Юлия Баутина - Сборник "Братство меча"

После обеда Князь, уже наученный горьким опытом, сразу же начал теребить остальных, не давая им расслабиться, и опять поползли мимо деревья, деревья, деревья… Местность была настолько однообразной, что невольно возникала дрянная мыслишка: а не водят ли их по кругу? Вот мимо этой полузасохшей осины, хищно раскинувшей кривые ветки, словно тощие лапы, они проходили, кажется, раз десять… Однако вскоре в пейзаж влился новый элемент, напрочь разогнавший все сомнения. Случилось то, чего Глеб смутно опасался с самого утра — путь им преградил овраг. Да не овраг, а самая настоящая пропасть с крутыми осыпающимися склонами, тянущаяся в обе стороны насколько хватало глаз. Поперек оврага наподобие моста лежало здоровенное поваленное дерево. Ведьмачка с ловкостью белки перебежала на противоположную сторону. «Гладиаторцы» последовали за ней, ради страховки все же придерживаясь за ветки. Кустов и Петрович переползали импровизированный мост чуть ли не на карачках. Наталья идти отказалась наотрез. Уговаривали ее долго и безрезультатно. В конце концов, ведьмачка, которой, похоже, все изрядно поднадоело, вернулась, схватила уже начавшую истерически всхлипывать женщину за руку и бесцеремонно потащила за собой, не обращая внимания на протестующие крики. Скоростная переправа прошла успешно, несмотря на то, что отчаянно сопротивляющаяся Наталья пару раз чуть не потеряла равновесие. Оказавшись на твердой земле, она уткнулась в плечо Кустова и разрыдалась в полный голос. Зам директора музея «Куликовские древности» уничтожающе посмотрел на Инари.

— А что, надо было ее там бросать? — хладнокровно пожала плечами ведьмачка и отправилась восвояси, опять занимая место во главе отряда.

Больше за остаток дня ничего серьезного не произошло, только местность потихоньку стала меняться. Близость болот ощущалась все явственнее. Деревья истончились, на них все чаще встречались засохшие ветки. Земля становилась сырее, вместо травки-муравки на ней теперь вовсю рос пышный папоротник, перемежающийся бледно-зелеными елочками хвоща. Часам к шести вечера, когда под сводами леса стало смеркаться, Инари вывела отряд на плоскую, достаточно сухую возвышенность. Когда-то росший на ней исполинский вяз выворотила из земли неведомая сила. Выпростанные корни мертвого гиганта, до которых Глеб, поднявшись на цыпочки, едва доставал рукой, образовывали стену, под ее защитой вполне можно было разводить костер.

— Все. Сегодня дальше не пойдем, — сказала ведьмачка, снимая вещмешок.

— Ну, мы и дали, мужики, — пропыхтел Петрович, падая наземь. — Да я такого марш-броска с самой армии не припомню!

— А может, стоит сделать еще пару километров? — предложил посеревший от усталости, но пока держащийся молодцом Иван, не обращая внимания на испепеляющие взгляды прочих «гладиаторцев». — Пока не совсем стемнело. Все на завтра меньше останется…

— Не стоит, — покачала головой Инари. — Ближе к болотам нет хороших мест для стоянки, могильный туман там гуще, сна хорошего не будет, и к тому же по ночам из-под плавней вылезает всякая дрянь. Не надо искушать судьбу.

Вдохновленная перспективой предстоящего отдыха и грозным взором Князя «гладиаторская» молодежь отправилась собирать по округе хворост для костра. К ним, сжалившись, присоединились Глеб и Инари. Иван с Пашкой стали раскладывать кострище из подносимого материала, и к тому моменту, когда тьма окончательно сгустилась, под защитой корней вяза весело заполыхало пламя, разом ограничивая мир пределами освещенного круга. Скудно поужинав, путешественники расселись у костра. Усталость прошедшего дня давила на плечи неподъемным грузом, но расползаться по спальникам никто не спешил. Организм не успел свыкнуться с двухчасовой разницей во времени и полагал, что отправляться на боковую в девять часов вечера рановато. Кроме того, засыпать посреди темного зловещего леса было попросту жутко, поэтому люди неосознанно жались к костру, ища в нем защиты. Разговоры стихали, едва зародившись. Слушать на ночь глядя обстоятельные рассказы ведьмачки о местном зверье и его повадках не хотелось, хотя, может, и стоило бы. Иван начал было повествовать, как во время одного из туристических походов его знакомая девчонка прихватила с собой щипцы для волос, рассчитывая нагревать их на костре и делать укладку, но тоже смолк на половине истории, задавленный вязкой тишиной.

