Глен Кук - Холодные медные слезы. Седая оловянная печаль

Большую часть времени система работает как по маслу, а когда случаются сбои, виновных поджаривают живьем, будь они хоть Князьями Церкви или чиновниками Монетного двора (последние все как один – кузены короля). Основа карентийского процветания – надежность карентийской денежной системы. Карента коррумпирована насквозь, но никому не дозволено покушаться на орудие коррупции.

Золотой монете я уделил самое пристальное внимание. До сих пор я никогда не видел золотого частной чеканки. Этот металл слишком дорог, чтобы использовать его просто для утоления тщеславия изготовителя.

Я взял верхнюю карту и прочел лаконичную записку: «Повидай этого человека». Далее следовало изображение рыбы, медведя и название улицы. Все вместе составляло адрес. Поскольку читать умеют немногие, в городе используют таблички с общепонятными символами.

Краск хотел, чтобы я кого-то повидал. Эта посылочка, по его мнению, должна снабдить меня необходимым путеводителем.

Если Краск говорит намеками, значит, в деле замешан Чодо Контагью. Краск не посмеет вздохнуть без разрешения Чодо. Я решил сходить на разведку. Не стоит обижать Чодо.

Решено. Мне необходима длительная прогулка. Все равно до прихода Джилл заняться мне нечем.

Судя по адресу, это где-то на севере. Стало быть, Северная Сторона?

Я пошел наверх и перерыл ящик с инструментами, отобрав медный кастет, пару ножей и свою любимую головодробилку – восемнадцать дюймов, свинцовый набалдашник. Я рассовал все это по карманам, убедился, что нигде ничего не выпирает, потом спустился на кухню и сообщил Дину, что ухожу на несколько часов.

12

Большинство из нас находится в гораздо худшей физической форме, чем думает, а тем более признается. Я привык считать, что ко мне данное соображение не относится. Но к тому времени, как я преодолел шесть миль до Северной Стороны, я ощутил это в полной мере на своих икрах и бедрах. Неужели это тело несло на себе полную боевую выкладку во время многодневных марш-бросков в бытность мою моряком?

Нет. Оно стало старше, и на его долю досталось столько потасовок, что с лихвой хватило бы на целый взвод.

Район, куда я держал путь, населяли эльфы и полуэльфы, что означало маниакальную чистоту и порядок во всей округе. Это район, где хозяйки выскабливают каменные плиты с кислотой и подкрашивают кирпичную кладку каждую неделю. Когда идет дождь, сточные канавы наполняются красной краской. Здесь мужчины ухаживают за деревьями, словно за своими божками, и подстригают крошечные лужайки ножницами, травинка к травинке. Остается только гадать, так ли упорядоченна и стерильна их личная жизнь.

Как такое общество, с его незыблемыми моральными устоями, могло породить Снежка и Вампиров?

Я свернул на Черную Поперечную улицу, узкую улочку в тени Водоносного холма. Я искал рыбу, медведя и заблудших Вампиров.

Здесь было тихо. Чересчур тихо. Где же эльфийские женщины, которым полагалось подметать улицы, мыть окна или другим способом бороться с хаосом, пожирающим остальную часть города? Эта тишина дурно пахла, словно здесь произошло нечто жуткое и улицу парализовало ужасом. Мое появление не могло быть тому причиной. Даже в этом районе есть парни, которые не стали бы смотреть равнодушно, как я направляюсь в западню.

Такой вот я оптимист.

Я нашел дом, прекрасное четырехэтажное серое здание. Входная дверь была открыта. Я поднялся на крыльцо. Внутри стояла мертвая тишина, еще более жуткая, чем на улице.

Вот он, источник распространения ужаса.

И что же мне делать? Наверное, то, зачем пришел. Вынюхивать.

Я вошел, предвкушая восхождение на самую верхотуру. Но ошибся. Дверь первой же квартиры была приоткрыта. Я постучал. Никто не ответил, но внутри раздался грохот. Я толкнул дверь:

– Эй! Кто-нибудь дома?

Из соседней комнаты мне ответили неистовым топотом. Я двинулся вперед с крайней осторожностью. Кто-то побывал здесь до меня. Комнату словно саранча обглодала.

И тут я учуял запах, еще слабый, но безошибочно узнаваемый. Я знал, что увижу в следующей комнате.

Все оказалось еще хуже, чем я себе представлял.

Здесь были все пятеро. Чья-то умелая рука привязала их к деревянным стульям. Один опрокинулся на пол. Это он топал, пытаясь привлечь внимание. Остальные уже не привлекут никого, кроме мух.

Кто-то набросил каждому на шею проволочную петлю, привязанную к палке, а потом стал закручивать палку. Убийца не спешил.

Я узнал всех – Снежка, Дока и двух остальных чако, собиравшихся меня порешить. В живых оставили паренька, который стоял на стреме. Краск и Садлер знают свое дело.

Маленький подарочек Гаррету от Чодо Контагью, очередная выплата процентов с его долга.

Что бы вы испытывали, стоя в окружении людей, задушенных мимоходом, небрежно, как давят тараканов – без гнева, без злобы, без жалости? Лично меня пугает смерть бесстрастная и безразличная, словно падающий на голову кирпич.

Хлоп! Игра окончена.

Проволочная петля – автограф Садлера.

Я представил себе, как Слейд передает Садлеру записку, написанную Морли, вообразил беседу Садлера и Чодо. Наверное, Чодо настолько возбудился, что даже поправил одеяло, прикрывающее его колени. Я услышал голос Чодо: «Ну так позаботься о них». Вероятно, таким же тоном он сказал бы: «Выброси эту рыбу, она припахивает». И Садлер позаботился. А Краск принес мне несколько монет и локон покойного.

Обычная смерть в большом городе.

Будет ли кто-нибудь оплакивать Дока, Снежка и двух остальных?

Я ничего не добьюсь, если буду стоять здесь столбом и горевать о придурках, которые сами напросились на такой конец. Краск не потопал бы ко мне через весь город, если бы не считал, что я найду здесь что-нибудь интересное.

Наверное, надо разговорить парня, оставленного в живых.

Я поднял его вместе со стулом и усадил лицом к стене. До сих пор он не мог меня видеть. Я обошел кругом, привалился к стене и посмотрел ему в глаза.

Он меня вспомнил.

– У тебя сегодня удачный день, не правда ли? По крайней мере был до сих пор. – Он пережил визит Краска, Садлера и тех прилипал, которые забрали все, что плохо приколочено. Я прочел в глазах бедолаги понимание того, что везение его кончилось. После чего я его покинул.

Я рыскал по дому, пока не нашел кувшин с водой на втором этаже. Сюда саранча не добралась. Вероятно, боялись, что не унесут добычу. Прежде чем вернуться к своему приятелю, я проверил улицу. Там по-прежнему было тихо.

Я показал чако кувшин:

– Вода. Подумал, что у тебя, должно быть, пересохло в горле.