Александр Лидин - Операция "Изольда"

Часов в одиннадцать за мной зашел офицер СС и проводил в огромный дубовый кабинет, отделанный темно-красным бархатом. Во главе длинного стола сидел сам Гиммлер, а слева от него — Гейдрих. Они беседовали о кадровых перестановках в высшем командовании СД. Но когда я вошел, Гиммлер встал, обошел стол и, подойдя, пожал мне руку. В этот момент он сильно напомнил мне своего предка Генриха Птицелова, только без бороды.

— Рад приветствовать вас, барон, на родной земле.

Я кивнул, натянуто изобразив улыбку. Я никогда не чувствовал себя немцем и не испытывал никаких симпатий к фашистам. Тем не менее я вынужден был воспользоваться их помощью во время бегства из подводного города и теперь, соответственно, находился полностью в их власти.

— Проходите, барон, присаживайтесь.

Я сел за стол напротив Гейдриха, а Гиммлер тем временем послал офицера, который привел меня, за Вилигутом.

— Пока Карл задерживается, — вновь обратился ко мне рейхсфюрер СС, — я хочу поинтересоваться: как вы добрались? Как вам новая Германия? Как Берлин?

— К сожалению, не могу ничего сказать, только отметить чистоту Центрального берлинского вокзала, — ответил я. — Сами понимаете, мое путешествие не подразумевало обзорных экскурсий, хотя я с удовольствием побродил бы по старым кварталам Вены и Бонна. Кроме того, я слышал много лестных отзывов о Дрезденской галерее. Знаете ли, мне редко выпадают минуты отдыха, когда есть время соприкоснуться с прекрасным…

— Ну, во время подводного заключения вы, наверное, страдали от скуки. Впрочем, об этом вы потом побеседуете с Гейдрихом. Видите ли, нам интересно все, что вы увидели за время вынужденного заточения. Хотелось бы вам этого или нет, но как только коммунисты на Востоке сложат оружие, мы вплотную возьмемся за Ктулху. Секреты Древних по праву принадлежат Третьему Рейху… Впрочем, это тоже тема для отдельного разговора… Сейчас же нас интересует совсем иное. Думаю, вы знакомы с расовой теорией Ганса Гюнтера?

— Да, — согласился я. — Но только в общих чертах. К сожалению…

Но Гиммлер перебил, не дав мне договорить:

— Выделив основные типы людей по отличительным антропологическим признакам, мы руководствовались черепным указателем, пропорциями тела, лица, пигментацией кожи, цветом волос. Мы описали определенные психические и умственные качества каждого типа, выделив нордический тип европеоидной расы как наиболее рассудительный, справедливый, расчетливый, предусмотрительный и наиболее умственно одаренный. Однако, чтобы выделить этот тип, природе потребовались многие тысячи лет. Дальше так продолжаться не может. Сколько еще тысяч лет понадобится на то, чтобы появились на свет истинные арийцы — сверхлюди, которым будет принадлежать будущее нашей планеты? Но у нас нет времени ждать. Германия задыхается в кольце врагов, окруженная евреями, коммунистами и отрыжкой мирового империализма. Мы же имеем намерение теургически воссоздать новую расу полубогов на основе «расово-чистых» арийцев, применяя положительную евгенику, то есть отбирая лучших и уничтожая врагов нашей нации. Однако, даже несмотря на все наши усилия, по самым оптимистичным прогнозам на это могут уйти столетия. И вы, барон, должны отлично понимать, что у нас нет на это времени…

Вошел Вилигут и, произнеся традиционное: «Хайль Гитлер!», уселся напротив меня рядом с Гейдрихом.

— Сама же теургия подразумевает магическое «искусство» достижения богоподобного состояния, совершаемое посредством эвокации одного или нескольких богов, с целью воссоединения с божественным, достижения гнозиса и возвышения теурга, — продолжал рейхсфюрер. — Мистики Аненербе… Надеюсь, вам известно о существовании этой организации?

