Гарри Тёртлдав - Возвышение Криспа

Но не забыл. Отец каждый день заставлял его писать буквы на земле.

— Самое время заиметь в семье грамотного человека, — заявил Фостий. — Ты сможешь помешать сборщику податей надувать нас больше положенного.

Криспу предоставился шанс продемонстрировать свое искусство той же весной, до прибытия книги или же сборщика податей. Отец Зоранны Цикал долгими зимними вечерами стачал полдюжины пар модной обуви. Когда дороги немного просохли, он повез их в Имброс на продажу. Вернулся сапожник с несколькими золотыми монетами — и потрясающей новостью.

— Старый Автократор, Фос да храни его душу, помер, — заявил он соседям, встреченным на сельской площади.

Все как один начертили на груди солнечный круг. Смена императора всегда была событием чреватым. Фостий сказал то, что вертелось у всех на языке:

— А сын его еще мальчик, да?

Цикал кивнул.

— Он, наверное, ровесник твоего Криспа, судя по его монете. — Сапожник порылся в мешочке и показал односельчанам новый портрет. — Его зовут…

— Дай мне прочесть! — воскликнул Крисп. — Пожалуйста!

Он протянул руку за монетой. Цикал неохотно отдал ему золотой крохотный, чуть побольше ногтя на большом пальце сапожника.

Криспу удалось разглядеть лишь то, что новый Автократор был, как и сказал Цикал, слишком молод, чтобы обзавестись бородой.

Поднеся монету к самым глазам, Крисп прочел мелкие буковки, выгравированные на ней.

— Его зовут Анфим.

— Верно, — проворчал Цикал и выхватил монету у Криспа из рук.

Слишком поздно до юноши дошло, что он лишил сапожника возможности похвастаться этой новостью. «Плохо дело», — подумал Крисп. Как бы он ни относился к Зоранне, отца ее он недолюбливал всегда. Отчасти по этой причине Крисп не просил ее руки: мысль о тесте-сапожнике была ему, мягко говоря, не по нутру.

Ему хотелось тут же броситься домой и вырыть золотой, полученный от Омуртага, чтобы прочесть, что на нем написано. Крисп закопал монету на счастье возле дома, когда семья поселилась в новой деревне, и за эти годы положение еще ни разу не было столь отчаянным, чтобы вырыть ее и истратить. Но он сдержался. Нет, только не сейчас; если он уйдет, Цикал обидится еще больше.

— Мальчик на троне Автократора? — сказал кто-то из толпы. — Это не к добру. Кто будет направлять борозду, пока он научится держать поводья?

— Это я могу тебе сказать, — снова преисполнившись важности, заявил Цикал. — В Имбросе говорят, что брат Раптея Петроний будет регентом своего племянника, пока Анфим не войдет в возраст.

— Петроний, говоришь? Тогда наши дела не так уж плохи. — Привлеченный видом собравшихся в кружок людей, Варадий подошел как раз в тот момент, когда Цикал выкладывал последнюю новость. — Я воевал под его началом против Макурана, — продолжал ветеран. — Он славный солдат и отнюдь не дурак к тому же.

— А вдруг он сам решит сесть на трон? — сказал отец Криспа.

— Решит, не решит — тебе-то что за дело, Фостий? — откликнулся ветеран. — Какая нам с тобой разница?

Отец Криспа подумал минутку и развел руками:

— Что ж, я сдаюсь, Варадий. Действительно, какая?

Зоранна, стоя в дверях своего дома, покачала головой:

— Нет.

— Почему нет? — Удивленный и раздосадованный, Крисп махнул рукой, показывая, насколько пуста деревня. — Все ушли на дальние поля до самого вечера или даже до завтра. А твой отец умотался за новым шилом — ты сама говорила. Такого случая нам долго не представится.

— Нет, — повторила она.

— Но почему нет? — Он взял ее за руку.

Она не отстранилась, по крайней мере физически, но осталась совершенно отчужденной. Он отпустил руку.

— Я просто не хочу, — сказала она.

— Почему? — настаивал Крисп.

— Тебя это и правда интересует? — Она подождала, пока он кивнул. — Ладно, я скажу тебе почему. Ифантий вчера сделал мне предложение, и я согласилась.

Такое же чувство — точно из него вышибли дух — в последний раз он испытал, когда Идалк саданул ему в солнечное сплетение.

Крисп никогда не обращал особого внимания на Ифантия. Вместе со всеми односельчанами он сочувствовал Ифантию, когда его жена умерла при родах два года назад, но…

— Он же старый! — выпалил Крисп.

— Ему нет еще тридцати, — заметила Зоранна, — к тому же он крепко стоит на ногах. Если я стану дожидаться тебя, мне самой будет за двадцать, когда ты, как Ифантий, обзаведешься хозяйством. А это слишком долго.

— Но… Но тогда, выходит, ты с ним… — Крисп обнаружил, что не в силах заставить себя произнести это вслух.

Зоранна, однако, поняла.

— А если и так? — с вызовом спросила она. — Ты никогда не давал мне никаких обещаний, Крисп, и не требовал их от меня.

— Я не думал, что в них есть нужда, — пробормотал Крисп.

— Ну и плохо, что не думал. Ни одной женщине не нравится, когда в ней так уверены. Может, ты запомнишь это и в следующий раз, с другой девушкой, будешь повнимательнее. — Голос у Зоранны смягчился. — Крисп, мы, наверное, так и проживем всю жизнь в этой деревне. Зачем нам друг друга ненавидеть? Ну, пожалуйста!

— Ладно, — сказал он, не сумев придумать ничего лучше. Потом быстро развернулся и ушел. Если на глазах его и выступили слезы, Зоранне их не видать. У него тоже есть гордость.

В этот вечер он был настолько притихший, что сестра начала над ним подтрунивать. Он не отвечал на ее приставания.

— Ты не заболел, Крисп? — с тревогой спросила Евдокия. Когда ей не удавалось его завести, она понимала, что дело плохо.

— Я здоров, — ответил он. — Я просто хочу, чтобы ты оставила меня в покое, вот и все.

— Я знаю, в чем дело, — сказала она вдруг. — Ты поссорился с Зоранной, да?

Крисп очень осторожно поставил на стол миску с супом из ячневой крупы со свеклой, стараясь не запустить ею в сестру. А потом встал и вышел из дому в лес.

Прошло много времени, прежде чем он понял, что сидение в одиночестве под деревьями ничего не решит, но в конце концов до него это дошло. Было уже темно, когда он вернулся домой. И чуть было не повернул назад; в двух шагах от дома его поджидал отец.

Крисп пересилил себя. Рано или поздно с отцом поговорить придется, так лучше уж сразу.

— Извини, — сказал он.

Отец, еле видный в сгустившейся мгле, кивнул.

— Ладно уж, хоть мы и переволновались. — Фостий замешкался на мгновение, но все же добавил:

— Евдокия была права, да? Ты поссорился со своей девушкой?

— Она не моя девушка, — буркнул Крисп. — Она выходит замуж за Ифантия.

— Вот и хорошо, — отозвался отец. — Я надеялся, что она согласится. Я так и сказал Ифантию. В конечном счете, сынок, я избавил тебя от больших хлопот, поверь мне.