Ирина Михайлюк - Заповеди Леси

Я проснулась на рассвете. Солнечные лучи били мне в глаза, лишая всякой возможности заснуть снова. Я любила солнце, но иногда то, что мы любим, может стать причиной нашей боли. Глаза мои не были железными и от яркого света на-чали болеть и слезиться. Я вспомнила прохладу розового сада, священную тень деревьев. Повинуясь порыву, я встала, оделась и пошла на улицу.

Глубокую тишину изредка нарушало красивое пение птиц. Солнце озаряло всё вокруг, придавая природе невероятный шарм. Густые кроны деревьев приоб-рели изумрудный цвет, небо казалось неестественно голубым, а все цветы в саду моей бабушки приобрели загадочный и в тоже время сказочный вид, словно они больше не принадлежали этому миру.

Неожиданно для себя я обрела покой, которого мне так не доставало в обычной жизни. И больше не боялась ни странных незнакомцев, ни своего дара, ни одинокого волчьего воя.

Я упала на мягкую траву, закрыла глаза. Весь мир теперь казался простым и понятным. Возможно, сон украл меня на некоторое время, либо я просто на-столько погрузилась в себя, что не замечала ничего вокруг. Но открыть глаза меня заставили странные звуки. Они доносились из розового сада. Словно кто-то пел древнюю песню, поверяя людям какие-то неизведанные тайны. Голос был краси-вым, но казался немного детским, и слов разобрать было невозможно. Казалось, что я всё ещё прибываю во сне, поэтому страх казался мне пустым и нереальным. Я пошла на голос, желая найти таинственного певца.

Розовый сад — место, где всё возможно. Настолько нереальными казались розы в нём.

Я подошла к розовому кусту. Пение становилось всё громче и громче. Го-лос всё больше завораживал меня… А потом неожиданно всё стихло. Я замерла. И вдруг из почти распустившейся алой розы выпорхнуло странное существо. Оно напоминало крупную бабочку своим размером и крыльями.

У него были тонкие почти прозрачные крылья, на которых красовался бледно-голубой узор. Тело у существа отдалённо напоминало человеческое. Кожа была цвета молока, а конечности казались настолько хрупкими и изящными, что можно было без труда сломать их.

Существо удивлённо смотрело на меня своими большими тёмными гла-зами, в которых, казалось, не было зрачков. А затем полетело прочь. И я, повину-ясь зову в своей крови, бросилась за ним. Оно летело недостаточно медленно, что бы я могла догнать его, но всё же достаточно медленно, чтобы я могла не поте-рять его из виду. Неожиданно мне вспомнилась сказка «Алиса в стране чудес». В детстве я часто представляла себя главной героиней. И вот сейчас детская мечта сбылась, только я не Алиса, и вместо кролика меня ведёт существо, сильно напо-минающее фею.

А между тем я добежала до стены. Мне ещё не приходилось заходить так далеко, да и, судя по тому, сколько росло здесь сорняков, мало кто приходил в это место.

Там была брешь. Брешь в стене казалась мне ненастоящей, потому что брешь в такой идеально-слаженной системе лично для меня была неправдоподоб-ной ложью.

Существо проскользнуло туда, а я, не думая ни минуты, вбежала следом за ним.

Это было полнейшим безрассудством, но я словно была околдована. Мой поступок можно было оправдать той невероятной тягой к запретному лесу, кото-рая появилась тогда, когда я первый раз в своей жизни на него взглянула.

И, действительно было что-то магическое в этом лесу. В том, что ветки де-ревьев так плотно смыкались вверху, почти не давая солнечным лучам пробиться вовнутрь. Тот скудный свет, что всё же давало солнце, с трудом освещал дорогу. Тишина была пугающей. Не было слышно ни пения птиц, ни трепета крыльев. Ка-залось, что даже деревья застыли, боясь нарушить эту неестественную тишину. Ветер тоже молчал в этом гнетущем царстве неизвестности. Он не колыхал ли-ству, не ласкал кожу — его просто не было.

Я продолжала следовать за существом, но уже не так уверенно. Мой внут-ренний голос начал отчитывать меня за безрассудство.

И когда пелена с глаз спала, и пришло осознание, я бросилась бежать об-ратно по тропинке, подальше от этого заколдованного места.

Я бежала назад, но просвета не было видно. Тропинка привела меня в ни-куда. Я наткнулась лишь на стену из деревьев. Зато рядом, откуда не возьмись, появилась ещё одна тропинка. Она будто давала надежду таким заблудшим пут-никам, как я. Но и эта тропинка привела меня к тупику, правда рядом, как по волшебству возникла ещё одна такая же тропинка. Так я и бродила по множеству тропинок, ведущих в тупик. И, казалось, что я с каждым разом всё больше погру-жаюсь вглубь леса. В этот лабиринт без начала и конца.

Мне вспомнилась бабушкина фраза про лес, и я ринулась в самую его чащу, игнорируя новые тропинки.

Лес словно воспротивился моей попытке. Ветки царапали кожу и рвали одежду. Теплая струйка крови стекала по моему лбу. Царапины на руках и ногах не переставали саднить, пока я получала новые. Но ничего из этого не заставило меня остановиться.

Силы быстро покинули меня. И закончилось всё тем, что я попросту спо-ткнулась и упала на землю. Казалось, что кто-то высосал из меня всю жизненную энергию. И я из живого человека превратилась в тряпичную куклу, лишённую воли и всякого желания жить.

Я провалилась в некое небытие. Мир, такой огромный, безграничный, стал казаться маленьким и жестоким.

Всё моё существо растворялось в чём-то тёмном и неизвестном. Лес словно питался моими страхами.

Где-то на грани между сном и явью мне показалось, что деревья живые, что они тянут ко мне свои ветви.

Я видела тени мелькавшие, где-то высоко среди листвы.

Я исчезала… становилась частью тьмы, окружавшей лес.

Я всё ещё слишком смертна, слишком слаба и труслива.

Нужно бороться, нужно сражаться с трудностями несмотря ни на что.

Я открыла глаза и попыталась встать на ноги. Первая попытка была не со-всем удачной.

Ноги онемели, но мне всё же удалось подняться, преодолевая острую боль во всём теле и, отчасти, преодолевая своё нежелание бороться дальше.

Моё тело почти меня не слушалось. Но я продолжала идти, силясь найти выход, и проклиная себя за глупость.

Я подумала о том, что возможно никогда отсюда не выберусь и буду при-ведением бродить среди этих зловещих деревьев, прячась от посторонних глаз. А потом я вспомнила маму и брата — единственных, дорогих мне людей. И мне не-вероятно сильно захотелось жить. Жизнь предстала передо мной во всех красках. Все её лучшие мгновения пронеслись передо мной. И то, как трогательно брат да-рил мне самодельные подарки на праздники, и наш первый отдых за границей, и то, как с братом мы делились секретами, и вспомнились мне глаза матери, всегда полные понимания и теплоты. Я любила их обоих возвышенной любовью, кото-рая могла дать силы жить дальше, бороться за свою жизнь.