Я кивнул.

— Так вот, мистики Аненербе не раз предпринимали подобные попытки. Но… их попытки пока не увенчались успехом. Теперь же, при обилии человеческого материала с Востока, успех гарантирован. Однако нам при проведении подобных экспериментов хотелось бы использовать и ваш опыт, дорогой барон.

— Что ж… — протянул я, понимая, какого ответа от меня ждут. Собственно, от моего ответа зависела наша дальнейшая судьба — и моя, и Катерины. — Что ж, я согласен.

— Не сомневался… не сомневался… — протянул Гиммлер. — Кроме того, вы должны понимать, что данный опыт носит и стратегический характер.

— Стратегический?

— Естественно, ведь сверхчеловек, это в том числе и сверхсолдат. А ввиду того, что Германия в настоящее время ведет войну, сверхсолдат для Рейха имеет первостатейную важность.

— И?

— Мы планируем организовать на севере захваченных нами территорий, где-нибудь на границе СССР и Польши, особый лагерь для недолюдей — «Логово дождевого червя-2», где должен быть создан супервоин, непобедимый истинный ариец. Руководство этими исследованиями мы собираемся поручить Августу Хирту. В данный момент штурмбанфюрер является главой анатомического института СС в Страсбурге. Он уже получил определенные положительные результаты в Нацвейлере-Штрутгофе, но сами понимаете, во Франции у нас связаны руки.

— Да, конечно, — мне вновь не оставалось ничего другого, как соглашаться. — Но я совершенно не понимаю, какую роль я должен сыграть в данных событиях.

— Всему свое время, дорогой барон… всему свое время. Я думаю, за время нынешней беседы вы и так узнали слишком много. Пока же, я думаю, вам и вашей спутнице необходимо будет отправиться ближе к месту действия.

— Вы хотите отправить нас в Россию?

В тот миг я всеми силами пытался скрыть чувство радости, охватившее меня.

— Да, вас и вашу спутницу, — подтвердил рейхсфюрер. — Именно на нее я возлагаю особые надежды. В ней есть часть божественной крови…

Сердце мое сжалось.

— Так вы собираетесь использовать Катерину Ганскую как подопытное животное?

— Ну, о том, как лучше ее использовать, пусть думает штурмбанфюрер Хирт. Станет ли она донором крови для истинных арийцев, с тем чтобы в тела потенциальных испытуемых поместить частицу божественной крови, или он проэкспериментирует на ней… Он — ответственный за операцию, и выбор остается за ним. Вы же, как я полагаю, должны будете проследить за мистической составляющей эксперимента…

Мы беседовали еще долго, рейхсфюрер еще что-то говорил, я поддакивал, но мысли мои были далеко. Я думал о Катерине и о ее мистической связи с подводным народом. При этом меня мучило два вопроса. Во время подводного плена мы стали добрыми друзьями, и я, как человек, довольно неплохо знавший девушку, был уверен, что в ее жилах нет ни капли того, что господин Гиммлер называл «божественной кровью». Однако некая связь между нею и Ктулху существовала, но ни сама Катерина, ни я до сих пор не смогли разгадать истинной природы этой связи. Однако я сильно сомневался, что опыты в духе Аненербе дадут положительный результат. И еще я недоумевал. Если Ктулху явно покровительствовал Катерине, тогда почему он позволил нам бежать, попасть в руки СС. Или же я неправильно распознал намерения Великого Спящего. Быть может, он симпатизировал нацистам, а все, что произошло в подземном городе в Антарктиде, — инициатива слуг Ктулху, которые действовали в собственных интересах. Но как Спящий мог такое позволить? В тот день вопросов у меня было много больше, чем ответов, и единственным правильным решением было бы, сославшись на усталость, принять снотворное, а во сне попытаться связаться с Великим Спящим, надеясь, что он хоть немного прояснит ситуацию, но Судьба распорядилась иначе.