Клайв Льюис - Хроники Нарнии

— Что-то я не понимаю, господин Боббер, — сказал Питер. — То есть я хочу спросить, сама-то ведьма — разве не человек?

— Ну, ей-то, конечно, охота, чтобы мы ее приняли за таковую, потому и требует, чтобы кликали ее королевой. Но какая из нее дочь Евы, ежели родилась она от праотца вашего, Адама, — здесь господин Боббер почтительно склонил голову, — от Адама, стало быть, и первой жены его, которую звали Лилит. Эта Лилит была из рода джиннов по материнской линии, а по отцовской — из рода великанов. Нет и нет! В Бледной Ведьмарке почти нет настоящей человеческой крови.

— Вот потому-то, господин Боббер, она вся такая злобная, — вставила госпожа Боббер.

— Совершенно верно, госпожа Боббер, — отвечал тот. — О человеке можно судить и так, и этак (не в обиду нашим гостям сказано), а уж о том, кто лишь с виду человек, а на самом-то деле… Нет, в таких и не может быть ничего хорошего.

— Я встречала приличных гномов, — возразила госпожа Боббер.

— И я тоже, ежели хотите знать, — сказал бобр. — Однако таковых среди гномов немного, и как раз таковые меньше похожи на людей. И вообще, вот вам мой совет: коли встретите кого, кто вознамерился быть человеком, а сам-то не человек, или кто был человеком, да весь вышел, или должен быть человеком, ан не может, — коли встретите такого, не спускайте с него глаз и держите руку на топоре. Вот чего Ведьмарка и боится — как бы в Нарнии не появились настоящие люди. Она ждет вас из года в год, а коль скоро узнает, что вас четверо, — берегитесь!

— Отчего это? — спросил Питер.

— Я же вам сказал, есть такое пророчество, — отвечал господин Боббер. — Там, в Кэйр-Паравеле — это, стало быть, город у моря, в устье вот этой самой реки, и был бы он у нас престольным городом, кабы все шло у нас, как должно быть, — так вот, там, в Кэйр-Паравеле, стоят четыре престола, а по Нарнии ходит поверье с незапамятных времен: как два сына Адамовых и две дочери Евиных на престолы воссядут, тут и будет конец Ведьмарке — и власти ее, и самой жизни. Вот почему шли мы сюда украдкой да с оглядкой. Ведь прознай она, что вас тут четверо, я бы не отдал за ваши жизни ни единого волоска из моих усов!

Они слушали господина Боббера, позабыв обо всем на свете. И вот бобр кончил, и все молчали, как вдруг Люси воскликнула:

— Погодите, а где же Эдмунд?

Еще одно мгновение длилась ужасная тишина, потом все загалдели:

— Кто видел его последним?

— Когда же он исчез?

— Он, наверное, вышел на улицу?

И все трое бросились к двери и выглянули наружу. Густо валил снег, зеленый лед заводи уже покрылся белым толстым одеялом; от бобриного домика, с середины запруды, невозможно было разглядеть берегов. Они бродили вокруг дома, по лодыжки утопая в пушистом снегу, и кричали до хрипоты: «Эдмунд! Эдмунд!» Но бесшумно падающий снег, казалось, заглушал их голоса, и даже эхо не отзывалось.

— Какой ужас! — воскликнула Сьюзен, когда они, отчаявшись, вернулись в дом, — Лучше бы нам вовсе не приходить сюда!

— И что же нам теперь делать? — обратился Питер к бобру.

— Как что? — удивился господин Боббер. Он уже переобулся в валенки, — Как что? Бежать, да поскорее. Нельзя терять ни минуты!

— Наверное, нам лучше разделиться, — предложил Питер, — и пойти на поиски в разные стороны. Кто первый найдет его, тот вернется сюда и….

— Разделиться? На поиски? — еще больше удивился господин Боббер. — Это еще зачем?

— Да ведь надо же найти Эдмунда!

— Вовсе незачем искать его, — сказал господин Боббер.

— То есть как это? — воскликнула Сьюзен. — Он не мог уйти далеко. Мы обязательно должны его найти. Почему же вы говорите, что искать не надо?

— По той простой причине, что это бесполезно, — отвечал бобр, — ведь, по правде-то говоря, нам и без того известно, куда он делся!

Теперь уже они в изумлении уставились на бобра.

— И чего тут вам непонятно? — проворчал господин Боббер. — Он ушел к ней, к Бледной Ведьмарке. Он предал нас.

— Да как же… да что вы… — возмутилась Сьюзен, — да не мог он этого сделать.

— Не мог, говоришь? — господин Боббер острыми глазками оглядел всех троих. И слова замерли у них на губах, и каждый где-то в глубине души вдруг понял и уверился: да, Эдмунд именно это и сделал.

— Откуда ему знать дорогу? — все-таки сказал Питер.

— Он бывал тут прежде? — спросил бобр. — И оставался ли он тут один?

— Да, — чуть слышно прошептала Люси, — Кажется.

— А рассказывал ли он вам, что он тут делал и не встретил ли кого?

— Нет, вроде бы нет, — отвечала Люси.

— Тогда попомните мое слово: он еще в тот раз встретил Бледную Ведьмарку и принял ее сторону, и ему известно, где она живет. Не хотел я вам говорить — как-никак, а он ваш брат и все такое, — да только я, чуть глянул на вашего братца, сразу и сказал себе: этот продаст за милую душу. У них у всех взгляд особенный — у тех, кто спознался с Ведьмаркой и ест из ее рук. Кто в Нарнии пожил, тот их с ходу отличит — по глазам.

— Все равно, — через силу проговорил Питер, — мы должны найти его. В конце концов, он ведь брат нам, хоть и скотина изрядная. И потом, он же еще маленький.

— Ты что же, собрался прямо к ведьме в пасть? — воскликнула госпожа Боббер, — Или ты еще не понял: чтоб его спасти и самим не погибнуть, есть у вас только один способ — держаться от нее подальше.

— Я все-таки не понимаю, — сказала Люси.

— Ну как же? Чего ей больше всего охота? Заполучить вас всех разом, четверых, — ведь она-то все время думает о тех четырех престолах, что ждут в Кэйр-Паравеле… А тут вы сами к ней явитесь. И всего-то ей трудов останется — превратить вас в четыре новых статуи ко всем прочим в придачу — вы и слова сказать не успеете. А покуда у нее в руках только он один, он в живых будет, вроде как живец на крючке, — приманка, чтобы вас, остальных, поймать.

— Значит… значит, нам никто не поможет? — всхлипывала Люси.

— Никто, кроме Эслана, — сказал господин Боббер, — Мы должны повидаться с ним. Он — единственная надежда.

— А еще хорошо бы, мои милые, — сказала госпожа Боббер, — хорошо бы нам вспомнить, когда братец-то ваш исчез. Он же все ей перескажет, что слышал. Взять, к примеру: об Эслане мы говорили при нем или нет? Коли нет, то и ладно — тогда она не узнает, что Эслан-то уже в Нарнии и что мы идем к нему, а стало быть, спешить не станет.

— По-моему, его не было, когда мы говорили об Эсла-не… — начал Питер, но Люси перебила:

— Нет-нет, он был, — и в голосе ее звучало горе. — Помнишь, он еще спросил, не может ли Ведьмарка превратить Эслана в камень?

— Точно! Так и есть, клянусь Юпитером, — воскликнул Питер. — Только Эдмунд и способен сказануть такое!