Тереза Тур - Звездное небо

Да — еще было немаловажным — уметь вернуться. Потому что кружево иллюзий затягивали. И порой — не выпускали обратно.

Но владыка дроу претемный лур Ра'хард был сильнейшим магом из числа живущих темных эльфов. Он всегда выполнял задачу, которую ставил перед собой. И всегда умел уйти из иллюзии до того, как она поглощало личность полностью.

Вот и сейчас он выскользнул в реальность, некоторое время сидел, делая очень глубокий вдох и длинный-длинный выдох. Он прислушивался к реальности.

Потом лур поднялся — и отправился к себе. Там в его спальне, его кровати была женщина.

Тихонько распахнув дверь, он услышал женский смех, которому вторил мужской.

— Вы — прекрасная рассказчица, — проговорил лекарь.

Глаза претемного владыки уже как-то привычно затянуло алой пеленой безумства. Да как смеет эта низкородная тварь приближаться к женщине, которую владыка уже назвал своей!

Он понял, что сейчас ворвется в спальню — и Ре'Лерг даже не успеет упасть на колени, чтобы принять положенную позу покорности. Прежде чем владыка отсечет неразумную голову неразумного подданного, позволившего себе вызвать бешеный гнев повелителя. Причем уже два раза за короткое время.

Но претемный лур представил себе реакцию женщины на происходящее. Не надо было даже просчитывать вероятности и плести кружево возможностей, чтобы понять, что она испугается.

Действительно, она смеется, как-то пришла в себя, а тут посреди мирной беседы врывается владыка — клинок обнажен, налившиеся кровью глаза горят, из горла вырывается рык. Потом — казнь, все в крови…

Как раз то, что нужно, чтобы покорить женщину…

Поэтому владыка стал дышать ровно, ища в себе спокойствие и здравый смысл. Еще хорошо было бы изыскать хваленую выдержку.

Не может же такого быть, чтобы лекарь решил оскорбить владыку, которому он — искренне — предан. Значит и владыка не имеет права оскорблять подозрениями своего слугу. Тем более — лур прислушался — они рассказывают друг другу какие-то смешные истории.

Владыка прислушался. Рассказывала На'Аталия:

— Врывается командир на пункт управления стратегическими ракетами и кричит: «Кто запустил сапог в пульт управления?»

Лекарь едва слышно всхрюкнул — представил, должно быть…

— Дежурные выстроились, вытянулись по стойке смирно — и молчат. Командир орет: «Я вас спрашиваю, микробы тифозные — кто запустил сапог в пульт управления?» Все равно молчат. Он им кричит: «Нет, я понимаю, Бездна с ним, с этим Альрамом, но порядок-то в ракетных войсках должен быть!!!»

Теперь смеялся не только лекарь. Сквозь собственный смех владыка услышал несколько странных сдавленных звуков со стороны охраны в коридоре.

Услышали их и Ре'Лерг с На'Атали.

И если земная женщина, увидев владыку в дверях, приветливо улыбнулась — сердце у него при этой екнуло, как у подростка, то лекарь…

Ре'Лерг вскочил с кресла, на котором сидел — претемный с удовольствием отметил, что оно было на приличном расстоянии от кровати. Раздался грохот, кресло упало, лекарь запутался в ногах.

Женщина посмотрела с недовольством почему-то на Ра'харда. Владыка нахмурился и перевел взгляд на нарушителя тишины.

Лекарь поднимался, совершенно смешавшись.

— Я всегда считал, — проговорил насмешливо лур, — что ловкость и изящество у нас, дроу, в крови.

— Да, мой лур! — поклонился Ре'Лерг.

— Но если в дроу… маловато этих способностей, значит, их надо добиваться тренировками.

Лекарь снова поклонился.

— Значит, — с довольным видом подвел итог владыка Ра'хард, — вы отправляетесь к сержанту Ру'Рару и передаете мой приказ. Я желаю, чтобы он взял вас под крыло и сделал… Что-нибудь приличное.

— Слушаюсь, — ответил лекарь, а Наташа нахмурилась. Но промолчала.

— Наша гостья уже получила лечение на сегодня? — задал вопрос претемный.

— Практически. Только я бы хотел перед тем, как она ляжет спать, втереть ей в кожу вот эту мазь, — он кивнул на баночку с чем-то зеленым. — Это укрепляющий состав, чтобы кожа скорее регенерировала. И там еще успокоительные экстракты.

— Хорошо, свободен. С мазью я разберусь сам. Это не массаж по точкам — это я умею.

И лекарь удалился.

— Он просто очень верен вам. И очень хочет показать вам это, — вдруг проговорила женщина, по-прежнему недовольно поджимая губы.

— Вы думаете, что своим приказом я как-то унизил его? Или действовал ему во вред? — неприятно удивился владыка.

Она молчала.

— В нашем мире всего добиваются лишь сильнейшие. Каким бы ты ни был специалистом по основной — пусть даже и не военной профессии — но уважение к тебе лично, статус рода, твои достижения — все это будут оценивать лишь сообразно твоей силе.

— Физической?

— И физической, и силе духа, и умению вести себя в экстремальной ситуации.

— И вы так выразили свое расположение к подданному?

— Именно. Сержант Ру'Рар — это личность легендарная. Если кто сможет научить мальчишку и вылепить из него настоящего темного эльфа — так это он. К тому же он — мой молочный брат. И поймет, что я хочу. И возьмет талантливого, но слабого лекаря под свою защиту.

— Простите меня, — опустила она глаза. — Я была не права.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. ПРАКТИЧЕСКИ ВСЯ ВРАТЕЛЬНАЯ

Наташа знала, что сеанса связи с Землей с утра не будет — лур Ра'хард предупредил, что с самого утра у него отчет губернаторов миров темных эльфов — и отменить он его никак не может.

Она покивала, извинилась за беспокойство. Вечер прошел… странно. В одной комнате, в одной кровати.

Нет, владыка Ра'хард вел себя прилично. Более чем. Точнее, он был занят своими бумагами. Занят настолько, что поесть изволил лишь тогда, когда Наташа несколько раз ему об этом напомнила.

А вот она сама… Ловила себя на мысли, что этот дроу ее волнует. И это было странно. Мужчин — надежных, сильных, властных, порой — красивых — вокруг нее всегда было предостаточно. Но после гибели мужа — страшной, нелепой — никто не смог заставить ее ожить.

Станислав — друг и сослуживец ее покойного супруга — ругал ее за это:

— Жизнь проходит! Столько лет прошло… Оглянись вокруг себя, почувствуй себя снова женщиной — а не своим парнем для всех военных да еще и полезнейшим приложением к своему самому мощному в Земном союзе компьютеру!

Тогда — а это было несколько недель назад — они поругались. Оба были, кстати говоря, сильно нетрезвы. Оба сказали… много чего, о чем в трезвом состоянии не то, чтобы не говорили… О чем старались и не думать.

Она кричала, чтобы он и близко не смел к ней подходить. Ей надоели слухи о том, что они любовники. Он высказался на предмет того, что она — дура, каких свет не видывал. И он… дальше была его попытка ее поцеловать — и ее болевой прием, проведенный блестяще. Он был сильнее, тренированнее, а штурмовик — даже в отставке и на административной работе все равно останется машиной для убийства.