Чужестранец в землях загадок - Станислав Дементьев
Старейшина поставил свою подпись на очередном документе чуть резче чем планировал, вздохнул, вернул стальное перо в подставку, потёр виски, встал, подошёл к окну, чтобы полюбоваться на небо, уже начавшее светлеть, на блестящий огнями фонтан во внутреннем дворе своего особняка и дать отдохнуть глазам. Бумаг сегодня пришлось прочитать и обдумать много, слишком много. Слуги давно были отпущены спать, а хозяин всё корпел над ними. Как обычно, вся благодарность, что от граждан в целом, что от тех, кто получал прямую выгоду от его неустанных трудов, заключалась в нагромождении на него ещё больших трудов. Даже если сейчас всё пройдёт без задоринки и Гельтия окончательно избавится от амбициозного, близорукого царевича, придётся думать, как бы с наименьшими убытками разыграть войну, долженствующую наказать Таракс за его смерть…
Позади него тихо открылась дверь.
— Гретано? — старейшине не требовалось оборачиваться, чтобы знать, кто зашёл в кабинет. Из трёх человек, которые имели право входить к нему без приглашения, только молодой Гретано, его доверенный порученец, находился сейчас в городе и вероятно не спал. — Что там ещё?
— Ты обознался.
Старейшине хватило выдержки, чтобы повернуться демонстративно медленно. Как он и ожидал, остриё шпаги уже почти упиралось в него.
— Оррик. Как ты прошёл через все предупреждающие заклинания и ловушки? Хотя, знаю. Льемпе ещё жив и тайно вернулся вместе с тобой, да?
— Что один наколдовал, то другой может расколдовать, что один намудрил, то другой может распутать.
— Не делай глупостей, Оррик, — Нелленс медленно поднял руки, ладонями вперёд, — Ты не понимаешь, что творишь. Остальные старейшины никогда не простят моей смерти, ни тебе, ни этому молокососу, из принципа, если не из любви ко мне.
— Они не простили бы мне твоей смерти, если б боялись, что один из них может стать следующим. По счастью, я не собираюсь задерживаться ни в Валнезии, ни в Гельтии, ни вообще в Благословенной Империи.
— Клянусь Восемью, сколько бы тебе ни предложил Льемпе, я удваиваю цену. Разве не ради этого ты вообще со мной разговариваешь?
— Цену, говоришь? Ещё одной иглы Альметракта у тебя, случаем, не найдётся, чтобы включить в эту цену?
— Да, ещё одна осталась… — в этот момент лицо Оррика дёрнулось, и старейшина понял, что остаётся лишь один выход.
— Постой минутку! — слова были самыми естественными, но вместе с ними старейшина сложил заранее поднятую ладонь особым образом и быстро провёл ею по воздуху. И бросился обратно к столу. Существо невеликого ума и воли магический приказ и вправду удержал бы на месте целую минуту, с кем-то вроде Оррика на это надеяться не приходилось — а попытка напасть и вовсе сразу развеяла бы чары. Но минуты старейшине было сейчас не нужно. На столе был волшебный колокольчик, способный поднять на ноги весь особняк, за столом — потайная дверь, способная открыться и закрыться за пару вдохов…
Вбежавшие в кабинет охранники, поднятые на ноги сигналом тревоги, так и нашли тело старейшины Нелленса Нератти застрявшим в полузакрытой потайной двери. А вот его голова обнаружилась лишь утром, водружённой над городскими воротами. Естественно, к тому времени даже самым искусным целителям и воскресителям в Валензии было уже не под силу воссоединить бренную плоть старейшины с душой.
* * *— И вот так-то коварный старейшина Нелленс поплатился за свои злоумышления, а благородный Льемпе вернулся к своим родителям и к подножию трона, на который он, в один прекрасный для нас день взойдёт, если будет на то милость Небесных Богов. Что же до Оррика-чужестранца его и вправду с тех пор больше никто не видел в наших землях. Кто знает, где он сейчас? Но где бы он ни скитался, наши благословения всегда будут с ним!
Менестрелю и вправду пришлось завершить своё повествование прозой. Но успех представления в этот вечер был несомненен. Подсчитывая деньги, он лучился от счастья. Заработок был более чем достойным, даже учитывая то, что придётся отстегнуть хозяину таверны и подставному, который потребовал петь об Оррике-чужестранце. А ведь его ждало ещё дополнительное вознаграждение в царском дворце. Немного подумав об этом и о том, куда вообще дул сейчас ветер, менестрель решил, что на будущее стоит, пожалуй, сочинить стихи, восхваляющие достоинства прекрасной Замгары. Если проявить в этом инициативу и успеть одним из первых…
Если бы менестрель и знал, что изложенная им — с приемлемыми для героической песни отклонениями от истины — история не закончилась на мести Оррика старейшине, то это было бы ему глубоко безразлично. В конце концов, то что случилось потом, не повлекло решительно никаких последствий для Валнезии.
* * *Утро через несколько дней после триумфального возвращения царевича Льемпе из плена было ясным и приятно-прохладным, до пика дневной жары ещё оставалось несколько часов. Два всадника, выехавших затемно и направлявшихся к восточной границе Гельтии по узкой горной дороге, на которой в это время никого нельзя было встретить, вели друг с другом беседу.
— Ты точно не хочешь вернуться в Валнезию, Оррик? — поинтересовалась Хольта. — Я уверена, что с твоими талантами ты можешь стать первым человеком при Льемпе и вторым в городе, опрокинуть власть старейшин.
— Боги на небесах, я не вернулся бы, даже не будь путешествия, которое я должен совершить. Жизнь у меня одна, и я ценю её выше, чем может показаться. Да и Льемпе я буду наиболее полезен как чужестранец, на которого возложат всю вину за смерть старшего Нератти. Тебе, кстати, не надоело? За то время, что ты меня провожаешь, ты спросила это уже раз тридцать.
— Что же ещё делать, если ты ни разу не предложил мне поехать с тобой? — с неожиданным запалом воскликнула Хольта. — А я бы может даже согласилась! В конце концов, ты, наверное, единственное существо, кому не совсем плевать, жива
