Далекие странники (ЛП) - Сяо Тяньтянь "Прист"

Седьмой Лорд замер и оглянулся, но не в гневе, а в растерянности. Пару мгновений он разрывался между смехом и неловкостью, но в итоге просто покачал головой, признав поражение, и скрылся за дверью.

Чжоу Цзышу так и не лёг в ту ночь. До рассвета он возился во дворе с Чжан Чэнлином, обучая мальчика владению мечом. Чжан Чэнлин с опухшими глазами следил за каждым движением шифу, но усваивал уроки всё так же медленно. Простые стойки, которые у других получались с первой попытки, он просил показывать по нескольку раз и долго расспрашивал про каждую мелочь. Только досконально разобрав приём, Чжан Чэнлин мог его уяснить и перейти к следующему. Уже на рассвете он сбегал за бумагой и кистью, чтобы зарисовать всё пройденное за ночь. Рядом с набросками движений Чжан Чэнлин записал мнемонические стишки и снабдил их беспорядочными пометками, в которых постарался отразить каждое замечание наставника. 

— К чему эти картинки? — удивился Чжоу Цзышу. — Ты же всё равно продолжишь тренироваться, когда вернешься. 

Мучительно покраснев, Чжан Чэнлин пробормотал в ответ:

— Шифу… Я ещё не отработал приёмы, которым вы учили меня в прошлый раз. Я… знаю, что не слишком умён, поэтому установил для себя правило: повторять каждое движение десять тысяч раз и держать перед глазами подсказки. Каждое утро я буду вставать пораньше, чтобы заучивать… заучивать… 

Вспомнив, что Чжоу Цзышу не нравится его привычка проговаривать обучающие рифмы при выполнении боевых приёмов, Чжан Чэнлин совсем смешался. Мальчик немного помолчал, а потом поднял глаза на шифу, виновато прикусив язык. 

Чжоу Цзышу смотрел на него с противоречивым выражением лица. Бестолковый ученик на деле был вовсе не так прост. Мудрость, скрытая под кожей глупца, проворство, замаскированное неуклюжестью движений.[445] Неторопливость и терпение, каждый шаг честный и верный. Глава Ядовитых скорпионов считал, что Чжан Чэнлину повезло с наставником. Но Чжоу Цзышу сказал бы, что в данном случае наставнику повезло с учеником. Поэтому он похлопал мальчика по плечу и сказал:

— Я разрешаю тебе уйти с остальными. Делай, что можешь и… Будь достоин меча, который дал тебе Седьмой Лорд.

Наутро все четверо — Гу Сян, Цао Вэйнин, Гао Сяолянь и Чжан Чэнлин — отправились в путь. Они собирались найти Е Байи, но в то же время Гао Сяолянь и Чжан Чэнлин мечтали призвать к ответу Чжао Цзина с его приспешниками, а Цао Вэйнин беспокоился, что школа меча Цинфэн по незнанию ввяжется в войну на стороне ордена Цюшань. Вряд ли Е Байи сидел, сложа руки, узнав, какую смерть принял Гао Чун — один из хранителей Знака чести, поэтому они надеялись пересечься с ним в ходе поисков.

Проводив шумную молодёжь, Чжоу Цзышу собрался наконец отдохнуть, но, распахнув дверь в свою комнату, увидел Вэнь Кэсина, сидевшего в проёме открытого окна. Одну ногу он свесил наружу, вторую подогнул, обхватив руками колено. При виде Чжоу Цзышу Вэнь Кэсин с улыбкой вскинул голову и сообщил:

— Мне тоже пора, А-Сюй.

— На гору Фэнъя? — спросил Чжоу Цзышу после едва заметной паузы. 

Вэнь Кэсин кивнул: 

— Я достаточно побродил по свету. За всю жизнь я не встречал столько новых людей и интересных мест. Но пришло время вернуться к незавершённым делам. Вот что, А-Сюй… 

Вэнь Кэсин запнулся, будто хотел сказать слишком много и не знал, как начать. Собираясь с мыслями, он несколько раз провел пятерней по волосам и с силой потянул за пряди. 

— Ты... Выздоравливай как следует, ладно? — выпалил он. — И не заглядывайся на абрикосы в чужом саду![446] Я разыщу тебя на горе Чанмин, если, конечно, я… 

Чжоу Цзышу достал флягу и покачал её в руке. Наливая вино в чашу, он отвёл глаза от Вэнь Кэсина и оборвал его речь на полуслове:

— Понятно. Катись на все четыре стороны, но не смей умирать.

