Далекие странники (ЛП) - Сяо Тяньтянь "Прист"

Гу Сян осознавала, что не блистает талантами. Частенько девушка не могла уразуметь, о чём говорит её господин. Она только и умела, что ляпнуть в ответ забавную глупость развлечения ради или непонимающе похлопать глазами. Она и он… они… были слеплены из разного теста. Для Вэнь Кэсина Гу Сян никогда не была ни рассудительной собеседницей, ни внимательной слушательницей, ни, тем более, доверенным лицом, посвящённым в личные секреты и важные планы.

По сути она, как ребёнок, добивалась желаемого благодаря очарованию и беззастенчивой хитрости. Гу Сян выросла в Долине призраков на горе Фэнъя, в месте, где хорошие люди встречались редко и жили недолго. Однако покровительство Вэнь Кэсина напрочь отбивало у возможных недоброжелателей охоту причинить Гу Сян хоть малейший вред. Таким образом, наперекор всему, она сохранила некоторую наивность и совершенно не умела распознавать скрытые мотивы окружающих или плести интриги. Гу Сян повидала достаточно жестокости и неприкрытой враждебности, но не могла представить, насколько многогранно истинное зло и как безграничны его масштабы.

В Тайху лао Мэн, Призрак Непостоянства, по первому её зову собрал подручных, чтобы отыскать господина и вызволить из подземной западни. Тогда лао Мэн выглядел добродушным простаком в неброской крестьянской одежде, но по приказу Вэнь Кэсина в тот же день переоблачился в мясницкий наряд и с тех пор не снимал грубый кожаный фартук, а на все насмешки лишь вежливо улыбался в ответ. Гу Сян своими ушами слышала, как призраки за спиной лао Мэна звали его ручной собачонкой.

Даже собака может оскалиться на своего хозяина, но лао Мэн — никогда!

И он в самом деле украл бесценный ключ?

Предал Долину призраков?

А куда делся Сюэ Фан, Призрак Висельника?

Резню в поместье Чжанов устроил самозванный Сюэ Фан… Получается, это лао Мэн притворялся Висельником? Выходит, Призрак Непостоянства уже тогда действовал в сговоре с Чжао Цзином?

Заметив, что Гу Сян продолжает мрачно хмуриться, Цао Вэйнин попытался развеять её беспокойство:

— Если честно… я и сам не всё уяснил из вчерашнего разговора, но кое-что всё-таки могу растолковать.

Гу Сян пару раз моргнула и посмотрела на молодого человека снизу вверх своими огромными, похожими на абрикосовые косточки глазами. Под этим беззащитным взглядом Цао Вэйнин почувствовал себя бесстрашным героем. Настоящим мужчиной, готовым утешать даму своего сердца, когда она грустит, безропотно сносить её пинки, когда она сердится, и терпеливо разъяснять ей сложные для понимания вещи.

— Судя по упоминаниям Кристальной брони и ключа к ней, кто-то решил открыть Арсенал, — рассудительно начал Цао Вэйнин. — Пять фрагментов брони без ключа бесполезны, а ключ сейчас находится в руках хромого злодея, устроившего резню в поместье Чжанов — именно его вчера вспомнил младший Чжан. Поначалу этот хромой и Чжао Цзин действовали заодно в стремлении собрать пять частей Брони. Чжао Цзин коварно убил Шэнь Шэня, подставил героя Гао и заполучил все фрагменты. Таким образом, у одного негодяя есть цельная Кристальная броня, а у второго — ключ. Теперь эти двое начнут делить шкуру неубитого медведя и непременно погрызутся.

— Похоже на то… — задумчиво согласилась Гу Сян. — Но… кто же так упорно охотился на Чжан Чэнлина?

— Сама подумай, во время погрома родного поместья сяо Чжан своими глазами видел главаря нападавших! От пережитого ужаса Чэнлин не мог чётко описать этого подлеца, но воспоминания могли вернуться в любую минуту. Хромой боялся, что его обман раскроют, и нанял скорпионов, желая убрать очевидца событий! Ах, да… Чжао Цзин был в курсе возникшего осложнения, иначе не позволил бы Чжоу-сюну беспрепятственно увести сяо Чжана из поместья Гао. Исчезновение наследника Чжанов сняло с Чжао Цзина ответственность за жизнь Чэнлина и развязало руки его подельнику. Но почему хромой мерзавец так боялся быть узнанным? Я полночи размышлял над этим вопросом, но если он из Долины призраков, тогда всё понятно! Если бы другие призраки прознали про его тёмные делишки в цзянху, это поставило бы на хромоногом клеймо предателя, и Долина объявила бы охоту на его голову.

