Евгений Варламов - Наследство колдунов

Верхний слой снялся легко, но следующий еще не совсем оттаял. Правда, к лому прибегать не пришлось, титановая лопата довольно хорошо прорезала подмороженный грунт. Втянувшись, Захаров прошел еще два, уже не замороженных слоя, и жестом пригласил в яму Сержика. Тот рьяно принялся за дело, но прокопав пару слоев, выдохся, оперся на лопату, и принялся вытирать пот с лица. Люська, светившая фонарем в яму, пожалев его, сказала:

- Вылезай уже, давай я покопаю.

Сержик, взлянув на нее исподлобья, молча взялся за инструмент, и героически преодолел еще слой. Правда, в отличие от Захарова, подчистившего за собой дно выкопанной ямы, он вылез из нее торопливо, не убрав за собой.

Как бы то ни было, но яма постепенно углублялась, рос валик земли вокруг нее, все труднее становилось выбрасывать наверх выкопанный грунт. Сержик окончательно выдохся, и Захаров, невзирая на сопротивление напарника, приказал ему отбрасывать землю от края ямы, чтобы она не сыпалась обратно. Сам же он вошел в темп, лопата мелькала, то вонзаясь в землю, то взлетая ввысь. И, наконец, наступил момент, когда его инструмент глухо ударился о твердую поверхность.

Лопатой и сапогами Захаров очистил поверхность гроба, и, подкопав по краям, попытался открыть крышку. Но сначала ничего не получалось. Не хватало места, чтобы поддеть крышку гроба лопатой. Тогда он стал колотить титановым лезвием по потемневшим доскам, пытаясь пробить их, но и это было бесполезно. Доски гроба, как ни странно, со временем, стали будто крепче, чем были раньше. Люська, наблюдавшая сверху и подсвечивающая Захарову фонарем, не выдержала, сунула фонарь Сержику, и убежала. Минут через десять она, запыхавшаяся, вернулась, и протянула Захарову автомобильную монтировку с плоским концом.

Обрадованный Захаров без слов тут же просунул инструмент в щель между досками, и нажал сапогом на получившийся рычаг. Раздался длинный, пронзительный скрип гвоздей, вылезающих из плотного дерева, и крышка чуть-чуть приподнялась в этом месте. Переставив монтировку чуть дальше, Захаров снова применил ту же тактику, снова исторгнув из гроба противный, протяжный звук, режущий слух. Постепенно крышка приподнималась, и Захаров, вставив лопату в раздавшийся проем, рывком оторвал ее от гроба. Подняв крышку на вытянутых руках, он рывком выбросил ее из могилы, едва не задев Сержика, стоявшего на краю. Испуганный парень от этого закачался, и соскользнул вниз.

Из ямы донесся тонкий, протяжный крик, завершивший падение Сержика в открытый гроб. Луч фонаря, выпущенного бедолагой из рук, мелькнул в воздухе, и остановился на лице мертвеца. Сам Сержик скорчился в ногах трупа, сжавшись в комок и всхлипывая. Люська присела на корточки, чтобы лучше видеть происходящее, и в волнении сжимала кулачки. Захаров обалдело уставился на незваного гостя, а поняв, что произошло, облегченно перевел дух. Подняв фонарь, он направил его рефлектор на Сержика, и с тревогой спросил:

- Сержик, ты в порядке? Ничего не сломал?

- Н-ничего, - сквозь всхлипывания дрожащим голосом сообщил тот, и закрыл лицо руками.

- Ладно, сиди, - сказал Захаров, перемещая луч фонаря снова на лицо покойника.

Мертвец был немолод. На вид ему было около шестидесяти лет, что подчеркивала седина в рыжей, "козлиной" бороде. Лицо его, ничуть не тронутое тленом, выглядело свежим и удивительно живым. Пунцовые полные губы резко контрастировали с тонким, длинным носом и лохматыми бровями, из которых в разных направлениях торчали пучки рыжих волос. Казалось, что мужчина крепко спит, и, если его потрясти за плечо, непременно проснется. Захаров провел лучом фонаря по фигуре покойника, заметив, как блеснуло что-то на руках и ногах мертвеца. Он присмотрелся, и с удивлением увидел, что труп скован наручниками. На указательном пальце правой руки криво сидел перстень, который Захаров уже видел в призрачном гробу деда Анатолия. Тот же бриллиант, те же шипы, но теперь камень в перстне налился изумрудно-ядовитой зеленью, и мягко пульсировал.

- Люся, - негромко сказал Захаров, - кол давай.

- Ой, - ответила девушка, - а он в машине остался. Я забыла!

- Давай быстро неси. Что-то мне это все не нравится.

Люськина голова исчезла из виду, и топот ног возвестил, что девушка торопится выполнить приказ.

- Как ты, Сержик? - спросил Захаров, наклонившись над парнем, и беря его за плечо.

- Нормально, - пробормотал незадачливый гробокопатель, отнимая руки от лица. - Как он? Могила-то та, или нет?

- Могила та, но что-то тут не так. Я это просто чувствую. Какой-то подвох. Он не мертвый. Скорее заколдованный. А мы так не договаривались. Одно дело мертвеца колом проткнуть, а другое дело живого.

- Да нам только кольцо и надо, - с горячностью воскликнул Сержик, - пусть он и дальше заколдованным лежит.

- Ты думаешь? А как же инструкция? Там твердо сказано: вбить осиновый кол в сердце.

- Ну, не знаю. Надо ли его вбивать? Может, так обойдемся?

- Да вряд ли. Он выглядит совершенным вампиром, - задумчиво сказал Захаров, - а значит оставлять его в живых нельзя ни в коем случае.

- Да зачем нам с ним связываться? Это не наше дело! Надо взять кольцо и открыть шкатулку.

- Ты, Сержик, чего-то недопонимаешь! Есть четкие инструкции, которые я намерен соблюдать. Мне не нужны лишние неприятности.

С этими словами Захаров отвел фонарь от Сержика, и снова принялся разглядывать лицо мертвеца.

Наверху послышались шаги, и Люська, склонившись над могилой, подала Захарову заостренный кол.

Сержик заворочался в своем углу, но Захаров, не обратив на него внимания, внимательно осматривал мертвеца, прикидывая силу удара и направление, при котором осиновый кол с одного раза поразит сердце вампира.

Глава тринадцатая

" Комбат, батяня, батяня, комбат!", завопил вдруг мобильник, ввергнув всех, кроме мертвеца в состояние шока. Сержик снова судорожно свернулся в комок, голова Люськи исчезла с бруствера ямы, а Захаров, выронив фонарь, лихорадочно выворачивал карман куртки, стараясь побыстрее извлечь наружу телефон. Наконец, он приложил трубку к уху, и раздраженно воскликнул:

- Какого черта? Кто это?

Послушав несколько секунд, он, уже спокойнее сказал:

- Да нормально все у меня! Нормально! Да! Завтра приеду. Пока!

Помолчав, он объяснил:

- Мать звонила. Беспокоится. А мы тут.., - и замолчал.

Поднимая фонарь, он заметил, как что-то блеснуло у плеча трупа. Посветив в гроб, Захаров достал совершенно необычный нож. Тонкий, обоюдоострый двадцатисантиметровый клинок с ребром с одной стороны и плоский с другой, был вделан в рукоятку из черного дерева, или кости, украшенную серебром. На черной поверхности рукоятки узорной вязью были выведены незнакомые Захарову знаки. Между рукояткой и лезвием были расположены стреловидные, серебряные же, детали эфеса, исключающие соприкосновение руки, держащей нож, с лезвием. В навершие был вделан небольшой сиреневый камешек.