Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки – князь
Он перекрестился, сложил ладони ковшиком у груди и пробормотал короткую молитву. Я помолчал, отдавая должное первопроходцам, здесь лабораторными мышами не отделаешься, приходится сразу, как раньше на себе испытывали прививки от чумы, холеры, испанки, заражения крови…
— Может быть, — сказал я, — еще вернутся. Починят там… и вернутся.
Он перекрестился, но на меня поглядывал уже испытующе, с ожиданием в глазах.
— Как ваши ощущения? — и добавил сразу извиняющимся тоном: — К сожалению, пока не удается сделать… комфортным. Но мы уверены, что раньше все было гораздо удобнее, если такое слово подходит. Перемещались наверняка и достойные люди, а у них обычно здоровье уже не то, что у молодежи…
— Наверняка так и было, — согласился я. — Думаю, постепенно отладите технологию.
Он смотрел пристально, и вид у него был такой, что хотел бы сказать нечто, но не решается, а я помогать не стал, в некоторые разговоры лучше не влезать, выпутываться потом непросто.
— Мы… стараемся улучшить, — произнес он неуверенно.
— Это хорошо, — сказал я великодушно, — а что вы хотели спросить во-вторых?
Он с неловкостью улыбнулся.
— Мы готовы предоставить еще одно устройство перехода, ваше высочество. Только укажите, где изволите установить.
Я поежился, воспоминание не из самых радостных, сказал в сомнении:
— Если у вас все готово, то перепроверьте еще разок и начинайте готовить для перевозки.
— Сделаем!
— А я пока подумаю, где установить.
Он поклонился:
— Прекрасно, ваше высочество. Мы очень рады, что вам очень понравилось. Не смею злоупотреблять вашим вниманием, я тут же поспешу готовить наших мастеров.
Он откланялся и удалился настолько быстро, что я не успел сказать, что не так уж мне и понравилось, грубовато пока весьма в перемещениях, но он, похоже, рассчитал каждое слово и каждый жест в разговоре, так что придется ставить и третью установку…
…хотя ее можно будет использовать для особо доверенных людей. Или гонцов. А мне теперь что-то летать даже больше нравится. Хотя на большие расстояния уходят часы, но, возможно, здесь есть еще какие-то резервы…
Глава 7
В малый зал, где собираются наиболее приближенные, я вошел быстро и уверенно, задавая тон. Все склонились в поклоне, я впервые отметил, что именно так кланяются королю. Хотя гранд от короля не так уж и далеко, но какое-то должно быть и отличие…
Или же, что вероятнее, понимают, что тот, кому предлагали корону, но не взял по своей воле, все равно возьмет когда-то, разве что выторгует условия получше.
На узких столах расставляют сладости и вино, пир не предусмотрен как таковой, но всяк может подкрепить силы чашей вина, конфетами, сдобными пирогами или булочками с медом.
В окна падают узкие лучи света, но из-за толстых стен освещают совсем крохотные участки пола, так что свечи горят как на люстре, так и на столах в изящных подставках.
Гости стоят по два-три человека, степенно беседуют, но если верховные лорды никого не замечают, кроме себя, то феодалы поменьше суетливо зыркают по сторонам, для маленького человека сейчас масса возможностей быть замеченным.
К моему удивлению, присутствовал даже герцог Аттельстан, огромный и толстый, как только под ним пол не прогибается, как молодой лед, на меня посмотрел со странной смесью недоброжелательства и покорности судьбе, мол, если будет отсиживаться и дальше, то сам вычеркнет себя из общественной жизни и возможности на что-то повлиять, а вот так, хоть и без комфорта, но все-таки лорд Вигфрид прибыл, участвует, даже в Совете Лордов…
Я сам подошел к нему, обратился с сочувствием и доброжелательностью:
— Герцог, я ценю вас как истинного патриота. Вы можете рассматривать меня как захватчика, но признайте, что это Гиллеберд напал на маленькую и беззащитную Армландию! Он просто не мог предположить, что сопредельные короли создадут союз и выступят вместе против акта неоправданной агрессии. Лишь потому я здесь. Но, как видите, отношусь к местным реалиям с уважением и почти ничего не меняю.
Он возразил с тяжелым вздохом:
— Что-то да меняете… Да не по мелочам, что замечают в первую очередь, а меняете нечто более важное.
— Что?
Он посмотрел на меня с ухмылкой:
— Вы знаете. Но большинство просто не видят.
— А почему вы им не скажете?
Он пожал плечами:
— Момент у вас больно удачный. Кто возразит? Армию вы еще не распустили… Никто, как вижу, не уехал обратно в Армландию… Иногда мне кажется, удача — это такое же нечто вещественное, как вот ваши сапоги. Или как рост, цвет глаз или размер ушей. Вот у вас эта удача есть, а у меня, скажем, нет.
Я фыркнул:
— Это вы так культурно меня дураком называете?
Он поморщился:
— Ну зачем же так прямо в лоб… Но вы должны признаться, что вам частенько сопутствует банальная удача. Под вами лед только трещит, а под другим ломается.
— Пусть быстрее свою жопу носят, — посоветовал я. — Или пузо не отращивают, тогда и под ними не провалится. И вообще, сэр Аттельстан, какое-то у вас пессимистическое видение! То, что дураки называют удачей, на самом деле продуманный расчет! Иногда плод долгих размышлений, иногда мгновенное решение… но и оно на чем-то основано! Нет-нет, я не о себе даже, дорогой друг, но мы же христиане! Господь создал для нас прекрасный мир, но дальше мы с ним должны управляться сами. И если засрем, то никакая удача не поможет!
Он пробормотал:
— Да это я понимаю, но что вы все на глобальность переводите…
— А как иначе?
Он огрызнулся:
— Я говорил, что вам везет. Лично вам. Другой бы голову сломил…
— Падать тоже надо уметь, — сказал я наставительно. — Но лучше, конечно, падать отсюда в небо. Растопырясь, как птицы. Если уж разбиться, то о небесную твердь!
Гости начали подходить ближе, а то мы все вдвоем, неприлично даже, сюзерен обязан распределять высокое внимание между всеми высокопоставленными подданными.
Я широко улыбнулся:
— Дорогие мои! Как мне с вами хорошо, поубивал бы всех. Но, увы, труба зовет, Господь смотрит и всех нас видит, кто чем занимается. Ему сверху видно все. Это вы Его гнева не боитесь, бесстрашные вы мои, а я вот страшусь, потому прямо сейчас отправляюсь в Варт Генц нести тяжелую ношу призванного варяга-управленца. А с вас спрошу, не сколько кто выпил и сожрал, про баб тоже умолчу, но про дела и свершения спрошу со всей строгостью демократического режима с авторитарным оттенком!
Бобик в нетерпении распрыгался, что это я собираюсь так долго, уже и арбогастр, забыв о своем невозмутимом аристократизме, начал гневно ржать и бить копытом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});