Эликсир сущности (СИ) - Алекс Рудин
Наведаться туда завтра, что ли? Или повидать в госпитале актера Спиридона Ковшина?
Я отложил решение до утра — сначала надо поговорить с целителем Макаровым.
Я постоял еще немного, с удовольствием дыша прохладным ночным воздухом. Затем вернулся в комнату, залез в постель и мгновенно уснул.
А утром меня разбудил Игнат. Он постучал в дверь спальни и на мое сонное ворчание бодро доложил:
— Ваше сиятельство, к вам господин Люцерн. Говорит, дело срочное.
Глава 6
Небывалое дело — садовник Люцерн обратился ко мне за помощью!
Обычно мы встречались в парке и перекидывались несколькими словами о погоде и насущных делах. Недавно Люцерн заглянул ко мне на дружескую пирушку, чему я был только рад.
Но за помощью Люцерн не обращался ко мне никогда. Да и какая помощь может понадобиться магическому существу?
Я торопливо принял душ и оделся. Необходимость застегивать пуговицы показалась мне досадной тратой времени. Меня буквально съедало любопытство.
Разумеется, господин Люцерн ждал меня в саду. Где еще быть садовнику? Он стоял, прислонившись к узловатому стволу старой вишни и задумчиво растирал в пальцах опавший вишневый бутон, который поднял с земли.
— Доброе утро, господин Люцерн! — окликнул я его, спускаясь с крыльца. — У вас что-то случилось?
Садовник приветливо кивнул, но под широкими полями его шляпы не промелькнула знакомая быстрая улыбка. Сегодня господин Люцерн был совершенно серьезен.
— Доброе утро, Александр Васильевич. Да, я бы хотел посоветоваться с вами.
— Внимательно слушаю вас, — кивнул я.
— Сегодня ночью мой парк ограбили.
— Ограбили парк? — растерялся я. — Как это?
Я понимал, как можно ограбить дом, лавку или склад. Но парк?
— Расскажите подробнее, — попросил я.
— Да, — кивнул Люцерн. — Это не совсем обычный парк. Думаю, вы и сами догадывались об этом. В парке есть, скажем так, закрытая часть, куда нет доступа обычным людям. Там я выращиваю некоторые редкие растения, и не только. Вот туда-то и проникли воры.
Я удивленно покачал головой.
— Ничего себе! Наверное, я догадывался о чем-то подобном, но до сих пор у меня не было времени подумать об этом. Так что же они украли?
— Продырявленный зверобой и муравейник, — ответил Люцерн.
— Продырявленный зверобой? А что это?
— Лекарственное растение. Ничего необычного в нем нет, оно часто встречается на лесных полянах. Но мой зверобой обладает кое-какими необычными магическими свойствами.
— А муравейник? Муравьи тоже необычные?
— В каком-то смысле, — невесело усмехнулся господин Люцерн.
— Идемте, — решительно кивнул я. — Уверен, что мне нужно взглянуть самому. Вы ведь сможете провести меня в свой потаенный уголок парка?
— Смогу, — улыбнулся садовник. — Благодарю вас за то, что согласились помочь, Александр Васильевич.
— Мне и самому очень любопытно, — честно признался я.
Старый парк на Каменном острове я знал, как свои пять пальцев. Еще бы — я ведь здесь живу. И часто гуляю по песчаным дорожкам и каменистым пляжам. В парке у меня были свои укромные места, куда не добирались настырные отдыхающие. Такие места, в которых можно часами наслаждаться тишиной, шорохом ветра в листьях, плеском воды и прозрачным, словно хрусталь, одиночеством.
И теперь я испытывал некоторое недоумение и даже зависть. Оказывается, есть в знакомом парке такие закоулки, куда не попадал даже я.
Тем интереснее будет на них посмотреть!
Мы свернули с широкой дорожки на утоптанную тропинку, которая извивалась между черными стволами старых лип. По толстой коре деревьев, словно морщины, пролегли глубокие борозды.
Один раз садовник наклонился и подобрал с травы обрывок газеты, которую бросил кто-то из отдыхающих. Люцерн сердито покачал головой и сунул газету в карман.
— Пожалуй, такому неприятному человеку в парке делать нечего.
Он быстро провел ладонью в воздухе, сложив пальцы в странный знак. Жест был похож на запрет, но точное положение пальцев я заметить не успел.
— Вы точно знаете, что за человек бросил эту газету? — изумился я. — И можете запретить ему доступ в парк?
— Разумеется, — спокойно кивнул Люцерн. — Тем удивительнее, что я никак не могу понять, кто проник на мою Потаенную поляну.
Он произнес это так, что я сразу понял: поляна, в самом деле, называется Потаенной.
— Потаенная поляна, — произнес я, пробуя слово на вкус.
Однажды в детстве мне очень повезло. Дед пожалел меня, измученного отцовскими нравоучениями, и отправил на лето в одно из наших загородных поместий.
Это было лучшее лето моего детства. Никакого присмотра, и полная свобода!
Я целыми днями пропадал на реке или в лесу, лазил через забор в деревенские огороды, объедался малиной и зелеными яблоками, убегал от собак, ловил ночами рыбу при свете костра, смотрел на звезды и чувствовал себя счастливым дикарем.
Дед строго-настрого запретил слугам искать меня и насильственно возвращать домой. Ничего не сказал отцу и взял на себя полную ответственность.
Я узнал об этом намного позже, когда уже достаточно подрос для серьезных разговоров с Игорем Владимировичем. И поблагодарил деда от всей мальчишеской души. Не каждый на его месте решился бы на такое.
Поэтому при словах «Потаенная поляна» мне сразу вспомнились те счастливые дни. Шалаш из елового лапника, колючие заросли дикого шиповника на берегу, кривые удочки, которые я своими руками вырезал из прутьев орешника, лунная дорожка, бегущая по широкой реке, плеск рыбы, зудение комаров и дым костра.
— Потаенная поляна, — повторил я, широко улыбаясь.
Садовник Люцерн понимающе взглянул на меня.
— Вы уверены, что обычный человек не мог попасть на вашу поляну? — спросил я. — Может быть, здесь гуляла влюбленная парочка? Влюбленным свойственно забредать в самые неожиданные места.
— Вы правы, — кивнул Люцерн. — Такое могло случиться. Влюбленность сродни магии, она так же кружит голову и открывает особые способности. Не знаю, Александр Васильевич. Надеюсь, вы поможете мне понять, кто здесь побывал.
Мы обогнули высоченную разлапистую ель, которая возвышалась над молодой липовой порослью, и вышли на поляну. Тут и там на ней задорно торчали молодые елочки — наверное, внуки или правнуки исполина, который сторожил дорогу к этому месту.
Дальний край поляны понижался, оттуда слышалось журчание ручья, который быстро бежал по камням.
Сказочное место!
Не хватало только лесной избушки с изгородью из кривых жердей и угрюмого лешего в косматой зеленой шубе.
Впрочем, лешего с успехом заменял садовник Люцерн.
— Пришли, — сказал он. — Вот здесь и растет продырявленный зверобой. Вернее, рос.
— Но хоть что-то осталось? — спросил я. — Мне бы посмотреть.
— Вот, смотрите.
Люцерн указал мне на невысокий кустик, усыпанные мелкими желтыми цветками. На его листьях я увидел многочисленные ржавые пятнышки, словно кто-то накалывал листья иглой.
