Кайрин Дэлки - Война самураев

— Чего мы ждем, отец? Когда начнется битва?

— Будь это обычное сражение в открытом поле, сынок, я тотчас бы сказал. Но, как видишь, мы в городе, а здесь трудно судить о начале атаки. Как правило, враждующие армии сходятся к месту сражения заранее, в условленное время. Но сейчас нам предстоит напасть неожиданно, чтобы захватить бунтовщиков врасплох. В ознаменование начала битвы одна из сторон выпускает гудящие стрелы[20] — доложу тебе, прямо кровь стынет в жилах, как услышишь их вой в воздухе. Если нам повезет, у врага не будет времени для этих стрел, да и нам ни к чему объявлять о себе.

Затем обе армии посылают обычные стрелы, дабы уложить как можно больше врагов перед схваткой. Есть надежда, что сегодня только нам доведется стрелять из луков. Когда же войска сойдутся достаточно близко, воины могут выкликать свое имя и происхождение, чтобы подыскать противника себе под стать. На стороне Син-ина будет много гордых Минамото, и они могут устроить такую перекличку перед боем. Если кто-нибудь вызовет тебя на бой, помни, чему я учил: дерись мечом, но не рассчитывай поразить конного. Если тебе повезет сбить противника с лошади, старайся заколоть его, пока он не поднялся.

— А потом отрубить голову? — выпалил Гэнда Ёсихира.

— Да, сын мой. Потом отрубить голову, — терпеливо повторил Ёситомо. Он часто задумывался, почему знамение в святилище Хатимана предназначалось его младшему сыну, а не старшему, первенцу. Ёсихира был так горяч, что отец уже готовился оберегать его от опрометчивых шагов и пагубных страстей. Впрочем, у богов, кажется, были на него другие виды. — Помни, однако — если тебя смертельно ранят, попытайся найти своего человека, дабы тот отнял твою голову первым и не допустил нашего позора.

— Я запомню, — сказал Гэнда Ёсихира. — А если… если мне случится победить своего дядю или деда, что тогда?

Ёситомо вздохнул:

— В таком маловероятном случае будь быстр, чтобы обойтись без мучений, и секи ровно. В остальном не знай жалости к тем, кто злоумышлял против трона.

— Ты поступишь так же, отец? Ёситомо закрыл глаза.

— Да, если придется.

Вскоре конница свернула на улицу Нидзё, мчась на восток в направлении дворца Сиракава. Князь Киёмори вдруг осадил скакуна.

— Что случилось, отец? — спросил Сигэмори.

— Я тут подумал кое о чем. — Киёмори выбрал одного из бойцов посыльным и сказал ему: — Скачи вперед к военачальнику Ёситомо и передай следующее. Когда мы готовились выступать из дворца То-Сандзё, один из дворцовых гадателей сказал, что ками Кондзин сегодня расположился на востоке и будет опасно пускать стрелы навстречу восходящему солнцу. Посему, для удачи нашего похода, я налагаю запрет на это направление атаки. Скажи Ёситомо, что я выбираю иной путь для захода на врага. А теперь скачи.

Гонец низко поклонился в седле и умчался, торопясь нагнать Минамото.

— Снова политика, отец? — спросил Сигэмори.

— Стратегия, — поправил предводитель Тайра. — Если мы разделимся для атаки, Син-ину придется разделить оборону.

— Да, но с раздробленным войском полководец Ёситомо останется без подмоги, случись ему встретить сильное сопротивление.

— Правда? — усмехнулся Киёмори. — Что ж, тем больше ему достанется славы, если он победит. Выходит, мы оказываем ему услугу, нэ? — Он дал знак своим всадникам следовать за ним и направил коня к югу. Прошел один квартал на юг, затем на восток, после чего, миновав искусственный ручей, снова свернул на север. Попадавшиеся то и дело по пути чиновники и торговцы разбегались по домам при виде отряда из двухсот конников — торговля и бумажные дела подождут.

Тайра шли на север берегом канала. Над водой поднималась дымка, почти сияя в предрассветном зареве. Она окутала узловатые сосны и сухой тростник вдоль протоки. И хотя небу пора было посветлеть, на подступах к дворцовой стене темнота еще больше сгущалась. Ручей у стены обрывался, устремляясь внутрь по желобу, забранному железной решеткой, так что пустить этим путем лазутчика не было никакой возможности.

Киёмори повел людей вдоль стены к юго-восточным воротам. За толстыми брусьями ограды рыскали темные фигуры, подсвечиваемые пламенем факелов и лампад. Причудливые очертания шлемов и лат придавали им облик скорее чудовиш. чем людей. Было невозможно различить, к какому роду кто принадлежал или сколько их всего числом. Киёмори выслал передовой отряд из пятидесяти человек, и те остановились в нескольких кэнах[21] от ворот.

— Эй, привратники, назовитесь! — крикнули те, кто стоял ближе всех. — Мы служим властителю Аки, Тайра Киёмори. Мы — жители Исэ, вассалы Камму Тайра, и прибыли во имя истинного и законного правителя, императора Го-Сиракавы. Знайте: всех сторонников узурпатора ждет суровая расправа!

То ли из-за игры света, то ли еще из-за чего Киёмори почудилось, будто во внутреннем дворе клубится темный, необычного вида дым. Оранжево-багровые отсветы пламени, подсвечивавшие его изнутри и снизу, нет-нет да напоминали адское пекло со свитков художников. Поначалу Киёмори счел, что пожар — дело рук Ёситомо и часть плана осады, однако изнутри не было слышно обычных звуков битвы, как и едкого запаха горящей древесины.

Наконец над дворцовой стеной из дымной завесы возникла чья-то фигура — крупнее и массивнее человеческой, с длинными руками и согнутой спиной. Вскоре раздался и голос — хриплый, больше походивший на демонический рык:

— Так-так… Стало быть, господин Киёмори послал вас? Ха. Слыхал я о нем. Чванливый охотник до почестей, которых он не заслужил. Недовельможа, который считает, что на высоких сандалиях можно приблизиться к «Заоблачным высям», и надеется въехать в Государственный совет на хвосте Царя-Дракона. Я, Тиндзэй Хатиро Тамэтомо из Сэйва Гэндзи, лишь в девяти коленах отстою от священного трона, — глухо проревело чудовище, — ты же смеешь величать себя Камму Тайра, пытаясь возвыситься за счет капель императорской крови. Ха! Вы, Тайра, изрядно выродились за те одиннадцать колен, что минули с тех пор, как ваши предки обитали в Чертогах тысячи блаженств. Изыдите, все до единого! Никто из вас не стоит моих усилий, и уж точно не этот крикун Киёмори!

Киёмори почувствовал, как цепенеет от ярости, и вместе с тем его обуял страх. Тот, кто стоял на воротах, проведал о его божественных союзниках. Но как это возможно… или слухи верны и Син-ин заручился поддержкой темных сил? Сказано же в легендах, что есть способы превратить человека в демона. Вдруг младший из Минамото и впрямь сделался они[22]?

Да, верно, Царь-Дракон обещал Киёмори свое покровительство, но до моря, вотчины Рюдзина, отсюда далеко. Даже глава Тайра, хоть и был сведущ в воинской науке, не знал ничего о борьбе с демонами.