Рихтер - Хроники Торинода: вор, принц и воин

– Он из тех людей, что меняют мир,- сказала Кирен, хозяйка постоялого двора без названия, того самого, где они тогда остановились и так и не уехали, сначала из-за болезни Элиа, потом… Элиа даже и не знал почему. Просто Ольг, которого он негласно признал за лидера, сказал, нахмурившись, когда Элиа завел разговор о том, что пора уходить:

– Сейчас зима. У нас почти не осталось денег,- потом добавил, заметив гримасу на лице мальчика,- Мы уйдем весной, сразу же, как потеплеет. Даю слово.

Эти слова успокоили Элиа. Ольг, сын тана и тан по наследству, никогда не нарушал своего слова. Может быть потому, что у него больше ничего не осталось кроме чести. Элиа иногда думал об этом, но теперь у него совсем не оставалось времени на размышления: он помогал хозяйке постоялого двора в работе. Кирен не брала с них денег за комнату и еду, но вечерами Ольг утихомиривал чересчур буйных посетителей, а он разносил посуду и помогал убираться. Работать было нетрудно: почему-то при виде Ольга даже у самых пьяных пропадало желание шуметь, а юркий Элиа быстро справлялся с уборкой. Это было странно, но порой Элиа замечал между таном и трактирщицей нечто вроде тайного сговора: будто они знали друг о друге больше, чем желали показать окружающим. Внешне это не было заметно, но он и раньше видел те вещи, которые оставались незаметными для других. И не видел того, что для остальных было очевидно, поправил он себя горько. Он каждую ночь видел страшные сны, но – как ни старался – не мог вспомнить лица родных. В памяти остались какие-то мелочи: маленькая тряпичная кукла Лин, любимый стол близнецов, материнское парадное платье яркого красного цвета и отцовские книги. Но лица оставались будто в тумане. Элиа боялся этого, он не хотел забывать, но ничего не мог поделать. Говорить об этом Ольгу не хотелось – тан вряд ли понял бы. Иногда Элиа вообще не верил, что Ольг знает о таких вещах как любовь, дружба, семья. Ольг хорошо знал о ненависти и мести.

– Почему так? – спросил он как-то у Кирен. Она ответила не сразу, тщательно взвешивая то, что хотела сказать.

– Он знает,- произнесла она после раздумий,- Но ему трудно признать в себе такую слабость. Всегда было трудно признать.

Элиа отошел, а когда вспомнил эти слова позднее, понял, что его удивило. Кирен говорила так, будто знала тана много лет. И очень не любила все эти годы. Когда он сунулся с вопросами к Ольгу, получил лишь вежливо-аристократичную просьбу не лезть не в свое дело.

И именно поэтому Элиа решил докопаться до всего сам. И именно за эту привычку его всегда ругали родители и – иногда – братья, потому что он, как правило, находил истину.

– … И тогда Таниэль Храбрый победил страшного дракона, одним ударом отрубив его огнедышащую голову. Голова покатилась вниз и пропала в недрах пещеры, а прекрасная принцесса очнулась и вместе с героем вернулась домой. А о драконах в той стране больше никто никогда не слышал,- закончила Кирен, одновременно довязывая шерстяной носок,- Вот, Элиа, держи.

– Спасибо,- Элиа, увлеченно слушавший историю про победу Таниэля Храброго над повелителем драконов, задал вопрос,- А драконы существуют?

Очевидно, решил Ольг, в книгах его отца про драконов ничего не было сказано. Иначе Элиа уже сыпал бы фактами, почерпнутыми оттуда.

В этот метельный вечер на постоялом дворе почти никого не было. Кирен и Элиа сидели у очага: она рассказывала сказки, а Элиа – наивный дурачок – слушал и верил каждому сказанному слову.

– Должно быть, существуют,- поразмыслив, сказала Кирен,- Недаром ведь про них рассказывают столько историй. Однажды здесь останавливался путешественник из далекой южной страны: он рассказал, что в его родных краях не просто верят в драконов, но и поклоняются им как мудрым и величавым существам. А моряки с северных островов рассказывали мне про целый остров драконов, где они откладывают и высиживают яйца. Говорят, драконья кладка должна находиться в теплом месте, а на том острове есть действующий вулкан и источники с горячей как кипяток водой.

Ольг, сидя на стуле, подальше от камина, правил лезвие ножа. Услышав про остров драконов, он язвительно фыркнул. Элиа его услышал и обернулся:

– А ты как думаешь? – спросил он, и Ольг в очередной раз поразился тому, как недолговечно детское горе. Элиа, совсем недавно потерявший всю свою семью, уже привык к Кирен и к нему.

– Я,- сказал Ольг неторопливо, – думаю, что не стоит тебе забивать голову всякими бреднями. Драконов нет, и никогда не было на свете. Они – лишь красивая сказка, символ несбыточного.

Кирен внимательно на него посмотрела, но ничего не сказала, и Ольг не стал продолжать, занятый своим ножом. Но когда они оба отвернулись, он вновь стал прислушиваться к неторопливому разговору. Впрочем, вскоре он задумался, и перестал наблюдать за Элиа и Кирен.

Зима не может продолжаться вечно. Скоро потеплеет, растает снег, и они вновь пустятся в дорогу: не потому, что обязаны, просто они оба не могут иначе. У Ольга теперь было достаточно денег, которые он заработал, охраняя трактир. Элиа выздоровел окончательно, хотя иногда еще покашливал по ночам, но Кирен и местный лекарь сказали, что это пройдет с наступлением тепла. Дон застоялся в конюшне. Все трое были готовы к пути.

И все же, что-то жгло тану душу: что-то, чего он не сделал, или что сделал не так.

– А может они и вправду существовали, а потом вымерли…- донесся до него голос Элиа,- Эй, Ольг, ты не спишь?

Ольг закончил точить лезвие и поднял голову.

– Нет, – сказал он,- Не сплю.

Словно в пику холодной и длительной осени, весна началась неожиданно теплыми, солнечными днями. Рано появились птицы, улетавшие на зиму в южные страны, зазвенела капель, и начали подтаивать, наметенные за три месяца сугробы.

Ольг собирался в дорогу. Элиа не просто видел это, он чувствовал, что тан готов на все, лишь бы покинуть теплый дом Кирен, которую почему-то так и не смог принять как друга. Самому Элиа Кирен нравилась. Она относилась к нему как мать. Нет, немедленно поправил он себя, как мать ему уже никто никогда не будет. Но она ухаживала за ним, когда он болел, в то время как Ольг пропадал, пытаясь найти себе союзников. Она платила им обоим за помощь по трактиру, хотя они и так бесплатно ели и жили здесь. Может быть, иногда думал Элиа, она делала это потому, что у нее никого не было: Кирен никогда не говорила о своей семье, и Элиа почему-то казалось, что она вдова.

Теплый весенний ветер играл пышными волосами Кирен. Она стояла на пригорке и смотрела на простирающиеся вокруг поля, еще покрытые белым панцирем.