Гу Сян смотрела на Цао Вэйнина полным обожания взглядом. И совершенно неважно, что его блуждающие умозаключения были сравнимы с шатанием слепой кошки, нежданно споткнувшейся о дохлую мышь.

Настроение Цао Вэйнина от её неприкрытого восторга вознеслось к облакам. С ложной скромностью молодой человек легко махнул ладонью:

— Ну, я просто предположил, вот и всё! Кхм. Давай не будем беспокоиться попусту. Мы пойдём, разоблачим лжеца Чжао Цзина, найдём старшего Е, а потом вернёмся и заживём спокойно. Только ты и я.

— Твоему шифу не понравится, что я безродная, неблаговоспитанная к тому же, сирота, — старательно перечислила Гу Сян. — Вдруг он не позволит нам пожениться?

— Тогда ты меня похитишь и мы сбежим от него подальше! — снова отмахнулся Цао Вэйнин.

— Пффф! По-твоему, мне настолько невтерпёж выйти замуж? — возмутилась Гу Сян.

Цао Вэйнин призадумался ненадолго и предложил более подобающий чести юной девы вариант:

— Тогда я притворюсь похитителем цветов, украду тебя, и мы сбежим!

Поразмыслив, Гу Сян нашла эту идею ужасной и одновременно очень привлекательной. Она согласно кивнула, потянулась своей миниатюрной ладошкой к Цао Вэйнину и взяла его за руку. Так они и поехали бок о бок, что было просто ужасно мило, на самом деле.

Мысли Цао Вэйнина тут же уплыли от насущных проблем к счастливым мечтам: «Вот что значит быть женатым… Это действительно приятно! Гу Сян мягкая, чудесно пахнет, а когда она прислоняется ко мне, сердце тает. Она улыбается — и у меня кружится голова. Она будет заботиться о том, жарко мне или холодно, будет заправлять нашу постель… Мы поселимся в уютном домике с красивым двором, заведём парочку пухлых деток. Каждый вечер я буду ждать, когда её звонкий голос позовет меня к накрытому столу…»

Чем дольше Цао Вэйнин думал, тем сильнее пленялся манящими картинами будущего, и в конце концов желание говорить стихами стало абсолютно неодолимым:

— «Ветер золото разносит, Белой яшмой лягут росы.Пусть у них одна лишь встреча, Среди тысяч нет ей равных»,[447]

— немного хрипло продекламировал он, помолчал и прибавил:

— «Желаю, чтобы в небесах мы стали птицами одного полёта.Желаю, чтобы на земле мы выросли деревьями, сплетшими кроны».[448]

Провести жизнь в липких тенетах интриг и заговоров ради смерти соперников и собственного возвышения — какая в том радость?

Провести жизнь в совершенствовании кунг-фу из желания стать исключительным, на сотню поколений непревзойдённым мастером — какое в том утешение?

Цао Вэйнин немного пожалел тех, кто избрал вышеозначенные пути. Они так и останутся старыми, несчастными холостяками, не познавшими истинных радостей простой семейной жизни.

- - - - -

Когда Седьмой Лорд и Великий Шаман вернулись, нагруженные багажом снадобий, они обнаружили сидящего во дворе Чжоу Цзышу, вырезавшего флейту дицзы.[449] Нельзя сказать, что его занятие было сколько-нибудь успешным — испорченные заготовки, разбросанные неподалёку, свидетельствовали об обратном. Очевидно, к этому моменту мастер успел изрядно проредить придорожный бамбук.

Великий Шаман молча кивнул Чжоу Цзышу и направился в дом. Седьмой Лорд, напротив, подошёл ближе и присел рядом.

— Почему из всех занятий ты выбрал именно это? — спросил он, заметив, что последняя дицзы почти готова.

— Помогает в духовном и физическом самосовершенствовании, — лениво отозвался Чжоу Цзышу.

Он поднёс свежевырезанную флейту к губам и дунул на пробу. Обычно, когда люди играли на дицзы, они извлекали чистые звуки небесной красоты. В случае с Чжоу Цзышу это был демонический визг, терзающий уши аки пытка преисподней. Тембр скакал от пронзительного режущего воя до хриплых стенаний, с вкраплениями отчаянных криков птиц, умирающих мучительной смертью. Ни одной ноты в ладу — это было не самосовершенствование, а совершенствование выносливости невольных слушателей.