Чужестранец в землях загадок - Станислав Дементьев
Три Пути (также: Три Великих Пути, Три Истинных Пути): три главнейших способа, которыми дваждырождённые могут развивать Второе Дыхание и связанные с ним сверхчеловеческие способности. Традиционно, они именуются воплощением физических изменений, духовными боевыми искусствами, и постижением чар разумом. (Соответственно, собирательные названия для их адептов — воплотители, бойцы и чародеи). Воплощение физических изменений — в широком смысле способность преображать материальные объекты, в которую входят множество способностей, от придания чудодейственных свойств оружию, до превращения обычных животных в послушных тебе монстров. Но для подавляющего большинства воплотителей объектом преображения является собственное тело, которое они усиливают, закаляют и приближают к тому или иному идеалу, зачастую могучему существу, вроде дракона, или силе стихии. Духовные боевые искусства — способность концентрироваться для направления Второго Дыхания в разнообразные сверхчеловеческие приёмы. Постижение же чар даёт способность использовать эти чары, словом и знаком создавая сверхъестественные эффекты.
Внутри каждого из Великих Путей существует огромное разнообразие малых путей. Например, среди чародеев волшебники учатся по книгам и пытаются вывести истинные законы чародейства, шаманы общаются с духами, священники пытаются постичь все смыслы писаний и молятся о ниспослании даров, итп.
Крысиный тигр, часть 1
Звон шпаг в ночи был не то что бы обычным звуком в пограничном городе королевства Алетрийского. Большинство благородных и не совсем благородных людей, у которых возникало неодолимое желание пустить друг другу кровь, предпочитали поутру выбираться для этого на ближайшую лесную опушку. Во-первых, убивать и умирать было приятнее на фоне красот природы, а не среди городской пыли, грязи и вони, где твой спор о вопросах чести становился, к тому же, бесплатным зрелищем для подлого люда. Во-вторых, короли Алетрийские периодически выпускали указы о запрете дуэлей и вообще пытались уравнять этот славный обычай с простым смертоубийством. Не то чтобы Алетрия отличалось внутренним порядком, и королевская власть была такой уж твёрдой, но внаглую и на публике бросать вызов королю, его могущественным министрам, их армии и их ордену убийц-сверхлюдей — Безымянных, с устрашающими татуировками на лицах — решались немногие.
Двум сражавшимся сейчас на заднем дворе дорогой гостиницы видимо море было по колено. Один из них был росл, красив, с роскошными усами и длинными, вьющимися тёмными волосами. Носил он дорогой алый костюм, шитый золотом и остриё его шпаги то и дело вспыхивало призрачным алым огнём, показывая даже полуслепому, что он обладал не только высоким положением и богатством, но и Вторым Дыханием.
Без сомнения был дваждырождённым и его противник, раз уж он до сих пор ещё не оказался убит. Во многом он походил на человека в красном, даже усы носил почти такие же. Но усы у него были длиннее, а волосы наоборот, подстрижены коротко, его худое, загорелое почти до черноты, как у старого солдата или человека проведшего не один год в странствиях, лицо, было не столь красиво. И одежда его была попроще — относительно попроще, переливчато-синий цвет его дорогой бархатной куртки сделал бы честь оперению павлина.
Задний двор был не настолько грязен, чтобы это помешало движениям, но не так уж хорошо освещён, а сверхъестественным ночным зрения противники, похоже, не обладали. Может быть, именно поэтому дрались они осторожно и поединок затянулся уже на пару минут. Человек в синем всё больше защищался и отступал, уклоняясь от попыток зажать себя в угол, однако казался целым. Тогда как алый камзол длинноволосого явно стал темнее от крови на одном боку, указывая на рану, от которой обычный человек уже свалился бы.
Если зрители ожидали, что, как обычно бывало в историях и книгах, бой будет закончен впечатляющей демонстрацией чудодейственной силы Второго Дыхания, их ждало разочарование. И вообще, всё произошло так быстро, что они ничего толком не успели разглядеть. В какой-то момент человек в синем выхватил кинжал. На миг противники оказались очень близко друг к другу. Затем длинноволосый отшатнулся на несколько шагов назад, с изумлением глядя себе на грудь и на маленькую дырочку в расшитой алой ткани. А потом силы его оставили, он выронил шпагу и упал на землю, со всей грацией заваливающегося мешка с мукой. Даже среди дваждырождённых отнюдь не всякий мог пережить прямой удар в сердце, особенно если за полминуты до того ему уже проткнули печень, не считая пары мелких порезов.
Видя, что поединок окончен, пара слуг, ждавших у дверей, бросилась к сражённому господину, чтобы убедиться в бесполезности своей помощи. Небесного вина у них под рукой не оказалось, да и вряд ли оно успело бы подействовать, а священника Восьми Богов или ещё какого чародея, сведущего в исцелении, среди не столь уж многочисленных зрителей, явно не было.
— Ты убил его!
Оррик аккуратно протёр кровь с собственной шпаги и взглянул на слугу средних лет, выкрикнувшего эти слова.
— Ваш господин оскорбил меня, настойчиво лез в драку и нападал на незнакомого ему человека, не сдерживая ударов. Испортил, вот, совершенно новую куртку, — Оррик проверил свежую, дымящуюся дыру в левом рукаве и предплечье. По правде сказать, такой мелкий полу-ожог, полу-царапина и обычному человеку не доставил бы существенных неприятностей. Но куртка действительно начала своё превращение из облачения щеголя в истрёпанную одежду путешественника. — Право слово, что же ещё мне было с ним делать?
— Да ты хоть знаешь, с кем связался?
— Честно говоря, нет. Я вообще пересёк границу вашей страны лишь вчера и имя Гаэля Ранвенского мне ничего не сказало. Как и ему Оррик из Дейнца показался никем, так, возомнившим о себе чужестранцем.
Оррик отшвырнул в сторону запачканный кровью носовой платок и вытер пот со лба. Слуга, похоже, лишился дара речи от изумления и негодования, так что Оррик добавил:
— Но я заметил, что этот Гаэль весьма гордился своим искусством фехтовальщика. Так что на месте его родичей и прихлебателей, я бы три раза подумал, прежде чем пытаться мне отомстить за лёгкую победу в честном поединке.
Хотя Оррик и произнёс эти слова со всем высокомерием, подобающим благородному дваждырождённому и наследнику поколений дваждырождённых, в мыслях он был готов стучать себе кулаком по лбу. Была, конечно, надежда, что родня Гаэля, или кто там ещё
