. Эрмир наверное и не почувствовал этого, второй палач поднял истекающую кровью ногу и швырнул на эшафот. Резким движением второй палач отсек вторую. Стол залило кровью, Эрмир перестал дергаться и снова уставился на Делана, еле дыша.

— До встречи! — прохрипел он, собрав последние силы.

Его глаза померкли, ребра, открытые свету, перестали подниматься. И в этот самый момент, палач рубанул Эрмира по шее, отсек голову и поднял за волосы. Он принялся размахивать ею перед толпой, кровь полетела в разные стороны.

Последняя частица Делана умерла вместе с Эрмиром. Он опустил голову, чтобы не видеть этого ужаса. Но палачи не оставили его даже теперь. С улыбкой до ушей, один из них подошел и поставил голову Эрмира прямо перед глазами Делана. Мертвое бледное лицо тестя бездушными глазами смотрело перед собой. Остался только Делан. Теперь была его очередь. Наконец смерть заберёт и его.

— Последний преступник будет казнен завтра! — провозгласил глашатай. — Дабы продлить его страдания!

— Нет! — завопил Делан. Внутри него все перевернулось. Он смотрел на голову тестя и кричал. — Нет! Убейте меня! Убейте сейчас! Ублюдки! Давайте! Убейте! Убейте!

— Ты умрешь, поверь, — сказал палач, схватив его за волосы и задрав голову. — Умрешь ещё более страшной смертью. Я тебе это обещаю!

Потом снова дерьмо и протухшие овощи. И мертвое лицо Эрмира перед глазами.

Он жаждал смерти больше всего на свете.

Кайден

Дейти пришла в себя только ближе к вечеру следующего дня.

Кайден решил вернуться в то селение, где встретил воина Стражей гор, направлявшегося к королям, чтобы вразумить их восстановить снабжение гарнизонов в горах Эльдихор. Авир прикинул, что в этом месте им обоим будет спокойно. Он снял комнату в той самой таверне, где он останавливался, следуя за похитителями девочки. Заведение было вполне неплохим, и не таким дорогим. Комнату ему предоставили небольшую, но вполне уютную, с кроватью, столиком и сундучком для вещей.

Кайден сидел на стуле возле кровати, на которой тихо сопела Дейти. Ее огненно-красные волосы рассыпались по подушке, милое лицо, движения которого так ждал авир, было чистым, будто бы она не прошла пару десятков километров лесами и полями. Одежда была далеко не в лучшем состоянии. Подбитая шерстью и мехом курточка порвалась в нескольких местах, с разодранными шерстяными штанами была такая же история. Кайден предусмотрел это и купил на местном рынке ей новую одежду.