Ольга Романовская - Перстень Мериада

— Чаще всего, да. У каждого свой долг и свои обязательства.

— И Старле тоже придётся продать свою свободу?

— Скорее всего. Любовь хороша для тех, кто может себе её позволить.

— Но это чудовищно! — В волнении принцесса встала и заходила взад-вперед по комнате. — Старла не может… Ведь это человеческая жизнь, а не мешок с картошкой! Как же можно ее продавать? Это же на всю жизнь!

— Она королева, — пожал плечами Наваэль.

— А раз она королева, то не заслуживает счастья?

— Почему ты убеждена, что она будет несчастлива в браке?

— Потому что это брак по расчету. Потому что её согласия никто не спросит!

— Поверь мне, иногда брак по расчету намного счастливее брака по любви; он надежнее, стабильнее, долговечнее…

— Тогда почему же люди им не рады? Я встретила девушку, которая сбежала из дома, потому что отец принуждал её к замужеству с выгодным женихом, видела другую, которую украли и хотели силой принудить к браку. Её жених купил её у отца за баронский титул. Ты говоришь о счастливых браках… Видела я эти счастливые браки! Видела мужа, расплачивающегося за минутную ошибку молодости, видела женщину, которая боялась сказать слово в присутствие супруга. Счастья нигде не было, потому что в брачный договор забыли вписать один единственный пункт — пункт о радости и согласии. А теперь скажи, можно ли заставлять нас с сестрой жертвовать собой только ради того, чтобы не прослыть старыми девами?

— Не суди обо всём сгоряча. Да, не все браки удачны, но из этого вовсе не следует, что брак — тяжкое наказание, — нерешительно возразил Наваэль, обескураженный обвинительной тирадой племянницы. — Пусть ты не признаешь браков по расчёту, но есть браки по любви… Придёт день, когда ты встретишь человека, который…

— Который что? Полюбит меня, и кому я отвечу взаимностью? Сомневаюсь. Если хочешь знать, мне не раз признавались в любви, даже целовали, а я ничего не испытывала. Абсолютно ничего!

— Целовали? — нахмурился король. — И кто же?

— Это моё дело. Ты не мой отец, чтобы меня контролировать! Я почти совершеннолетняя.

— Вот именно, почти.

— Не имеет значения. Это было всего один раз. Ничего серьёзного.

— Ещё не хватало, чтобы это было серьёзно! Не забывай, что ты принцесса, и у тебя есть определённые обязательства перед государством.

— И я их не нарушила, и впредь нарушать не собираюсь. Успокойся, любовные интрижки — это не для меня. Но и продавать себя ради сомнительной политической выгоды я не позволю.

— Странное ты существо, племянница! — после недолгого молчания сказал Наваэль. — Ты не похожа и одновременно похожа на других девушек твоего возраста. Все грезят о любви — а ты ее отрицаешь. Но это пройдёт. Я в твои годы тоже говорил много глупостей, мать не раз ругала меня за… Ну, да это дело прошлое!

— Ты говорил, что моя вторая бабушка была дружна с матерью… У тебя, случайно, не сохранились её письма?

— Случайно сохранились. Одно я даже постоянно вожу с собой. Это последнее письмо, которое мне написала Минара. Хочешь прочитать?

— Да, если можно.

— Подожди, я принесу.

Он вернулся с походной шкатулкой, отпер и осторожно вынул пожелтевший вчетверо сложенный лист со сломленной печатью. Печать была лиэнская. Принцесса присела радом с дядей и трепетно развернула письмо. От него едва заметно пахло духами — любимый мамин аромат, лёгкий, ненавязчивый, но запоминающийся. Руки задрожали: она узнала мелкий почерк с сильным наклоном влево. Письмо было на лиэнском.

Дорогой брат!

Боюсь, начало письма тебя не обрадует. Мне и моей старшей девочке нездоровится, но ничего серьёзного, всего лишь простуда. Это всё проклятые сквозняки, а тут ещё это обманчивое весеннее солнце… Никак не могу привыкнуть к тому, что здесь теплеет куда медленнее!

Спасибо, что не поленился залезть ради меня в библиотеку и отыскать то, что я просила. Надеюсь, ни эта, ни другая моя просьба не навлекли на тебя наказания. Пожалуйста, все внимательно перепиши и отошли через нарочного.

Не сердись на свою сестрёнку за то, что она опять не приехала на твой день рождения: я просто не могла вырваться из Лиэрны. Взамен посылаю тебе тысячу поцелуев и мой скромный подарок. Честно говоря, не знаю, когда смогу приехать, поэтому ничего обещать не буду, чтобы снова не нарушить данного слова.

Девочки растут и требуют постоянного внимания. Особенно младшая — Стелла. Вчера я не доглядела, и она забралась в кабинет мужа. Хорошо, что она не успела перевернуть всё вверх дном! Ума ни приложу, что мне делать с этим рыжим бесёнком? А старшенькая тебе бы понравилась, она чем-то на тебя похожа — такая тихая и спокойная. Старле нравится учёба, она уже хорошо читает и понемногу учится считать. Кстати, как твои успехи? Прочитал ли ты те книги, которые я советовала? Уверена, прочитал, ты же у меня хороший мальчик!

Летом попроси родителей разрешить тебе съездить в Санину, обещаю, мы хорошо проведём время. Я не буду мучить тебя уроками, а ты сможешь, наконец, увидеть своих племянниц. Кто бы мог подумать, Наваэль, ты уже дядя, хотя сам ещё ребёнок!

Да, очень прошу, не бери из конюшни этого рыжего — твои шалости могут плохо кончиться. Я говорю это вовсе не потому, что я вредная старшая сестра, ты же сам знаешь, я никогда не мучила тебя нравоучениями, а потому, что не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Ты нам всем очень-очень нужен живым и здоровым.

Во всём слушайся родителей, мой маленький сиальдарский король! Я тебя очень люблю, люблю так же, как и твоего брата, я никогда не делала между вами различий. Раз уж мы заговорили об Ареле, пожалуйста, попроси его прислать девочкам мои тетради и старые книги; надеюсь, ни тебя, ни его это не затруднит.

Не грусти, мой маленький принц, и не слушай тех, кто утверждает, будто сводные братья и сестры не родные, спорь с ними, но не бей. Вы, мальчики, любите решать споры кулаками, но это неправильно. Противников нужно побеждать силой доводов и ума. Будь добр и великодушен, мой маленький сиальдарский король, люби своих родных, ведь на свете нет ничего важнее семьи. Пока ты этого ещё не понимаешь, но потом, рано или поздно, сам придёшь к этому выводу. Всё проходит, всё меняется, всё так непостоянно — и лишь близкие тебе люди остаются теми же, какими ты знал их всегда, только на них можно опереться в трудную минуту.

Учись быть храбрым, чтобы не склоняться перед врагом, учись быть стойким и гибким одновременно, чтобы, где надо, настоять на своём, а где — уступить. Никого и ничего не бойся — страх парализует разум — и помни о нашей клятве. Доверяй другим, но слушай себя, и ты обязательно станешь таким же великим, как Ванерикс. Ну, не буду больше испытывать твое терпение своими нравоучениями, а то прослыву занудой!!