Тихо усмехнувшись, Вэнь Кэсин оставил ему на прощание короткое «береги себя» и через мгновение исчез, как не было. Только ветерок шелестел в пустом окне, сдувая с подоконника человеческое тепло. 

Чжоу Цзышу залпом осушил чашу.

Примечание к части

∾ Выданная замуж девица подобна воде, выплеснутой за дверь — распространённая поговорка, иллюстрирующая обычаи феодального Китая: с того момента, как дочь вышла замуж, она принадлежит семье мужа. Поэтому для семьи иметь дочь часто было сравнимо с «воспитанием ребёнка для другого». Связанные с этим традиции стали фактором, усугубившим отбор в пользу сыновей в эпоху политики «одного ребенка». 

∾ «尔虞我» — идиома, означающая «ты обманываешь, я мошенничаю».

∾ Дахуан (大荒) — Великий Простор.

∾ Чжоу Цзышу опасается, что Вэнь Кэсин «перевернёт кувшин с уксусом» — выражение, означающее ревность. 

∾ «大智如愚» — цитата из Су Дунпо (Су Ши); «大巧若拙» — цитата из Лао Цзы.

∾ Вэнь Кэсин использует выражение «红杏出墙», или «красное абрикосовое дерево, которое свесило ветви через стену сада» (также переводится как обман/ измена).

Том 3. Глава 68. Время отпускать

Примечание к части

Дорогие читатели!

Официальный анлейт-источник перевода временно (?) стоит на паузе.

Чтобы не уходить в неопределенный статус с неопределенным графиком обновлений, мы решили обратиться к тексту оригинала на китайском, а для справочной информации использовать альтернативный анлейт.

Надеемся, что мы не заплутали в иероглифах.

Спустя некоторое время в пути Цао Вэйнин осознал, что Гу Сян необычно молчалива — с момента ночного вторжения скорпионов она не произнесла ни единого слова.

Гао Сяолянь, сама по себе сдержанная, не была хорошо знакома с обычно бойкой манерой поведения Гу Сян и не видела в её нехарактерной задумчивости ничего странного. То, что девушка безмолвно следует за всеми на почтительном расстоянии, тоже не казалось благовоспитанной Гао Сяолянь чем-то подозрительным. К тому же дочь Гао Чуна была занята лошадью Чжан Чэнлина, которую заботливо вела в поводу. После бессонной ночи мальчишка задремал, пуская слюни в мохнатую гриву, отчего кобылка периодически недовольно пофыркивала да потряхивала головой. Но как бы крепко Чжан Чэнлин ни спал, свой новый меч, Дахуан, замотанный в грязную рогожку, он намертво удерживал сжатыми до побелевших костяшек пальцами.

Придержав коня, Цао Вэйнин дождался Гу Сян и склонился к ней, встревоженно вглядываясь в глаза:

— Что случилось? Ты не выспалась?

Гу Сян ответила тусклым взглядом, а потом уныло потупилась и склонила голову, словно примерная молодая жена. Тогда Цао Вэйнин испугался по-настоящему. Он уже и не знал, что предположить: «Ушиблась? Съела что-то не то? Заболела?» Такая неутомимая шумная девчонка не могла разом растерять всю дерзость и задор без причины!

Цао Вэйнин потянулся ко лбу Гу Сян — проверить, нет ли жара, но девушка откинулась назад и отмахнулась от его заботы. Затем она остановила лошадь, угрюмо поглядела на пару вдалеке и нехотя объяснила:

— Это… Как если бы ты сам никому не верил и не видел смысла в честности. Тогда любые слова становятся просто сотрясением воздуха, неспособным выбить из колеи. А если кто ведёт себя открыто, разве он не дурак? Только и делает, что улыбается и поддакивает! И вдруг этот человек, который, по твоему мнению, так и не удосужился отрастить себе мозги, обращается главным злодеем, водившим всех вокруг пальца!

Цао Вэйнин мысленно покрутил слова Гу Сян так и эдак, а потом осторожно предположил:

— А-Сян… кажется, ты что-то неправильно поняла…

Гу Сян подобралась и проговорила тоном, не предвещавшим ничего хорошего:

— Ты, по фамилии Цао! Ещё одно слово, и можешь считать себя покойником! — она даже замахнулась, чтобы хорошенько этого самого Цао стукнуть.

Юноша со смехом увильнул от карающей длани:

— Ах, постой-постой! Убьёшь меня — и останешься молодой вдовой, разве это не расстроит тебя ещё больше?

И правда. Кроме того, Гу Сян в этом случае теряла обещанные господином две с половиной улицы приданого. Сплошные убытки! Прекратив попытки поколотить Цао Вэйнина, девушка решила вернуть баталию в словесное русло и задумалась над ответом.