Владимир Крышталев - Возвращение чудес

Конечно, в тот момент она еще не представляла, с кем ее столкнула судьба, но Клод был благодарен последней за находку. Подобные таланты на дороге не валяются.

Кстати, когда «профессор» после нескольких подготовительных бесед начал приоткрывать свое инкогнито, Эвелин совсем не удивилась. Ее спокойная реакция смутила даже видавшего виды Клода. В ответ же на его недоуменный вопрос, не находит ли она все это чистой воды бредом, девушка насмешливо сверкнула своими прекрасными карими глазами и процитировала:

Не бойся выйти за пределы,Не бойся заглянуть за грань,И коль жить сидя надоело,То не ворчи, а просто встань.Взгляни: ведь ты закрыт в темницеПредубеждений и вранья,Ты мог бы чайкой в небо взвиться…Но было сказано: нельзя! —И ты прощаешься со сказкой,Ты знаешь: так не может быть,Мир не покрасить светлой краской,А океан — не переплыть… —Отбрось! Освободись из плена,Стань снова чистым, как роса,Разрушь обыденности стены…И в мир вернутся чудеса.

Потом Эвелин легко рассмеялась:

— Кто-то сказал, что чудеса происходят лишь тогда, когда человек к ним готов. Странное утверждение, правда? Вот как вы думаете, чудо — это ведь что-то неожиданное, да?

Клод кивнул.

— А если человек к нему готов, то какая же в этом неожиданность? Я поворачиваю за угол и ожидаю увидеть там дерево. Вот оно. Никакого чуда, да?

Они действительно в этот момент разговора выходили из-за угла. Эвелин подбежала к толстому стволу пожелтевшего клена и охватила его руками.

— Вот чудо! — выкрикнула она, смеясь. — Он теплый, живой! Посмотрите на эти листочки — желтые, красные… вон еще и зеленые остались! Вслушайтесь, почувствуйте! Ветерок что-то шепчет. Разве это обыденность? Я ожидаю увидеть дерево, но откуда мне знать, каким оно будет сегодня? Потом я его вижу… и это каждый раз здорово!

Немолодой «профессор» с улыбкой наблюдал за экспрессивной студенткой.

…Когда Эвелин замолчала, я не смог удержаться от вопроса:

— И что же, у нас с Клодом была возможность познакомиться еще на Паэне?

— Была, — подтвердила девушка. — Именно от меня он о тебе и узнал. Так что, если хочешь, это я всё натворила. Ты не сердишься на меня?

Она шмыгнула носом, но взгляд остался совершенно невинным.

— Ну… — я слегка растерялся.

— Вот и хорошо! — тут же повеселела Эвелин и снова чмокнула меня в щеку. — Тогда с моей историей всё. Поговорим о тебе. Ты знаешь, как трудно спасать гибнущую цивилизацию?

— Хм, представляю.

— Брось, Лекси! Ты наверняка представляешь неправильно. Нет ничего проще, чем спасти какую-нибудь захудалую цивилизацию. Это, если хочешь, неквалифицированный труд. Но у него есть недостаток: он занимает кучу времени.

Эвелин говорила серьезно, а я пытался понять к чему она клонит. Моя собеседница очень недвусмысленно заявила, что принадлежит к компании Клода, Марго и остальных «богов». Она неплохо ориентировалась в здешнем искусственном парке, выбирая тропинки без того, чтобы уделить этому процессу хотя бы дольку внимания. Я видел, что она чувствует себя здесь хозяйкой. И хотя радость от встречи еще бурлила во мне, где-то поднималась легкая досада: вот, оказывается, неведомое было всегда совсем рядом, а я прошел мимо, не заметил. Почему моей очаровательной подруге намного раньше удалось то, к чему я шел столько лет? Ну не обидно ли теперь ощущать себя «отстающим»!

— То есть, — произнес я вслух, — ты намекаешь на то, что мне покамест предоставляется неквалифицированная работа? Как начинающему богу? Спасти какую-нибудь цивилизацию?

— Вот! Ты обо всем догадываешься с полуслова! — Эвелин, кажется, так и не разучилась делать свои двусмысленные замечания. Вроде бы и комплимент, но, с другой стороны, разве я выгляжу настолько тупым, что моя простейшая догадка вызывает у окружающих восторг?

— И это, разумеется, займет кучу времени.

— Да, милый, — покладисто кивнула девушка.

— Сколько?

— На этот счет тебе лучше поговорить с Клодом. Он рассчитывал лет на пять.

Пять лет просидеть на какой-то неразвитой планете? Ради чего?

— Кажется, меня уже впрягли в повозку, даже не спрашивая моего мнения, — язвительно отметил я.

— Ах, Лекси! — Эвелин наклонилась, сорвала маленький нежно-фиолетовый цветок и сунула его мне. — Ты ведь уже согласился. И даже не один раз. Ты согласился еще до того, как встретил Клода. То стихотворение о чудесах… ведь написал его ты!

Да, и я когда-то крапал стишки. А то, что Эвелин прочитала мое творение Клоду, меня изрядно смутило. В мире много вещей, которые заслуживают звание шедевра, но я никогда не считал, что мои стихи к ним относятся. Для меня их написание было умственной разминкой, словесной игрой, задачкой на подбор рифм.

Или нет? Интересно, кто-нибудь знает, для чего вообще пишутся стихи? И почему?

— Эта строка о светлой краске, откуда она взялась? — продолжала тем временем моя спутница. — Ты еще тогда не соглашался с мнением, что мир невозможно сделать лучше, правда? Это была твоя одержимость, я ведь помню. Наверное, она и привела тебя сюда. Разве не так?

— Угу, — сказал я. — Милая девчушка с кротким взглядом предлагает мне банку светлой краски и кисточку, — шутливо щелкнув Эвелин по носику, я привлек ее к себе. — Надеюсь, мне не придется переплывать океан? Чтобы быть уж до конца последовательным?

— А это как захочешь, — улыбнулась она, легко поддаваясь моему движению. В ее голосе вновь зазвучали интонации той Эвелин, которую я когда-то знал.

Одежда на мне еще не успела просохнуть после «холодного душа», который устроил Клод, и может, это сыграло свою роль. Как бы там ни было, я вдруг вспомнил до малейших деталей, как всё происходило на далекой Паэне…

… Ласковое солнце ранней весны. Пляж на берегу моря. Волны медленно накатываются на берег, а потом лениво и неохотно уползают обратно. Яхта, размеренно покачивающаяся вдалеке.

Шаги. Приближаются. Мне неохота открывать глаза и поворачиваться, и я продолжаю млеть на солнышке, честно зарабатывая свежий загар.

— Лекси, ты снова прогуливаешь занятия! — раздаётся звонкий девичий голос прямо надо мной. Голос будто нисходит с небес.

— Это так приятно — полежать под весенним солнышком, — отвечаю я, испытывая своего рода удовольствие от общения с небесами.

Небеса, однако, остаются недовольны моим ответом, и грозная туча вмиг заслоняет солнце.

— Вставай, смертный, ибо пришёл твой час!