Наследница Бабы-Яги
— Людей только не пугай.
— Кто невиновен пугаться не будет.
— Ну-ну…
— Иннокий, вас заперли? — проигнорировал меня Алек.
— Да! Ужасти! В погребе! Там духу нема, свету нема, туалету — нема…
— Понял-понял, — Алек поморщился. — Чем дверь удерживали?
— Побрякушкою, госпожа Яга забрала, — тут же отчитался Иннокий. Я сделала вид, что не слышу их.
— Морена?
— А?
— Что за побрякушка?
— Не отдам! — тут же сказала.
— В смысле?
— В прямом. Моя!
— Морена, что за детский сад? — глянула на Алека, он, без шуток, улыбался. Так снисходительно, словно и правда с детсадовцем разговаривал. Вот же!..
— А ты мне те, что у Степановны были — отдашь?
— Нет.
— Вот и весь разговор.
— Господи, — Алек тяжело вздохнул. — Дай хоть посмотреть, я запишу в отчёт.
Нехотя вытащила деревянный медальон с вырезанной на нём «Х», вокруг которой извивались две линии, похожие на ДНК.
Алек, показательно приподняв руки, чтобы я видела, наклонился к амулету и внимательно его рассмотрел. Прислушался.
— Что ты всё время слушаешь? Разве есть какой-то звук?
— Есть, — просто сказал он. — Визуально можно получить только часть информации. Красный по рёберной части обычно на дереве типа ольхи или ясеня, то есть амулет длительного действия, две линии говорят о предполагаемой мощности, но только по звуку можно определить активирован амулет, или нет, его состояние сейчас, сколько всего Силы, как давно был использован… Много чего.
Приложила амулет к уху. Тишина. С непониманием посмотрел на Алека. Он улыбнулся и насмешливо растрепал мои волосы.
— Такому годы учиться надо.
— Можно было и без этого, — пригладила подсохшие вычесанные кудри.
— Сейчас я обойду деревню и вернусь к вам. Потом — домой.
— В седьмом и двенадцатом доме что-то имеется, вашинское, — рядом вдруг оказался Кот.
— «Вашинское»? — переспросила.
— Ихненское, — Кот указал лапкой на Алека.
— Что «ихненское»?
Мне не ответили.
— Только там?
— Хочешь — перепроверь.
— Не буду, — Алек поморщился. — Покажи эти дома, будь добр.
— Что за вежливость с низкой нечистью? — ехидно спросил Кот. Он уже пошёл к нужному дому. Алек за ним.
— Я разве когда-то был груб?
— Нет, но и вежлив не был.
— Логика у тебя…
Дальше я их не слышала, только поражалась. Кот сам решил помочь Алеку — добровольно! Вот это да! Хотя, конечно, всем уже домой хочется, в наших же интересах, чтобы Алек поскорее закончил свой обход.
Пока ждали, написала Цеху, он пообещал подъехать со всеми документами.
Вместе с Котом Алек справился быстрее, и меньше, чем через час, мы уже подходили к избе.
Сердце сбивалось с ритма. Я то и дело срывалась на бег, спотыкаясь, отчего ближайшему Минину приходилось хватать меня за шкирку. Я так хочу домой. Домой! Теперь даже я не буду мешать себе свыкнуться с этим словом.
Изба встретила меня на расстоянии. Тёплый еловый ветерок со смоляными нотками пощекотал лицо, вызывая мурашки. Ближе к дому начала дрожать земля, словно в так взволнованному сердцебиению. Первый сильный импульс застал меня у калитки. Второй — стоило мне ступить на крыльцо.
Дверь открылась передо мной, обдало жаром прогретого дерева. Я переступила порог — третий импульс прокатился по моему телу — сняла кроссовки, носки, и босыми ногами, шаркая, прошла по шершавому дереву до пышущей жаром печи.
В ней теплился свет, но это был не огонь, что-то другое — что-то чище, мягче, безопаснее. И роднее.
— Привет, — прошептала, проведя ладонью по белому боку. — Сейчас… — я забралась на печь и легла на живот, прижавшись щекой и раскинув в стороны руки. Чужое сердцебиение отражалось во всём моём теле, щекоча.
Почувствовала, что Кот тоже запрыгнул на печь. Алек и Петя не стали мешать, вместе пошли на кухню. Я этого не видела, но я точно знала. Как и то, что во дворе, прямо у калитки со стороны дома Мининых, копошиться мышь. Она пришла умирать, но пока ещё вполне бодрая, роет себе нору.
Водяной будит своих русалочек. Он завывает странно гармонично, неслышно, но поверхность озера идёт мелкой рябью, и это беспокоит попрятавшихся от солнца лягушек.
В деревне всё успокаивается. Иннокий наказал поставить навес над клетками с заключёнными — ближе к полудню солнце стало слишком злым. Им принесли воду — попить и умыться. И гусей накормили — хлебом и сыром. В следующий раз обещали мясом угостить. Детишки вокруг слоняются, косятся, самые смелые уже и погладить гладкие перья успели…
Зазвонил телефон. Не открывая глаз, ответила.
— Марина, к тебе пришли. Как вас?..
— Всеволод Иоганнович, — послышалось на заднем фоне.
— Впускай, — разрешила Коле. — Если можешь, покажи, куда идти.
— Без проблем. Так, а ты дома? Я думал, уехала… Когда успела вернуться?..
Резко открыла глаза.
— Нет, ещё не дома. Ты Всеволода Иоганновича вперёд впусти, я через пятнадцать минут буду.
— А-а, ладно.
Спрыгнула с печи, пригладила волосы. Так! С чем я уходила из дома?.. Сумка и Кот, ага. Так-с…
— Ты чего всполошилась?
— Цех сейчас придёт. Сюда. Но это ладно, меня же типа дома нет… Коле сказала, через пятнадцать минут подойду, сейчас придётся спринтерским забегом огибать весь кооператив. Вы тут сидите, или со мной?
— Тут посидим. «Вернёмся» вечером, — Алек вальяжно отпил чай. Устроились, а!
— Хорошо. Цеха не впускайте пока, мы вместе зайдём.
— Давай, — Петя вытащил из сумки печенье. — Надо заказать доставку, у нас только походная еда… А ты не суетись, подождёт твой Цех, не сломается.
— Ага, только надо беспалевно выйти через переднюю дверь, пока они не стоят у порога, — я взяла сумку, переноску, в которую тут же запрыгнул Кот, и выскочила из дома, сразу убежав на задний двор. Потом — на кладбище, через церковь к остановке, а оттуда, уже мерным шагом — обратно к кооперативу.
