Рыбалка в море Демонов - Майкл Ши
– Подумать только, какой печальный упадок могучей некогда памяти! Все время, пока мы с тобой переливали из пустого в порожнее, записка от Дарлы лежала у меня в кармане! На, держи! Умоляю, Дефальк, пощади мою гордость, никому не рассказывай об унизительной… забывчивости, которую я только что тебе продемонстрировал! – С этими словами он бросил на стол скрученную трубочкой и перевязанную ленточкой записку, жизнерадостно взмахнул на прощание рукой и вышел.
Некоторое время Дефальк продолжал сидеть, тупо уставившись в пространство. У него был вид человека, старающегося заглушить в себе все чувства и мысли.
Мне было так за него стыдно, будто это не его одного, а нас с ним вместе только что обвели вокруг пальца. Хотелось подойти и отвесить ему хорошую затрещину. Странно. Разумеется, ничего подобного я бы не чувствовал, если бы не знал, что Далиссем умерла ради этого человека. Тем временем он взял стакан с огненной водой, осушил его, поставил на стол и снова погрузился в задумчивость. Лицо его приняло мечтательное выражение, губы задвигались, – вероятно, он строил планы мести, произнося про себя резкую отповедь обидчику. Наконец он вздохнул и заказал еще выпить. К лежавшему на столе приглашению он не прикасался до тех пор, пока не прикончил второй стакан. Тогда он схватил скрученную в трубочку бумажку, сунул ее в карман и вышел из трактира.
Я хорошо знал, какой дорогой он обычно выходит из трактира на главную улицу, и поспешил вперед, то и дело оглядываясь, чтобы убедиться, что он не отстал. Халдар с непокрытым торсом, лоснившимся от жира, которым у рикш Луркнахолма принято натираться от холода, поджидал меня за первым же поворотом. Рядом с ним, как ты уже догадался, стояла коляска. Обычно Дефальк и мечтать не мог найти экипаж так близко к трактиру – «Перо и Пергамент» находился в стороне от оживленных торговых улиц города, – и потому мы были уверены, что он обязательно клюнет на нашу наживку.
– Через минуту он будет здесь, – сообщил я другу, а он сунул мне в руки большой кожаный мешок. Я тут же нырнул в соседний переулок и бежал до тех пор, пока не оказался между двумя заброшенными домами. Улочка была довольно длинной, к тому же шла не прямо, а слегка по дуге, так что при первом взгляде казалось, будто ее можно пройти насквозь, и, только одолев примерно половину, прохожий убеждался, что в конце его ждет тупик. Добежав до этого места, я остановился, свернул с дороги и спрятался.
Примерно минуту спустя я услышал стук колес и голос Дефалька:
– Разве здесь можно проехать? По-моему, тут тупик.
– Нет, господин, это сквозной проулок, к тому же так мы обогнем затор на Петляющей улице.
– Я не хочу терять время…
Колесница вихрем пронеслась мимо меня. Я выскочил из засады и стал позади нее, в то время как Халдар резко затормозил и поднял оглобли вверх. Дефальк вниз головой полетел с сиденья. Я тут же распялил горловину мешка, и он провалился туда по пояс, заполнив его собою так же плотно, как нога поутру заполняет башмак. Халдар, выпутавшись из упряжи, поспешил мне на помощь. Вместе мы затолкали дородного красавца в мешок по самые лодыжки и затянули веревками. Он так орал, что стены чуть не рухнули нам на головы. Мы поставили его на ноги, и я с удовольствием заехал ему кулаком в солнечное сплетение, чтобы он заткнулся. Он осел наземь, и мы, согнув его пополам, уложили на дно повозки. Я взобрался на сиденье, Халдар впрягся в оглобли и неторопливой рысцой повез нас к гавани, где мы снимали комнату.
Ударив Дефалька, я испытал облегчение: это было похоже на месть. Как он мог позволить себе опуститься до такой степени, когда перед ним был пример Далиссем? Я злился на него не меньше, чем Халдар.
Но, не будучи таким идеалистом, как мой друг, я смотрел на ситуацию более рационально. Дефальк был повинен всего лишь в тщеславии и слабости. Хладнокровное убийство – мерзкая штука, не правда ли? Насколько же хуже тащить человека в ад живьем… Но он клятвопреступник. Он поклялся отдать жизнь, и по всем законам, человеческим и нечеловеческим, не имел на нее больше права. Можешь быть уверен, во время похищения я ни на секунду не переставал твердить себе об этом. Да и разве ты на моем месте не сжал бы зубы и не сделал то же самое, пообещай тебе кто-нибудь Ключ от Дома Чародея Мармиона?
IV
Через два дня после захвата Дефалька мы лежали в засаде и ждали удобного момента, чтобы спуститься вниз. Пленник лежал между нами, связанный по рукам и ногам, острие Халдарова кинжала упиралось ему в горло.
Я не зря сказал, что мы лежали в засаде. Дело обстояло именно так: мы взобрались на бархатный балдахин над кроватью Шамблора. Капитан Флота находился под нами, ждал смерти. В комнате, кроме нас, было еще человек шесть. Балдахин, по счастью, был очень высок, и, пока мы не пытались сесть, а лежали пластом, нас никто не мог увидеть. Однако тишина в комнате стояла такая, что, забурчи у кого-нибудь в животе, все бы услышали. Мне удалось несколько раз украдкой выглянуть из засады, кроме того, я внимательно прислушивался к разговорам присутствовавших и потому довольно ясно представлял себе, где каждый из них находится и что делает.
Капюшоны отороченных соболем плащей двоих присутствовавших аптекарей были подняты в знак того, что они находятся при исполнении служебных обязанностей. Правила гильдии не позволяли им садиться у смертного ложа, и потому они все время стояли. Еще двое – тощая, как сушеная вобла, Гладда, старая дева и единственная дочь Шамблора, и ее компаньонка, коренастая коротко стриженная женщина с неправильным красивым лицом, – сидели. Здесь же был и двоюродный брат Шамблора со своей женой. Комната ломилась от всякой роскошной мебели, так что найти стул не представляло труда, но они продолжали стоять, демонстрируя подобающую случаю покорность и как бы заранее благодаря умирающего родственника за щедрость, проявленную в завещании. Двоюродный брат, долговязый и неуклюжий мужчина, вменил, кроме того, себе в обязанность подавать Шамблору попить всякий раз, как тот начинал хрипеть. Питье – поссет
