Богдан Дорошин - Почти герой.

— Дархан, — глухо пробормотал я. — К вашим услугам.

— Я знаю кто вы, можете не представляться.

На «вы». Значит, я действительно крут, если даже верховный чародей, обращается ко мне так уважительно. Не пора ли пересмотреть приоритеты, поднять планку?

— Вильц, — замогильным голосом прохрипел я. — Мне плохо. Чего вы хочете? Я не могу сейчас отвечать на вопросы…

Верховный маг обернулся, посмотрев на кого–то за своим плечом. Наверное, мысленно консультировался с моим лечащим врачом. Как бы там ни было, он произнес:

— Я все понимаю. Но мне бы очень хотелось обсудить с вами конкретные вопросы. Это не отнимет у вас много сил. — Заверил он меня, а потом вновь, но уже в голос, обратился к врачу: — И, верно Миргард, я сразу же прекращу, если Дархан почувствует себя хуже. Обещаю.

Лежать под теплым одеялом было невыносимо, не говоря уже о том, что в комнате и так стояла духота.

— Если конкретнее, у меня их всего два. — Продолжил Вильц. — Я понимаю, что спрашивать вас об этом не в моих полномочиях, но я бы очень хотел знать, что случилось там, в Зале Стихий.

— Мм, — мне нечего было сказать, но в данном случае я мог признаться. — Вильц, не хочу показаться грубым, но я мало что помню… извините.

Верховный маг вновь обернулся к доктору, и тот (о чудо!) подтвердил мои слова:

— Это верно. Сколько я ни пытался, но так и не смог нащупать возле него потоки манны. Мозг их блокирует.

— То есть? Ты хочешь сказать, что он сейчас не может колдовать?

— Мм–м, — Миргард замялся. — Не сказал бы. Исток чувствуется без всякого вмешательства. Гипотетически колдовать он может, как и раньше, но что–то блокирует магию. Не могу понять что, честно говоря… Маг такого уровня как Дархан, без проблем должен оклематься от любых травм, причем на уровне подсознания, куда заложена вся информация.

— Может это какая–то болезнь? — спросил я, стараясь ничем себя не выдать.

— Возможно. Но для того, чтобы узнать это, вы должны рассказать, как себя чувствуете.

Я было хотел им признаться, что если сейчас же не вылезу из–под покрывала, то меня можно будет подавать к столу как жаркое, но сдержался. Выдавил из себя слабую улыбку, достойную мертвеца, и произнес:

— Бывало и лучше.

— Вы можете нащупать поток? — немного резче, чем следовало, спросил Миргард.

— Я… э–ээ…

Меня спас Вильц, который грозно зыркнул на врача, взглядом давая понять, что подобные вопросы тот будет задавать потом. А у него сейчас имеются свои собственные.

— Среди погибших был мой брат, — без переходов вернулся к прошлой теме верховный маг. — Я прошу вас честью, рассказать что произошло, ведь человека ближе для меня не существовало…

— Среди погибших? — поразился я. — Кто–то умер?

Я прекрасно знаю, что перебивать нехорошо, но мне самому вдруг стало интересно. Неожиданные образы смутной тенью начали прыгать перед мысленным взором, но уловить я ничего не мог.

Вильц выглядел разочарованным — это я уловил даже сквозь плохое освещение. Его физиономия смялась тенью, он сжал губы. Но ничего не сказал. Он не проронил ни слова, его честь не позволяла сказать большего, высказать какую–нибудь грубость или догадку.

— Случился несчастный случай, — отрешенно произнес он, — вместо ожидаемой награды, Статуя Стихий выдала другую почесть. Смерть. Всем, кроме вас. Поэтому я и спрашивал… Но вижу что вы ничего не знаете… пожалуйста лежите спокойно… не нужно вставать! Это было бестактно спрашивать вас о таком, мне жаль…

Мне тоже. Особенно о том, что у меня не было такого одеяла во время похода под Рож, где суровые ветры доставали каждую ночь и тело дрожало от холода. Холод. Как бы хотелось сейчас ощутить на своей коже хоть малейшую прохладу! Но стоп… кажется мой собеседник о чем–то говорит.

— … А теперь собственно второй вопрос, по которому я к вам явился. Вы выдающийся маг, и еще в Академии я о вас был наслышан. Жаль, наши пути не пересекались раньше. Долгое время мне было непонятно, почему руководство не давало вам возможности, но теперь все исправлено: Стихии приняли вас, медальон видоизменился, и теперь вы — архимаг!

Что он сказал? Архимаг? Не может быть! Это очень смешная шутка, ведь я даже колдовать не умею…

Но верховный маг Эльдира, Вильц, уже протягивал мне на сверкающей цепочке золотой медальон, на поверхности которого переливалась не гидра, а Дракон.

Я ходил взад и вперед по круглой комнате, обставленной кучей дорогих и ненужных вещей. На мне был шелковый халат, а на шее, как и полагается большому человеку, висел золотой кулон. Когда я о нем думал, он нагревался и становилось теплее. Но это была вся польза, которую давала золотая бляшка.

А вот проблем был целый ворот. Как я к ним еще не привык? Формально я все еще был на больничном, мог перемещаться по замку, но в город — ни ногой. От этого меня душило злобой: время истекало, а ровно как вчера я узнал, что Саракин вместе с армиями ушел на север. Мне некуда было возвращаться, кроме как в Михельз, но там меня особо никто не ждет. Тем более без денег.

Тод мертв, а от Дархана никакой пользы. Сколько я ни пробовал, но колдовских способностей, кроме странного нагревания медальона я за собой не замечал.

За завтраком, я в который раз задавал себе вопрос, как убраться отсюда, чтобы никто не заметил. Но в голову ничего не приходило, ведь даже сейчас меня не оставляют.

Миргард явно принял окончательное решение изучить мой феномен, а именно: почему мне недоступна магия. Каждый раз я фыркал про себя и думал какой же он идиот, и всякий раз он хмурился, точно читал мои мысли.

— Дархан. Можно вопрос?

— Да, конечно, — сказал я, поглощая тушеную говядину. И можете сто раз говорить, что на завтрак это не полезно — я ем все, что придется, и плевать на предрассудки, этикеты и различные политесы. — Задавайте что хотите…

Все равно на все вопросы я ответил уже раз пять. Почему бы, не ответить шестой?

— Это не о вашем недуге, Дархан. С этим я уже практически разобрался.

Да неужели!

— Так в чем же дело?

— Ваша сиделка рассказала мне, что в бреду вы несколько раз упоминали имя своей матери, говорили о семье. Вот я и подумал…

— Ну, упоминал. Что в этом странного?

— Да нет, ничего. Просто я подумал, что вы очень обрадуетесь, узнав, что она вновь приехала. Ну, ваша мать. Я обещал устроить вам свидание…

Все–таки мясо на завтрак — вещь неполезная. Кусок говядины застрял поперек горла, и я отчаянно закашлялся. Вскочил, пытался ударить себя по спине, показал, чтобы это сделал Миргард. Тот щелкнул пальцами, и я почувствовал облегчение: дышать вновь стало легко.