Авдотья, дочь купеческая - Наталья Алферова
— Прохором Нилычем кличут, — ответил староста.
— Поехали, Прохор Нилыч, — сказала Глаша.
Всю дорогу до села, к слову, идущую через луг, староста рассказывал о случившейся напасти. Тем более, что лошадью правил Демьян, умостившийся рядом с ним на облучке. Выяснилось, что барон Елагин, в чьём владении находилось село, очень уважал всяческие технические и магические новинки. Вот и оснастил он амулетами мельницу и небольшой винный заводик. С кузней дальше пошёл: выстроил новую, оснастил магически. Всё бы хорошо, вот только старую кузню он снёс, а новая, как оказалось, без амулетов ни туда, ни сюда.
Когда въехали в село, то, по указаниям старосты, Демьян направил пролётку к стоящей на пригорке около реки кузнице. Она даже издали отличалась от привычных: просторное побеленное снаружи здание. Рядом толпились люди. Кто-то держал в поводу коня, кто-то вертел в руках железки: обручи от колес и бочек, лемеха. Дуню с Глашей встретили почтительно, с поклонами. Какая-то шустрая молодка сказала:
— Это купца Матвеевского барышни, учёные магички.
Дуня с Глашей, староста и кучер вошли в кузню, внутри тоже оказавшуюся просторной и чистой. Даже горн, который, как в обычных кузнях разжигали при помощи дров и угля. Кузнец и его подручный уставились на вошедших полными надежды взглядами.
Глаша, первой увидевшая амулет, вделанный в стену, внимательно его осмотрела и произнесла:
— Зарядки четверть осталась. Тут ещё должна быть какая-то неполадка. Я пока заряжать начну, а ты посмотри целостность предметов.
Заряжать амулеты их Николай Николаевич научил, и ещё многому, что в программу не входило, но помочь в хозяйстве могло. В том числе, определять незаметные глазу повреждения в различных предметах. И устранять их, сплавляя, склеивая магически. Пусть такой метод починки и действовал временно, но продержаться, к примеру, до замены каминной или водопроводной трубы, позволял. Не всем ученицам эти занятия нравились. Обедневшие дворяночки морщили носы. А вот богатая дочь купца и её подруга впитывали всё, что касалось магических знаний и умений, как губки.
Дуня первым делом подошла к наковальне и висевшему над ней магически-гидравлическому молоту. Она приложила ладони к молоту, тот словно окутало голубой дымкой. Кузнец с подручным осенили лбы крёстным знамением. Хоть и знали, что магия — дело богоугодное. С молотом было всё в порядке, несколько мелких трещин Дуня нашла на мехах. Она вновь приложила ладони, на этот раз дымка заклубилась над местами повреждений, была она не голубой, а зелёной, искрящейся. Закончили ремонт подруги одновременно.
— Меха с полгода продержатся, после менять нужно, — сообщила Дуня.
Кузнец и его подручный поклонились Дуне с Глашей в пояс, а стоило им выйти наружу, как дородная крестьянка поднесла корзину, накрытую льняным полотенцем.
— Матушка барыня, барышня магичка, — произнесла она. — Примите, не побрезгуйте, наш подарочек: молочко утреннее, да хлебушек с калачами, только испечёнными.
— Приму с удовольствием, чтобы кузня ваша без поломок работала, — ответила Дуня и кивнула Демьяну.
Кучер принял корзину. Крестьяне низко поклонились. Обратно подруг вёз один Демьян. Староста остался, сославшись на дела и попросив кучера пролётку у конторы поставить. Отъезжая, услышали его голос:
— А ну, куды без очереди! Договорено же, поначалу лемеха чинить!
Глава девятая. В Москву, в Москву
Пролётка, в которой Дуню и Глашу возили кузницу чинить, была удобной, но не особо вместительной. Подаренную сельчанами корзину Глаша взяла на колени. Она приподняла край полотенца и с удовольствием вдохнула в себя аромат свежеиспечённого хлеба. Дуня, до которой аромат тоже донёсся, произнесла:
— Пахнет как из лучших пекарен.
Глаша сказала:
— Ой, Дуняша! Ты же не в курсе, какую новинку дед Вахромеев придумал!
— Новинку? Дед? — в крайнем изумлении переспросила Дуня.
Новинками в старинном купеческом роду Ярославля увлекалось младшее поколение, активно внедряя в производство магические амулеты, посещая магико-технические выставки и выписывая «Магический вестник». Старейшина рода, которого все в городе называли дед Вахромеев, хоть и не запрещал всяческие усовершенствования, но постоянно ворчал, называя магические новинки «дьявольскими штучками». Не помогали увещевания внуков, что церковь считает магию делом Богоугодным, и все амулеты освящены.
Вахромеевы считались «мучными королями», владея всеми крупными мельницами в губернии и половиной пекарен. Дуня с Глашей с младшими внуками Вахромеевых в детстве частенько дрались, а, став постарше, сдружились.
— Дед, дед! — подтвердила Глаша, кивая. — Послушай, что мне Николаша Вахромеев рассказал.
— Когда это ты с ним виделась? — подозрительно спросила Дуня. Нет, она порадовалась бы, найди подружка сердечного дружка. Но достойного её Дуня пока не видела.
— Да на свадебке твоей, — ответила Глаша и поддела подругу: — Невесты, наверное, кроме жениха никого вокруг не замечают.
— Вот и сходила замуж, столько новостей мимо прошло! — с досадой произнесла Дуня.
Кучер слегка закашлялся, явно подавляя смех. Он пустил лошадку ходом, давая хозяйкам спокойно поговорить, а себе послушать. Рядом с Авдотьей Михайловной находиться слугам всегда было интересно, но не всегда безопасно.
— Так вот. Николаша привёз из столицы на пробу амулет, определяющий качество испечённого хлеба, — принялась рассказывать Глаша. — Думал такими, ежели хороши окажутся, все пекарни оснастить. Удовольствие не из дешёвых, но когда Вахромеевы на усовершенствования денег жалели? Думал Николаша, что дед, как обычно, поворчит, а тот взбеленился. Да я, говорит, надёжней твоей безделки проверку проведу, спорим? Дед с внуком пари заключили на то, что кто выиграет, того способ применять начнут. Поехали они по пекарням. Заходят в первую, дед берёт первый попавшийся каравай из свежей партии и кладёт на лавку. Никто охнуть не успел, как он сверху уселся и сказал: ежели, после того, как встану хлебушек на счёт пять расправится — значит, отличный, ежели на счёт восемь — туда-сюда, а ежели десять и больше, для продажи не годен, только свиней кормить. Встал, считать начал. Каравай на счёт пять расправился. Николаша прибор приставил, тот сто из ста по шкале показал. В центре города примерно такой результат во всех пекарнях был, а на окраине работники расслабились. Каравай в одной из них на счёт одиннадцать расправился.
— Ох и не завидую я горе-работникам, — протянула Дуня.
Глаша кивнула и продолжила:
— Старшему пекарю дед самолично зуботычину дал, всю смену дневного заработка лишил. Так они ещё и кланялись, спасибо, мол, ваше степенство, за науку, так рады были, что не уволили. А прибор показал сорок из ста.
