Евгения Петроченко - В летописях не значится

— Так можно и не поступать никуда?

— Тебе — нет, а магам — да. Помнишь, я тебе рассказывал про силу, темную или светлую, которую можно получить при поступлении, но не имеющую ничего общего с магией? — он удовлетворенно покачал головой, когда я кивнула. — Так вот, к вопросу о твоём возрасте. Прийти‑то поступать без дара могут многие, да вот поступают только единицы. Ты вот сама подумай, какой же темный или светлый человек в семь или пятнадцать лет? Это же не просто ты соседку со злобы проклял или бабке помог тканхеров изловить в сарае. Люди меняются, каждую секунду, тут нужно какое‑то важное событие, что‑то переломное, чтобы кардинально повлияло на суть. А молодежи‑то что надо? По беседкам зажиматься да нарядки покупать, какое тут определение сути? Там ничего и не проявится, и пошлют их обратно мамке помогать. До старости, бывает, доходит, а суть и не ясна. Вот у эльфов чистокровных просто — светлые. Демоны, опять же только чистокровные, — темные. У гномов, как и у людей, с сутью неясно всё. Вот мужик, бывало, войну пройдет, вернётся и темным станет, да к тому времени у него уже жинка да детки, какая тут академия? Так что мало таких, вроде тебя, ты ещё небось самая мелкая на потоке будешь. Редко раньше двадцати что‑то может проявиться.

— А с магами что? Я вот такая великовозрастная учиться буду, а они мелкие все?

Гидеон так на меня посмотрел, словно я чушь несусветную спорола, и засмеялся так заливисто. Чистый смех у него, звонкий, так и не скажешь, что пожилой уже.

— Ой не могу, ну ты скажешь…хаха…во дала, — он даже рукой за столб калитки взялся, чтобы не согнуться пополам от смеха. — Кто ж магам‑то мелким магию даст? Они как в животе у мамы начинают светиться, так и сразу ясно — быть ребенку магом. А дети, малые да неразумные, не умеющие контролировать силу — это страшно. Вот как они появляются, городской маг приходит и магию блокирует. До совершеннолетия они и живут, как обычные дети, учатся своими силами обходиться да не смотреть свысока на сверстников, ведь сила‑то она хитрая, когда у тебя есть, а у другого нет, к вседозволенности приводит да к горделивости сверх всякой меры. А так они пообвыкнутся, поймут, каково людям без дара живется, переждут возраст, когда в голове только девки и вертятся, потом получают силу и наставника. Тот с ними возится, учит всякому по мелочи, и после двадцати трех можно пробовать поступать. Но и тут не у всех получается, часто потом доучиваться приходится и снова и снова приходить. Так что ты не переживай, милая. Да и я старый дурак, вот уж о многом подумал, а такие обычные вещи рассказать и забыл.

— Если бы вас вообще не было, я бы так ничего и не узнала. Спасибо, вы не представляется, как мне помогаете, — я была готова благодарить его вечно, да только он руками махать начал, отнекиваясь, и возницу подозвал. А как меня посадили в открытую повозку, лошадьми запряженную, мне уже ни до чего было. Я только и успела, опомнившись спустя какое‑то время, вслед прокричать «спасибо — о-о».

6

Город принял меня равнодушно. Люди и нелюди спешили по своим делам, не обращая ни на кого внимания. Я же, как истинная представительница женского пола, в первую очередь обратила внимание не на архитектуру, а на одежду горожанок.

Девушки и женщины вполне ожидаемо ходили в длинных платьях, некоторые с некоторым подобием корсетов, но многие и без. Должно быть, это не обязательный атрибут гардероба. Распущенные волосы всё же встречались, хоть и редко, но все они принадлежали высоким и длинноволосым девушкам с водопадом светло — серебристых или иссиня — черных волос. Мне почему‑то показалось, что это были эльфийки, очень уж большие и странные глаза у них были.

Однако и в брюках женщины встречались пару раз. Форменная одежда, рукоять меча, штаны, заправленные в высокие сапоги — всё это говорило о том, что они принадлежат либо к военным, либо к магичкам. Мне почему‑то казалось, что именно магички должны быть достаточно самоуверенны, чтобы надеть такое.

После составления беглого впечатления о здешней женской моде, я, наконец, обратила внимания на дома. А посмотреть было на что! Больше всего местная архитектура походила на плод работы неопытного дизайнера, ибо такое смешения стилей даже представить трудно. Изящные светлые домики с коваными воротами и увитыми густой растительностью балюстрадами соседствовали с массивными каменными строениями в лучших традициях крепостных замков, затем из ниоткуда появлялись невысокие круглые домики и их сменяли добротные деревянные двух- и трех — этажные здания со ставнями и высоким крыльцом. Вспомнился дом господина Брора — вот уж самый космополитный вариант.

Мы проехали рынок с шумными торговцами и снующим народом, небольшое светлое кафе с множеством кадок с цветами на входе и в витринах под названием «Чайная госпожи Фаленоль», куда я решила непременно заскочить, если появится свободная минутка, любопытную лавку с двумя кольцами на вывеске, наводящую на мысль о молодоженах, но с разными бытовыми предметами в глубине. Было столько всего интересно, но в то же время я чувствовала некий налет человечности во всём. Мир отличался, но не настолько, чтобы быть абсолютно чужим. Много знакомого, пусть и не всегда относящегося к моему времени, заставило меня почувствовать теплоту к этому немного нелепому, но весьма уютному городу.

Мы выехали на окраину города, и я увидела её перед собой. Мою тюрьму, крепость, которую мне надо будет осаждать несколько месяцев, а то и лет, — Академию. Массивные железные ворота с искусным изображением схватки двух драконов были приветливо распахнуты. Длинная дорога вела к высокому и продолговатому зданию с двумя круглыми башнями по бокам. А от прямой дороги расходились, словно нити паутины, мощеные серым камнем тропинки. Они скользили среди немного жухлого и вытоптанного газона к разномастным зданиям по бокам.

Справа от забора располагался пятиэтажный корпус из светлого камня. Колонны крепко держали над широким крыльцом выступающую вперед полукруглую крышу, а увенчивала её статуя белого камня, изображающая старца в светлых одеждах, с бородой, посохом и большой сумкой. Вокруг него трава была зеленой, а высокие кустарники всё ещё цвели красными, желтыми и голубыми цветами.

По той же стороне располагалось очень высокое и тонкое здание из темного камня с тремя башенками. У крыльца возвышался такой же длинный и сухощавый мужчина из такого же темного камня, держащий в руках перед собой шарообразный небесный свод, который на солнце переливался золотыми вкраплениями звезд.

Слева от забора, напротив светлого корпуса, располагалось крайне массивное здание из грубого камня, больше напоминающее военную крепость, чем учебное заведение. Оно выглядело очень просто и в то же время угрожающе. И статуй рядом не было никаких. Позади него виднелось огромное поле вытоптанной земли, огороженное чем‑то мерцающим.