Наталья Косухина - Чаромир

— А это кто? — нахмурившись, поинтересовалась волшебница.

Я же в это время продумывала план побега.

— Это моя крестная фея! — радостно улыбнувшись, поделилась Золушка.

«Вот что ей стоило промолчать?» — подумалось мне, когда я смотрела в заискрившиеся глаза женщины.

— Значит, крестная? Фея? — нехорошо протянула она и двинулась на меня. — Мы сейчас отойдем, поболтаем на профессиональные темы и вернемся. Мы быстро.

— Не надо, я не хочу, — быстро проговорила, отступая в сторону двери.

— А придется! — Глаза у женщины заискрились сильнее, и даже простодушная Золушка с опаской поглядывала на нее.

Так мы и вышли на улицу: я — пятясь, она — наступая.

— Значит, фея?

— Нет, я путешественница, путешествую по книгам. Ваша племянница, как главная героиня, видит меня, и я должна была что-то сказать…

— Не рассказывай мне небылицы. Такого не бывает.

И это мне говорит книжный персонаж?!

— Вы не понимаете…

— Я не знаю, кто ты и откуда, но теперь ты действительно крестная Золушки и должна о ней позаботиться.

Что?!

— Нет! Это не я, а вы!

Кто-то тут хочет переложить на меня свою работу.

— Назвалась груздем, полезай в кузовок. Теперь в твоих руках ее судьба.

— У меня даже этой вашей волшебной палочки нет. Я не фея…

— За тобой закреплена ее жизнь, я над ней не властна. А палочку возьми мою, у меня запасная есть. Колдуй сердцем и эмоциями. Удачи!

Воткнув мне в руки хрустальную тростинку со звездочкой на конце, женщина растаяла.

— Куда? Вернитесь немедленно! Это возмутительно!

Но в ответ лишь тишина.

— Безобразие! — бубнила я, вернувшись в дом, где наткнулась на взгляд, полный надежды, и заплаканные щеки.

Золушка с такой верой и преданностью смотрела на меня. Я сдалась. Нехорошо ломать даже сказочную судьбу своей ложью. Фея права: за слова надо отвечать.

— Щас все будет! — выставила я перед собой ладонь.

Что там у нас по книге? Ага! Золотая карета и…

— Неси сюда самую большую тыкву, что найдешь на огороде. Надо организовать транспорт, — сообщила я, лихорадочно думая, как именно буду это делать.

Радостная девушка убежала и через пару минут вкатила в дом овощ величиной с хороший таз.

Ого! Моя мама обзавидовалась бы.

Выбрав на столе тесак, я набросилась на оранжевое чудо, потроша будущую карету. Дело это было непростое — мякоти-то внутри много, — но справилась я на удивление быстро, после чего полый овощ споро покатила наружу.

— Куда вы?

— На улицу, — пропыхтела я. — Когда это станет каретой, боюсь, мы ее не вытащим даже вдвоем.

— Тыква — каретой? Как это возможно?

— Вот и я задаю себе тот же вопрос, — пробормотала тихо.

Положив выпотрошенный овощ на дорогу, я принялась наматывать вокруг него круги, пытаясь вызвать эмоции, способные превратить тыкву в карету.

Золушка грустно на меня смотрела.

— Хорошая моя, а не принесешь ли ты пока мышек? Я знаю, у тебя в мышеловке припасено полдюжины, — засюсюкала я.

Девушка услужливо бросилась за грызунами, а я, развернувшись к овощу, представила карету и прикоснулась палочкой.

Открыла глаза — ничего.

— Р-р-р…

Размахнувшись, я залупила палкой по этому недоделанному полуфабрикату, приговаривая:

— Быстро превратилась в разноцветную блестящую карету, я сказала! Быстро! Быстро! Быстро!

Вспышка — и передо мной, как и заказывали, яркая перламутровая карета в пятнышках разнообразных цветов. Переливается, блестит…

— Ох, — послышалось сзади меня.

Золушка увидела свой транспорт.

— М-м-м… А ничего, что она не золотая? — поморщившись, я осторожно бросила взгляд на девушку.

— Она прекрасна!

Я приосанилась.

— Ну, так мастер работал… — И осеклась.

В руках девушки, в клетке, зажались грызуны.

— Ох! — вырвалось уже у меня.

Они-то не будут стоять и ждать, пока я буду прикладывать их волшебной палочкой по темечку. Попробуем другой метод.

— Выпускай, но желательно по одной.

По одной, конечно, не получилось, и мыши выбежали все, а я только целилась в них и кричала:

— Лошадь! Лошадь! Лошадь!

Из палочки вырывались лучи света и, словно стрелы, летели в мышей… ну, или не совсем в них.

Из полудюжины подопытного материала перед нами стояли только четыре коняги.

— Четверка подойдет? — настороженно поинтересовалась я, пока девушка их подводила и впрягала в карету.

И то хлеб. Боюсь, если впрягу я, далеко мы не уедем.

— Да! — воскликнула Золушка, поглаживая морды лошадей.

— Так, теперь нам нужны крысы.

Девушка вновь скрылась в доме и спустя минуту вынесла уже клетку с тремя грызунами. Ну, выбирать я не буду: мне бы хоть в одну попасть. Поэтому едва они выбежали, из палочки вылетел луч.

— Кучер!

И вот на земле сидит мужчина — слава богу, хоть в одежде — и ошалело смотрит по сторонам.

— Пока я даю инструкции твоему извозчику, набери еще ящериц в саду, — сообщила счастливой девушке, и та, даже не дослушав, скрылась в указанном направлении.

А я приподняла все еще немного шального мужчину и, объяснив, что от него требуется, указала на его рабочее место.

— Смотри, узнаю, что подвел Золушку, моя волшебная палочка найдет тебя, — пригрозила я.

Бывший крыс поежился и взобрался на козлы, а «крестница» уже несла в подоле ящериц. Набив руку, я быстро превратила всех четверых в лакеев и, проведя похожий инструктаж, отправила их по местам.

Пришла очередь Золушки.

Что здесь делать, я не представляла. Девушку никак нельзя лупить волшебной палочкой. К тому же, колдуя, как бы не превратить ее в крысу или чего похуже.

Но время сильно поджимало, и я решилась. Прожив с ней в одном доме пару дней, я представляла моду королевства. Вспомнив одну иллюстрацию из книги, представила на Золушке розовое платье, все переливающееся и блестящее.

Искусная прическа словно сама сложилась на ее голове, а сверху на дорогу свалились хрустальные туфельки, почему-то тоже розового цвета.

— Косяк, — пробормотала я, рассматривая обувь.

Но девушку не волновали такие мелочи. Она, обувшись, была на седьмом небе от счастья.

— Что ты стоишь? — поторопила я ее. — Тебе надо успеть до двенадцати повеселиться. Иначе с последним ударом часов все превратится обратно и ты предстанешь перед при… э-э-э… пред всеми в своем бедном обличье. Спеши!

Золушку не нужно было уговаривать. Я с умилением смотрела, как уносится карета, ровно до тех пор, пока меня не дернуло и не поволокло вслед за ней по пыльной дороге.