Ольга Денисова - Придорожная трава

Он несколько раз останавливался, чтобы передохнуть, но стоять было немногим легче, чем идти. По мере того, как он приближался к избушке – к месту, где стояла избушка – почва под ногами менялась. Сперва исчезла вязкость, сапоги не приходилось выдергивать из болота с усилием. Потом он почувствовал, что мох под ним пружинит, как напряженный батут. Это не было похоже на твердый грунт. Ему казалось, он ступает по распухшей ране с упруго натянувшейся кожей. Нарыв, который готов вот-вот прорваться. Печник говорил, что рано или поздно они пробьются наверх… Но они ли это будут?

Место, где стояла избушка, еле заметным холмиком приподнималось над болотом. Битые красные кирпичи громоздились на его вершине, словно запекшаяся кровь. Илья выбрался на островок и осмотрелся.

Вот так оно выглядит теперь. Это придется принять, с этим нужно просто примириться. Здесь больше нет длинного дощатого стола и лавок вдоль него, здесь нет спальни с полками для книг, здесь не топится печь, и желтые окна не светят издалека тем, кто идет к избушке по дороге.

Илья со стоном опустился на битые кирпичи. Услужливая фантазия подсовывала спасительные мысли: это совсем другое место. Оно вовсе не похоже на то, где стоит избушка. А избушка есть, только не здесь, и стоит лишь как следует поискать, и ее можно найти. Разглядеть в темноте желтые окна, ведь их видно издалека.

Илья стиснул кулаки. Не надо себя обманывать. Это именно то место. И время вспять не повернуть. Избушки нет, нет Долины. Достаточно оглядеться вокруг, чтобы убедиться в этом. Утром он собирался поверить своим глазам, чего бы это ему не стоило.

Он обхватил рукой челку, поставил локоть на колено и поглядел на останки печки. Между кирпичей мелькнуло что-то серое, и Илья откинул парочку из них в сторону – раздавленный спичечный домик только немного потемнел, но не сгнил и не сгинул в болоте. Вот все, что осталось от его прошлой жизни.

Лечь на землю и разрыдаться, как пару часов назад у него на груди рыдал Мишка? Что еще остается? Тот, кто построил избушку, наверняка не ожидал для нее такого конца. Он представил себе плотника, который тысячу лет назад складывал ее стены. Как вилась стружка, как отлетали в стороны щепки, выбиваемые звонким топором. Илья совсем забыл, как пахнут опилки, как медленно, но верно поднимаются вверх светлые рубленые стены, как ревет пила и позвякивает топор.

С плотника все началось, и плотником все закончилось. Из всех стражей Долины он один не смог ее уберечь.

Илья поднял с земли обломок спичечного домика и несколько минут мял его в руках. Ковырнул рукой кирпич еще раз, и увидел круглый серый камень, зажатый в земле, а потом еще один. Перчаток он одеть не догадался – вытаскивать камни из земли оказалось не только холодно, но и неудобно. Их набралось не больше десятка – ровных, гладких и очень твердых. Осколки огромных валунов, принесенных сюда ледником. Илья сложил их в кружок, на подстилку из битого кирпича.

Тонкие ветки гнилых сосенок были сырыми, будто насквозь пропитались болотной водой, стволы же вообще никуда не годились. Илья наломал сучков, выбирая те, что посуше, и вернулся на островок. Как ему говорил Печник? «Ты собой уже не будешь. Это не под силу человеку, если он остается один».

– А вот мы посмотрим… – пробормотал Илья, укладывая ветви домиком в центр очага, и хохотнул. Этот смех ему самому показался смехом безумца. Он прикусил язык. Может быть, он и сошел с ума. Ну и пусть.

У него есть только маленький кусочек сухого дерева – обломок спичечной модели. Ну и прихваченный на всякий случай коробок в кармане.

Нет, если огонек и загорится, его потушит мелкий дождь. Илья снова спустился в холодное болото и выломал четыре сосенки, воткнул их по сторонам от круга камней, снял куртку и накинул ее на колышки. Хоть какая-то крыша. От ветра огонь прикроют камни.

Когда он, наконец, решился чиркнуть спичкой и поднести ее к бывшему маленькому домику, рука его дрожала, как у больного старика.

– Ну же… – шепнул он, – пусть он загорится.

Никто не услышал его слов. Он совершенно отчетливо понял, что никто его не слышит, и никто не поможет. Кроме него самого, никто не зажжет этого костерка. Здесь никого нет. Он один. «Это не под силу человеку, если он остается один».

Спичка погасла, огоньком облизнув его пальцы. Дождь сыпал моросью, и рубашка на спине совсем промокла. Илья сидел на коленях перед очагом, прикрытым курткой и чувствовал, как вспыхнувшая было надежда уходит, оставляя вместо себя безысходный холод. Он подышал на немеющие руки и снова взялся за коробок. Надо хотя бы попробовать, а потом надевать куртку и уходить… Уходить? Не проще ли остаться тут навсегда, лечь и свернуться клубком, как верный пес на могиле хозяина?

– Не дождетесь, – прошипел он и чиркнул спичкой, прикрыв ее ладонями.

Спичечный домик занялся медленно, нехотя. Робкий плоский огонек, синий по краям, готов был погаснуть от малейшего движения воздуха. Илья затаил дыхание и прикрыл его руками, обнимая очаг. Пламя чуть окрепло, и он лицом почувствовал его тепло. Вверх поднялась струйка дыма, и Илья не сразу узнал показавшийся до боли знакомым запах – так пах клей, столярный клей, которым он соединял спички между собой.

Тонкая ветка сперва недовольно шипела, а потом вспыхнула – неожиданно и очень ярко. Но тут же обломилась и начала тлеть по краям. Но вслед за ней загорелась вторая, и не погасла. Потом третья, четвертая… Илья боялся шевельнуться и вздохнуть, спугнуть ненадежное пламя. И только когда лицу стало невыносимо горячо, отодвинулся немного и разжал руки. Костерок горел меж камней, потихоньку высушивая густым дымом сосновые ветви.

Илья согрел руки, подвинув их к огню. И что теперь? Горит. Но как только он уйдет, очаг снова погаснет. Он подумал и достал из кармана куртки мобильный. Конечно, надо было сначала проверить, сколько денег осталось на счете – теперь он не мог позволить себе звонить, когда захочется.

– Здорово, – сказал он в трубку, – узнал?

– Илюха? Не ожидал, – хмыкнул Кольцов, – ты как?

– Нормально. Я по делу.

– Работать можешь? – обрадовался Кольцов.

– Погоди до лета. Летом, наверное, смогу.

– Ну, ты меня радуешь! Замучился я с этими хохлами и чурками. Не работа – халтура сплошная. А че за дело-то?

– Мне нужны деньги в долг. Много.

– Сколько?

– Штук пять-шесть. Все верну.

– Да, Илюха, не базар! Двести баксов я тебе и так дам, авансом.

– Мне пять зеленых штук нужно, – обломил его Илья.

– Да? – Кольцов осекся и замолчал.

– Так как? – поторопил его Илья, когда пауза затянулась.

– Дам, – нехотя вздохнул Кольцов, – тебе – дам.