Мара Полынь - Плачущий король

— А скажите, те горошины — это было противоядие?

— Нет, что ты, — лекарь опять улыбнулся. — Просто изменяющиеся подвержены сезонности, как деревья. Зимой, в холода, мы предпочитаем впадать в спячку, если не производить специальной терапии. Ведьма тебя чуть не угробила: холод — злейший враг любого изменяющегося. К счастью, об этом никто не знает.

— Но вы оставили ей таблетки!

— Не волнуйся. Для остальных это неплохой антидепрессант, снимает осеннюю хандру. Не думаю, что она догадается, что к чему. Пойдём, шеф ждёт тебя, — лекарь направился куда-то вглубь комнаты, где была ещё одна дверь, которую Рин сразу не заметил.

Глава Тайной службы Императора стоял у окна и смотрел в белую ночь. Услышав, как Рин и лекарь вошли, он обернулся и кивнул в знак приветствия.

— Лекарь, Страж, — он остановил взгляд на Рине. — Хотел бы я знать, как она тебя раскусила.

— Думаю, его кто-то сдал, — не дав Рину даже выдохнуть, ответил лекарь. — Я проверил. Его маскировка идеальна. Даже свой не догадается.

— Нельзя сбрасывать со счетов то, что у неё есть какой-то артефакт, о котором мы не знаем.

Они помолчали.

— Ну, приступим, — Глава Тайной службы потёр руки в предвкушении. — Сегодня нужно ещё много успеть сделать, а ужин ждать не будет.

«Четвёртый Страж», — прочитал Рин заголовок папки, которую держал под мышкой «шеф». Кажется, это о нём.

«Опять собачья кличка, — с тоской подумал он. — Интересно, есть ли у меня нормальное имя?»

2

Страж какое-то время бездумно смотрел в потолок. Тело было странно лёгким. Откуда-то снаружи доносился звон капели: снег таял всю последнюю неделю. Время от времени стук воды заглушало тихое шуршание: это очередная ветка освобождалась от груза, сбросив снег на землю.

Он встал и подошёл к зеркалу, старому и щербатому. Можно было бы сказать, что из изучения и запоминания себя Страж сделал что-то вроде обязательного утреннего ритуала: несмотря ни на что, его собственная внешность казалась чужой, и привыкнуть к ней стало настоящей проблемой. Из мутной глубины на него смотрел незнакомец: глаза странного льдистого цвета, не серые и не голубые; волосы светло-каштанового оттенка, слегка отливающего рыжиной, а брови светлые, почти теряющиеся на бледной коже. Резко выделяющиеся скулы, широкий тонкий рот. Острый подбородок. Страж медленно опустил взгляд, рассматривая свою фигуру. Высокий, костлявый, со впалой грудью, несоразмерно большими кистями и ступнями. Совсем не красавец. Даже симпатягой назвать его было бы сложно. Неужели он так выглядит на самом деле? От темнокожего и сереброволосого Рина не осталось и следа. Интересно, такой ли видела его Тиантей? Или Страж во время их первой встречи был в каком-то из своих многочисленных образов? Он в задумчивости почесал щёку. Свежая щетина приятно колола кончики пальцев.

Страж протянул руку к вешалке, что стояла рядом с зеркалом, и начал неторопливо одеваться. Возможно, это было самовнушением, а может, эффектом от приёма нового лекарства, что назначил Лекарь, но вопреки непривычной, почти неприятной внешности это тело было каким-то… уютным. Стражу нравилось двигаться. Просто поднимать и опускать руки, наклоняться и приседать. По утрам, до того как прозвучат гонги подъёма и сбора, пока он наедине с собой в своей комнате, он часто выполнял разные упражнения. Правда, стоило задуматься, что он делает, как плавность и отточенность движений терялась, и он никак не мог вспомнить, что же дальше. Но если расслабиться и дать телу двигаться самостоятельно… Часть этих упражнений он опознал в тех, что показывал ученикам мастер рукопашного боя, но вот откуда взялись остальные?

