Ольга Романовская - Волкодлак

— …двуногие. Гнеш, такое самое не вылезает, потому как прохода открыть не сумеет. Ты тут давно околачиваешься — не слышал о каком некроманте?

Гнеш отрицательно покачал головой и вернулся на место преступления. Неуверенно предложил:

— Давай село верёвкой огородим? Я её в лютике вымажу, абазенники её на дух не переносит. А уж если я добавлю четверть мяты, две сосновой смолы и ещё по осьмушке гвоздики и конопли…

— То нас на этой верёвке и повесят.

Гнеш насупился:

— Может, ты и маг, а в травах ни бельмеса не понимаешь. Низшую нечисть можно запахом отвадить. Если соорудить большой костёр и жечь всю ночь, то подойти не осмелится, сбежит.

— Угу, и вернётся, голодная и злая, когда костёр потухнет. Убить её нужно, выследить и убить. Или хотя бы обратно забрать. Мне, как магу, — он выделил голосом последнее слово, — лучше знать.

Гнеш смолчал: он ведь даже по документам магом не был. Да, с грехом пополам доучился, получив наконец не диплом чародея, а диплом целителя второй квалификации с маленькой припиской в конце, что он ещё и маг. Если бы хотел, давно пересдал на первую, но Гнеш категорически отказывался сдавать какие-либо экзамены — в Академии хватило. А мысль о магии, как практической, так и теоретической, и вовсе наводила на него панический ужас. Хотя во врачебных целях он ей успешно пользовался.

Прочитав статью об абазеннике от корки до корки, даже многочисленные пометки, сделанные как Рошем, так и неустановленными личностями — книга была куплена у старьёвщика, приятели решили обойти вокруг Пади, поискать кладки и места гнездовий.

Поиск ничего не выявил. Рош, конечно, обшарил не каждый закуток, но точно знал, что поблизости ничего и никого нет. Разбив местность на квадраты, он, держа в одной руке амулет, в другой — меч, пустив впереди себя поисковый импульс, сначала обходил их по периметру, затем по одной из диагоналей. Если бы там нашлось что-то подозрительное, амулет бы завертелся маятником, но он и не думал.

Гнеш же присматривался к природе: всё ли ладно, так ли птицы щебечут, трава растёт. Но опять ничего.

Усталые и злые, они повернули к Пади.

Смеркалось. День стремительно догорал, на смену ему приходила ночь.

Гнеш нервничал: успеют ли до того, как спустят собак. Да и неуютно одним посреди пустого пространства, укутанного в плащ темноты.

Рош тоже хотел поскорее вступить в полосу живого света. Всё-таки человеческое жильё хоть немного, да отпугивает, а тут и выслеживать не надо — вот они, жертвы, бредущие вдоль дороги.

Поисковый импульс блуждал, нарезая круги вокруг двух фигур; над ними завис тусклый кругляш света. Подумав, Гнеш присоединил к нему и свой, благо заклинание бытовое, несложное.

Хотелось прибавить шагу, но не было сил.

Теперь, когда край солнца лизнул горизонт, и погас, Рош ощущал, что места вовсе не такие необитаемые, какими казались при свете дня. Он ощущал чьё-то шевеление, чьи-то глаза, неотрывно следившие за ними. Не оборотни, ни вурдалаки — либо звери, либо полевики. Но всё равно крепче перехватил рукоять меча, посоветовав Гнешу сделать то же самое.

До Пади оставалось совсем немного, когда амулет на груди нагрелся.

Рош мгновенно напрягся, окинул взглядом окрестности, расширив территорию, которую обегал поисковый импульс. Магический светлячок тоже превратился в шар, освещая уже не их, а придорожные кусты.

Отклик пришёл быстро — фоморы[6]. Мелочь, а неприятно. Если нападут стаей, то можно и не отбиться. Но их тут всего двое — парочка.

Странно тоже: у них — и фоморы. Они же в гномьих землях живут. Кто ж их выпускает, кому ткань пространства не даёт покоя?

Рош ещё раз попытался «прощупать» их магией и ругнулся — морок. Но какой искусный! Кто ж так развлекается?

Но амулет на обманки не реагирует, значит, кто-то есть.

Словно подтверждая его слова, в лесу завыли волки.

Разумеется, за частокол никто их пускать не собирался, пришлось обходить его, ища лазейку. Таковая обнаружилась, и приятели с горем пополам пролезли в Падь.

Зверски хотелось есть, поэтому, не сговариваясь, забрели в ближайшее питейное заведение, мерцающим огоньком у двери зазывавшее посетителей. Оно стояло на отшибе, в самом конце улицы, на уварском тракте. Частокол проходил как раз по задворкам.

Толкнув дверь, они оказались в полутёмном зале.

Пара мужиков допивала сливовую наливку, лениво, шёпотом изредка обмениваясь короткими фразами. Подавальщица собирала посуду, хозяина нигде не было видно.

Стоило подойти к стойке, как контуры помещения начали изменяться. Оно вдруг расширилось, выросло вверх и вширь. Теперь казалось, будто они оказались посредине замкового зала, сплошь заставленного длинными столами и скамейками. Тяжёлые светильники повисли над ними на массивных цепях, крепившихся к поперечным балкам. Но крышу эти балки не держали — просто перекинулись от стены до стены.

Люди пропали, зато появился неясный гомон, доносившийся сверху.

Подняв глаза, Рош увидел, как спиралью, огибая зал, вились к невидимому потолку галереи этажей, соединяемых широкой лестницей. Всего этажей было то ли четыре, а то и вовсе пять.

Решив вернуться, они повернулись к двери, но не нашли её на прежнем месте — за спиной была глухая стена.

Пламя свечей подсказало, где искать выход, и оба направились к нему, когда амулет на груди раскалился добела.

Пущенный Рошем поисковый импульс не вернулся. Значит, кто-то перехватил его и уничтожил. А это не сулило ничего хорошего, как и ощущение опасности, разлившееся по залу. Опасность исходила откуда-то сверху и постепенно приближалась.

Не заботясь о репутации, Рош ухватил Гнеша за руку и потащил к выходу. Вернее, он надеялся, что сквозняк идёт от входной двери.

Опасность стала почти материальной, кристаллизуясь страхом, подгоняя беглецов.

Заветная дверь была так близко, всего в паре шагов, когда они чуть не налетели на абазенника. И едва успели увернуться от его хоботка, отпрянув в разные стороны.

Рош поспешно запустил в него пульсаром, слабеньким, но большего за отведённое краткое время он сотворить не мог. Полоснув мечом по мохнатым лапам, крикнул Гнешу, чтобы по стенке пробирался к двери.

Абазенник подарил ему пару мгновений, и их Рош планировал использовать с пользой.

Заклинание вместе с выкриком облачком сорвалось с пальцев, ударив в трёхглазую голову абазенника. Тот по инерции пролетел ещё пару саженей и хлопнулся на пол. Издав клёкот, рывком поднялся, метя хоботком в плечо, но напоролся на меч колдуна.

Чёрная кровь хлынула на пол. От её запаха к горлу подступила дурнота.