Джо Аберкромби - Полмира

— Я сделал то, что было правильно.

Брови Хуннана приподнялись. Не сердито. Удивленно.

— Говори это себе, если помогает. Но мне надо следить за тем, что правильно для меня. За тем, что правильно для людей, которых я учу сражаться. На тренировочной площадке мы ставим вас друг против друга, но на поле битвы вам надо сражаться вместе, а Колючка Бату сражается против всех. Пусть люди умрут, лишь бы она могла помахать мечами. Им лучше без нее. И им лучше без тебя.

— Мать Война выбирает тех, кто будет сражаться, — сказал Бренд.

Хуннан лишь пожал плечами.

— Пусть тогда найдет тебе корабль. Ты хороший боец, Бренд, но ты не хороший человек. Хороший человек прикрывает напарника. Хороший человек держит оборону.

Может, Бренду стоило прорычать «Это нечестно», как сделала Колючка, когда Хуннан разбил ее надежды. Но Бренд не особо умел говорить, и слов у него не было. Не было злости, когда она была на самом деле нужна. Он даже не пикнул, когда Хуннан повернулся и ушел. Даже не сжал кулаки, когда парни шли за мастером над оружием к морю. Парни, с которыми он тренировался эти десять лет.

Некоторые смотрели с презрением, некоторые удивленно. Один или двое, проходя, даже сочувственно похлопали его по плечу. Но все они прошли. На берег, к бушующим волнам и с трудом заработанным местам на кораблях, которые там покачивались. К своим клятвам преданности, в набег, о котором Бренд мечтал всю свою жизнь. Последним шел Раук, держа руку на рукояти отличного нового меча, ухмыляясь через плечо.

— Увидимся, когда мы вернемся.

Бренд долго стоял один не двигаясь. Один, в позаимствованной кольчуге, и с чайками, кричащими над этой громадной полосой песка, теперь уже пустой, если не считать отпечатков ног людей, которых он считал братьями. Бренд еще долго стоял один после того, как последний корабль отошел от берега и вышел в море, унося с собой его надежды.

С надеждами так часто бывает.

Яд

Та Кто Напевает Ветер напела чертовски ужасный ветер на пути из Скекенхауса, и их снесло на много лиг от курса.

Они яростно гребли, а Ральф рычал ругательства, пока не охрип. Весла спутывались, и каждый из команды промок насквозь от соленых брызг Матери Море и фыркал, как рыба. Колючка весьма сильно боялась, но напускала на себя храбрый вид. Все виды, которые она на себя напускала, были храбрыми, но этот был еще и зеленым, поскольку корабль скакал, как необъезженная лошадь, и Колючку от этого тошнило так, как никогда прежде. Казалось, все что она когда-либо съела, отправилось за борт, на весло или ей на колени, и половина вышла через нос.

Внутри Колючки тоже бушевал сильный шторм. Головокружительная волна благодарности за то, что ей вернули жизнь, теперь отошла, оставляя ее пережевывать горькую правду о том, что она променяла будущее отважного воина на будущее министерского раба, скованного своей же поспешной клятвой, ради целей, которыми Отец Ярви не собирался делиться.

Хуже того, она чувствовала, как приливает кровь, в животе кололо от боли, грудь ныла, и гнев закипал даже сильнее обычного. Насмешливый хохот команды над ее тошнотой мог бы довести до убийства, если бы она могла отодрать крепко сжавшиеся пальцы от весла.

И вот на трясущихся ногах она, шатаясь, спустилась на причал Йельтофта. Камни Тровенланда были покрыты лужами от вчерашнего шторма, блестящими на утреннем солнце. Спотыкаясь, она шла через толпу, подняв плечи до ушей, и каждый вопль торговца, каждый крик чайки, каждый грохот фургона и стук бочонка впивался в нее, словно нож. Излишне сердечные хлопки по спине и фальшивые смешки тех, кто должны были быть ее приятелями, ранили еще сильнее.

Она знала, о чем они думали. Чего ожидать, если ставишь девчонку на место мужчины? И она бормотала проклятья и клялась придумать месть, но не смела даже поднять голову, боясь, что ее снова вырвет.

Это была бы та еще месть.

— Только не сблевани перед королем Финном, — сказал Ральф, когда они подошли к видневшемуся вдали замку, мощные балки которого были покрыты красивой резьбой и позолочены. — Он знаменит своим нравом.

Но там был не король Финн, а его министр, Мать Кира, которая приветствовала их с высоты дюжины ступенек, каждая из которых была вырезана из мрамора разного цвета. Она была привлекательной женщиной, высокой и стройной, с заученной улыбкой, которая не очень подходила ее глазам. Она напомнила Колючке мать, и это с самого начала было плохим знаком. Колючка мало кому верила, и вряд ли у кого-то из них была заученная улыбка, и уж точно никто из них не был похож на ее мать.

— Приветствую вас, Отец Ярви, — сказала министр короля Финна. — Вам всегда рады в Йельтофте, но боюсь король не может с вами встретиться.

— Боюсь, это вы посоветовали ему не встречаться со мной, — ответил Отец Ярви, ставя мокрый сапог на нижнюю ступеньку. Мать Кира не отрицала этого. — Быть может, я смогу встретиться с принцессой Скарой? Ей было не больше десяти лет, когда мы виделись последний раз. Тогда мы были кузенами, прежде чем я прошел испытание на министра…

— Но вы прошли испытание, — сказала Мать Кира, — и отказались от всей вашей семьи, сделав своей семьей Министерство, как и я. В любом случае, принцессы здесь нет.

— Боюсь, вы отослали ее, только услышав, что я приеду.

Мать Кира и этого не отрицала.

— Праматерь Вексен послала мне орла, и я знаю, почему вы здесь. Это не значит, что я не сочувствую.

— Мать Кира, ваше сочувствие приятно, но еще приятнее была бы помощь короля Финна в беде, которая надвигается. Она вполне могла бы предотвратить эту беду.

Мать Кира поморщилась, как кто-то, кто не собирается помогать. Как морщилась мать Колючки, когда та рассказывала о своих героических надеждах.

— Вы же знаете, мой господин любит свою племянницу королеву Лаитлин, — сказала она. — И вы знаете, что он пошел бы с вами против половины мира. Но вы так же знаете, что он не может пойти против воли Верховного Короля. — Эта женщина — просто море слов, но таковы уж министры. Отец Ярви был не более прямолинеен. — Так что он послал меня, в отчаянии от сожаления, чтобы отклонить вашу аудиенцию, но смиренно предложить вам пищу, тепло и кров под его крышей.

За исключением еды, все звучало для Колючки неплохо.

За́мок короля Финна назывался «Лес», поскольку он был наполнен чащей огромных колонн. Говорили, что их привезли по Священной реке из Кальива. Они были покрыты прекрасной резьбой и украшены сценами из истории Тровенланда. Не таким прекрасным было огромное количество охранников, которые внимательно наблюдали за растрепанной командой Южного Ветра, пока та проходила мимо них. Колючка была растрепана больше всех, и прижимала руку к больному животу.