Первый гонг застал его на пути к верхушке. Откуда-то снизу доносились чьи-то голоса, стуки и шорохи. Древо медленно и неохотно просыпалось. До второго гонга, объявляющего общий сбор на тренировочной площадке внизу, оставалось ещё полчаса. Страж неторопливо прошёл последние три пролёта и сквозь узкое смотровое окно выскользнул наружу. Несмотря на свою комплекцию и размеры, лазал он не хуже горной кошки, и даже мокрая кора со всё ещё держащимся кое-где льдом не была помехой. На четвёртой развилке Страж устроился поудобнее. Солнце только взошло и стояло над лесом ещё совсем низко, подсвечивая верхние ветви позолотой. Императорская Роща отсюда казалась далёкой зарницей, а древа Тиантей вообще не было видно, что, в целом, его вполне устраивало.

Внизу были заметны редкие фигурки ранних пташек: кто-то спешил в сторону кухни, несколько мастеров что-то обсуждали на площадке, где совсем скоро выстроятся для утреннего приветствия и разминки немногочисленные ученики Ордена изменяющихся.

Страж жил здесь совсем недолго, но однообразие уже успело надоесть: каждый день после второго гонга все, включая мастеров, собирались на тренировочной площадке для утреннего приветствия. Потом шли завтракать. Конечно, Тиантей его разбаловала, но даже если бы и нет — местная еда оставляла желать лучшего. Потом какой-нибудь урок с кучей болтовни, два урока с кучей беготни. Небольшой перерыв, обед. Три, а иногда четыре урока в древе (в основном теория, но иногда случалось что-нибудь интересное, особенно на практических занятиях вроде ядоварения), самоподготовка, ужин, общий сбор для вечернего прощания. Если ты ещё не начал бриться по утрам, то такое времяпровождение, наверное, интересно и занимательно. И есть простор для шкодничанья. Но Страж откровенно тяготился. Не бегать же с гоготом по коридорам с малолетками? Вот и сейчас он выделялся среди присутствующих на площадке, как ворон в стае воробьёв. Все ученики были шустрыми, громкими и едва доставали ему до локтя. В их шумной толпе он чувствовал себя особенно неуклюжим, будто действительно мог наступить на кого-нибудь или пришибить ненароком. Даже большинство мастеров были ниже него. Из-за этого в своё время Страж непроизвольно сдержался, когда выходил на первый тренировочный бой с мастером рукопашного боя: юрким черноволосым коротышкой с пальцами-колбасками и хваткой медведя. А потом просто никогда не дрался с ним в полную силу. Не стоит подрывать авторитет учителя, вываляв его перед учениками.

— Как тебя вообще в лес выпустили такого хилого? — со странной интонацией поинтересовался мастер, когда Страж в очередной раз упал лицом в песок тренировочной площадки. Мокрый и холодный, он противно скрипел на зубах. Страж сплюнул, но легче не стало. Вопрос мастера ответа не требовал, поэтому он молча принялся отряхиваться. Интересно, он понимал, что Страж дерётся с ним далеко не на полную? Судя по голосу — нет. Остальные ученики ждали на краю площадки своей очереди поесть песка. Повинуясь жесту мастера, он присоединился к ним, а следующий ученик, наоборот, направился к центру площадки. Страж поймал на себе несколько ехидный взглядов, но никак не показал, что заметил их. Несмотря на доброжелательность всех вокруг, начиная с главы Тайной службы и заканчивая мастером ядоварения, Страж никак не мог расслабиться и действительно довериться им. Привычка из прошлой жизни всегда иметь при себе запасной вариант в очередной раз проявила себя в полной мере. Ни перед кем не проявлять своей истинной силы, никому не показывать того, что он действительно смог вспомнить. Конечно, время от времени необходимо было демонстрировать улучшение состояния и восторг от «возвращения в лоно», но на самом деле всё происходящее казалось Стражу каким-то непонятным фарсом. Совсем не таким виделся ему Орден. В книгах он представал какой-то таинственной организацией, и в ней совсем не было места для затерявшейся в провинции школы для горстки сопляков. Понятное дело, что их нужно где-то воспитывать. Растить, так сказать, следующее поколение. Ведь ни один гувернер или приходской учитель не объяснят своим воспитанникам, как управлять способностями перевёртыша. Но чтобы обучение происходило так? Страж подавил готовый вырваться вздох. Неужели он здесь тоже когда-то учился? С одной стороны, все юные перевёртыши попадали в эту или подобную этой школу. Их забирали из семей, когда они были ещё совсем несмышлёными, и ни один из изменяющихся не помнил своих настоящих родных. Орден был их семьёй. При всём при этом Страж не чувствовал ни капли узнавания. Если он столько лет провёл в кавернах этой школы, он просто обязан вспомнить хоть что-нибудь!