Вера Камша - Синий взгляд смерти

— Генерал Карваль интересуется искусством?

— Я бы так не сказал. Нет, я бы определенно так не сказал, но он очень не любит не знать. Вы, к счастью для вас, не застали псевдогальтарского мракобесия, царившего в Олларии этой зимой! Достаточно единожды увидеть судейские халаты и одеяния так называемых гимнетов, чтобы понять — подобное не может родиться из былого величия! Неудивительно, что господин барон захотел узнать о костюмах и обрядах, имевших место в действительности. Кое в чем я ему помог...

— А кое в чем он помог вам, — подхватила графиня, — бесценная коллекция нуждается в охране, не так ли?

Барон красноречиво воздел ухоженные ручки к расписанному крылатыми кошкоженщинами плафону. За дверью, будто в ответ, басовито гавкнули и визгливо, но кокетливо тявкнули. Видимо, собачьи чувства не иссякали.

— Подают закуски, — быстро пояснил Капуль-Гизайль. — Мои одержимые новейшей философией гости, которых вы еще оцените, правы в одном. Животные оснащены лучше нас. Для человека я прекрасно различаю запахи, но уловить миг, в который первый слуга с подносом переступает порог кухни, мне не дано.

— Но вам, как музыканту, дано различать звуки. Лай предвкушающий и лай при исполнении отнюдь не схожи. Кто-то вошел в дом, воспользовавшись малым подъездом, который предпочитал и Ли. Собаки гостя узнали, но для порядка облаяли. Вы не приняли пари по Иссерциалу, примите хотя бы это. Бьюсь об заклад — гость явился по приглашению Проэмперадора Олларии.

2

Кого Робер не ожидал увидеть снова, так это Салигана, до такой степени не ожидал, что почти не обратил внимания на спутника неряхи-маркиза. Нежданный визитер, напротив, непринужденно кивнул и без приглашения плюхнулся в обитое персиковым атласом кресло.

— Голову ты так и не вымыл, — странным тоном заметила Марианна. Салиган хмыкнул и смахнул с плеча пару незадачливых перхотинок.

— Хорошо все обернулось, — светским тоном заметил он. — Все мы живы, сыты и, кроме меня, чисты, все мы сидим в этих уютных стеночках и уповаем на лучшее. Даже я. Эпинэ, я так полагаю, лично вы мне благодарны?

От некоторой наглости немеют. Робер онемел.

— Тебе благодарна я, — спокойно уточнила баронесса, — ты привел ко мне герцога Эпинэ и ты меня не выдал.

— О да, — изрек маркиз, — хотя был к этому позорно близок. Не приди мне в голову делишки Борна или приди в голову Та-Ракану мысль меня малость поковырять, я бы выложил про тебя всё и больше, но без веской причины я дам не выдаю. Следовательно, вы у меня в долгу, а долги приличные люди отдают. Я хочу получить назад свой домишко и право обыгрывать молодых олухов. Нет-нет, господин Проэмперадор, я не толкаю вас ни на преступление перед Талигом, ни на убийство меня. Как вы смотрите на сделку? Мое возвращение в обмен на убийцу гайифского сморчка?

— Вы его знаете?!

— Ну зачем же так сразу? — Салиган «почистил» второе плечо. — А поторговаться? В конце концов, я принес Талигу меньше неприятностей, чем стадо до сих пор не повешенных негодяев. Я не нарушал присяг, не казнил и даже не приговаривал; барахло, которое у меня отобрал надорский кабанчик, я спасал от узурпатора, а на суде вел себя всяко не гаже богоданного короля, так почему бы меня и не простить? Человек слаб и гнусен, а я человек, ваш брат, к слову сказать, и ни в чем по большому счету не виноват, так за что меня отвергать и бросать на съедение?

— Кому? Готти тебя и в рот не возьмет. — Марианна с ногами забралась на другое кресло и обхватила колени, будто деревенская девчонка или... Мэллит. — Робер, он в самом деле напакостил меньше многих.

— Он напакостил куда меньше меня. — На Салигане крови нет, а убийцу Гамбрина надо найти, и быстро. — Не могу говорить за регента...

— И не надо, — засмеялся маркиз. — Проэмперадор может казнить и миловать, вот вы меня и помилуете. В обмен на убийцу.

— Так вы его все-таки знаете?

— Я знаю, кто Гамбрина точно не трогал. «Висельники». Тень тому свидетель.

— Никто из моих не убивал гайифского посла, — спутник Салигана, отделившись от стены, с которой словно бы сливался, изогнул полумесяцем большой и указательный пальцы левой руки и приложил к губам. — Я сказал.

— Это клятва, — объяснила Марианна. — Он сказал. Она услышала.

— Я должен этому верить? — пожал плечами Эпинэ, понимая, что верит. Не столько Салигану, сколько вот этому высокому грубоватому человеку. И Марианне.

— Лучше бы вам поверить, — буркнул маркиз, — иначе нам не сдвинуться с места. Тень ручается за своих подданных, я — за покойного. Конхессер был осторожен, как крыса, за него вечно расплачивался секретарь, а о плотских радостях покойный позабыл, когда мы с вами еще в девственниках ходили. Согласитесь, нет денег, нет и ограбления. И ссору он затеять не мог, не казарон.

— Допустим. — Предложение предложением, но почему не выходит как следует злиться на этого поганца? — Гамбрина не грабили и он не приставал к грабителям и убийцам, тогда что случилось?

— Надеюсь, вы помните, что я оказывал конхессеру конфиденциальные услуги?

— Я помню, что сказал на суде Алва.

— Если б кэналлийцу это надоело, он бы с меня содрал шкуру. Если бы поймал, само собой. Но ворону с оленем нравилось между делом подкармливать павлина спорыньей...

— Герцог Алва, — перевела Марианна, — и граф Савиньяк знали, что Салиган брал деньги у Гамбрина.

— Не брал, — запротестовал шпион, — получал в знак благодарности, потому и знаю его как облупленного. Конхессер из тех, кто барахтается до последнего. Сидеть мало что в мешке, еще и с завязанными глазами, когда любезное отечество дерут мориски, было не по нему. Можете оскорбляться, но Гамбрин не лучше вас. Родную бабушку утопит, жила бы страна родная, вот и принялся за тех, кого по старой памяти держал за жабры. А таких в Олларии не один и не два.

— И кто-то раздумал иметь дело с Гайифой? Похоже на правду, только кто?

— Будь это я, я бы тоже постарался сплавить посла закатным кошкам, но обормот вне закона дипломату без надобности. Конхессер мог бы вцепиться в вас, только чем припугнешь прощенного мятежника? Убийца кто-то тихий и праведный, и я его найду.

— Как?

— Растормошу былых собратьев по павлиньей кормушке и тех, кто мог оказаться таковыми. Скорее рано, нежели поздно я наступлю на нужный хвост, меня попытаются прикончить, и Джанис схватит убийц на месте. Соглашайтесь, Эпинэ. В конце концов, я рискую пусть и грязной, но шкурой, а вы — бумажкой с печатью. Дайте мне месяц. Если за это время я не окажу услуги Талигу, то просто удеру.

— А если Джанис не успеет к вам на помощь?

— Значит — судьба, но я в эту слепую сволочь не верил и не верю.