— Эх, сюда бы Змея с гитарой, — шепотом размечтался Артем.

Змей был клубным «гладиаторским» менестрелем и руководителем тульской рок-группы «Аркона». Он писал неплохие бардовские песни, но на дружеских попойках исполнял их неохотно, а потому широким кругам был больше известен по таким шедеврам, как «Там вам не здесь, здесь вам не тут» и «О, сасибо, сасибо!» — песенкам веселым, но несколько фривольного содержания.

— Да нет, это нам бы сейчас туда, где Змей и гитара, — поправил его Степаныч.

— А это где? — заинтересовалась ведьмачка, удобно устроившаяся на поваленном стволе вяза над основной стоянкой.

— В Туле.

— О, ну тогда точно не получится…

Вновь воцарилось унылое молчание, потом издалека, кажется, с южного направления, донеслось пронзительное верещание, а вслед за ним уханье.

— Это еще что за филин? — просипел Кустов.

— Кикимора охотится, — пояснила Инари. — Не переживайте, она не выбирается на сушу. Поухает, поймает какую-нибудь утку и успокоится. Ложитесь-ка лучше спать: завтра будет тяжелая дорога.

Доброму совету последовали не сразу, но постепенно природа взяла свое. Отчаянно зевая и потирая слипающиеся глаза, люди разбрелись по местам. Иван хотел было назначить почасовое дежурство, но ведьмачка только зафырчала в ответ на его предложение.

— Я лучше сама покараулю. Мне, знаешь ли, и виднее, и слышнее.

Князь возражать не стал. Глеб забрался в спальник и отрубился прежде, чем успел потуже затянуть шнуровку. Ему приснилось нечто невообразимое — целый вихрь красочных событий, причем сам он принимал в них весьма активное участие, то лазая по полуразрушенным мостам и заброшенным деревням, то гарцуя по лесам на странных мохнатых животных, то оказываясь с остро отточенной саблей и в монгольском доспехе кираса-корсет за рулем «УАЗа». Но самой четкой и жуткой стала последняя сцена. «Гладиаторец» стоял с саблей наголо посреди сумрачного зала. В стены помещения, насколько мог различить Глеб, была встроена вереница огромных витрин-аквариумов. За запыленными стеклами виднелись причудливые, непривычные человеческому глазу силуэты неведомых существ. Слева от него, слегка пригнувшись, застыл Геннадий Васильев в запыленном камуфляже. В руке у «герцога» был изысканный длинный меч: вороненое лезвие рассыпало алые искры, вороненые гарда и яблоко были покрыты серебряными узорами, а рукоять выточена из кости. Знакомый меч… Где-то Глеб уже видел что-то подобное, но определенно не в Генкиной коллекции. По правую руку от «гладиаторца» оказался его одноклубник — Шурик Кот. Еще кто-то прикрывал ему спину, но того, четвертого, Глеб разглядеть не мог. А вокруг, вне досягаемости рассеянного света, падающего откуда-то сверху, бесшумно скользили тени огромных зверей; их было слишком много. Вот одна из тварей выступила вперед, и Глеб содрогнулся от отвращения. Такого ему видеть еще не доводилось, и упаси боже увидеть подобное вживую! Монстр походил на безглазую свинью, с которой содрали кожу, взамен утыкали иглами дикобразов, а напоследок поставили на исполинские куриные ноги. Передние лапы твари, мощные как у гориллы, были снабжены такими когтями, что вызывали в памяти светлый образ Фредди Крюгера. Тварь дико взвыла, мотая головой, прыгнула на людей и тотчас же рухнула на пол с размозженным коротким и мощным ударом сэра Чайника черепом. Но ее бросок послужил сигналом для остальных. Звери кинулись на крошечный отряд одновременно со всех сторон, и под напором превосходящей силы бойцы вынуждены были расступиться, оставаясь каждый сам по себе.