Зачёт по демонологии, или пшёл из моей пентаграммы (СИ) - Чернышова Алиса

- Нет, полагаю, мне будет попроще в обществе того, кто знает о моём иномирном происхождении.

Я тихонько выдохнула и дальше возражать не осмелилась - кто же отталкивает удачу, когда она сама плывёт в руки? Даже если Мер взвоет и сбежит из моего дома на третий день (что, скорее всего, произойдёт), какую-то часть его сбережений я смогу прикарманить в качестве аванса. А что? Ему все равно учитель ещё даст - судя по всему, семейка у него даже богаче и родовитей, чем я могла себе вообразить. Плохо, конечно, что он узнает о Филе - но он не из нашего мира и, что уже очевидно, надолго тут не задержится: слишком уж наивен мальчишка для этого мира, слишком много в нём честности, принципиальности да веры в то, во что верить не след. У таких два пути - они или ломаются, или умирают на баррикадах опасных идей. Надеюсь, в этом случае будет первое, а не второе.

- Идём, - говорю, - Заодно на базар заскочим! Он аж возле порта, идти далеко, так что - ножками, ножками!

- А я слышал, тут неподалёку есть какой-то Ночной Базар...

- Туда студентов не пускают. И вообще, хотел ты посмотреть мир? Вот я тебе заодно экскурсию и проведу! - потащила эльфа прочь, вот так вот щебеча. Не хватало ещё с Хабой столкнуться! Как-то не готова я сызнова обсуждать перспективы сотрудничества с их Гильдией, да-да...

Вот мы и пошли дворами да закоулками, все больше углубляясь в портовую часть города. Мер все по сторонам глазел и, несмотря ни на что, в его лице то и дело проглядывало восхищение. Оно и понятно: Ородио - как публичная казнь или война, то бишь уродлив, жесток и страшен, но все равно необъяснимо притягивает людей. Мы, те, кто смог в городе обустроиться и получить карточку местного жителя, всегда гордимся этим, будто получили пропуск в мистическое Заречье, где мёртвые обретают свободу и счастье. Вот и я, хоть спешила домой, а все равно повела Мера по самым старым улочкам, живописным и внушающим безотчетный трепет.

Конечно, мы пару раз по дороге натолкнулись на трупы разной степени свежести, но это, как говорится, уже издержки.

Так или иначе, я дождалась, пока полукровка залипнет, разглядывая один из Черных Фонтанов, и завела осторожненько разговор.

- Слушай, ты же знаешь, что не прав насчет Аны?

Мер поморщился.

- Разумеется, я не имел права высказывать суждения о личной жизни леди, - сказал он, - Просто негодовал, даже не столько из-за её поведения, сколько из-за самой концепции. Откуда ей знать? Вдруг он полюбил бы её - настоящую, по-настоящему? И не надо на меня так смотреть; конечно, это маловероятно. Любовь нечасто встречается, ставки и так безумно высоки, а уж прятаться под маской, лишая себя и так мизерного шанса...

- Мер, прежде чем судить, ты должен знать: наш ректор выбирает себе фаворитку каждые лет пять-семь, - сказала я тихо, - Это всегда девушка не из городских, из класса три-четыре. Ему нужна не просто какая-нибудь, а неопытная, наивная жертва, неспособная оказать сопротивление и похожая на его первую любовь. Та девица умерла - уж не знаю, покончила с собой, не выдержав такого-то счастья, или нечто в этом роде. Вот он и находит замену - и, скажу тебе по секрету, если выбранная на эту роль вдруг ведёт себя неправильно, гибнет при странных обстоятельствах. Так что, если бы не фальшивая Марисоль, он нашёл бы кого-то другого, действительно беспомощного.

Мер вытаращил глаза.

- Но это значит, что Ана в опасности!

- Она знает, что делает, - улыбнулась я коротко, - Её защищают чары нашего круга и собственная хитрость, она куда могущественней, чем думает большинство учителей. Их с ректором великая любовь - противостояние двух хищников, а не отношения между охотником и жертвой, как он привык. В этом смысле повезло, что он не особенно сильный колдун - посадили в это кресло, ибо дальний родственник Императора, пусть и бездарный, как бревно; его сил только и хватает на то, чтобы поддерживать долголетие и красоту. К слову, на внешность и происхождение многие провинциальные дурочки и ведутся - Ане ещё и завидуют некоторые! Сами не представляют, что их миновало. А, и ещё: ты должен понимать, что Ана не с самого рождения хорошо умеет обращаться с мужчинами такого типа и накладывать высшие чары обольщения. Ей пришлось научиться, и лучше тебе не спрашивать, как.

- Я... - он замолчал, и в глубине глаз появились злость и беспомощность, - Это ужасный мир. Я начинаю понимать, почему этот ваш Зверь захочет его уничтожить. Так не должно быть!

- Ну, мы вызываем демонов - значит, чем-то на них похожи.

- Шутить изволишь? Да я биться об заклад готов, что все мало-мальски приличные демоны, заслышав зов из вашего мира, цепляются за дверные косяки и рыдают дурными голосами, вопя что-то на манер: "О, нет, только не к этим безумцам, лучше развоплотите меня на пару-тройку веков, мне не нужны пожизненные кошмары!" А потом, после вызова, впадают в повальное пьянство или острое депрессивное расстройство, что, между прочим, весьма пагубно для бессмертных.

Смеха я сдержать все же не смогла.

- Я вот смотрю на тебя и думаю - родители любили тебя, да?

- Очень, - парень улыбнулся так светло и тепло, что у меня защемило сердце, - У меня замечательная семья, хотя и немного... странная. Но, знаешь, мы счастливы.

- Ясно, - сказала я, - И какие они, те, кто тебя воспитывал?

- О , - улыбка стала ещё шире, - Ну, я всегда был с братом. Он немного... ну, чем-то похож на принца по характеру - настолько, что во мне даже ностальгия проснулась, но более прямолинейный и менее закомплексованный, не так озлоблен на мир. Брат всегда готов меня защитить и сметает любые преграды, как шторм - он же северный полуденный ветер. Мама, она, ну... крылатая кошка, восточный полуночный ветер, а ещё, некоторым образом - воплощение любви. Отец чуть строже, но это показное: на самом деле он очень умный, хитрый, постоянно язвит и подшучивает - западный ветер в волчий час, как-никак, но на самом деле у него огромное сердце. Есть ещё учитель... ну, это именно он устроил меня здесь, и нрав у него тот ещё, но ради своих он наизнанку вывернется... полагаю, даже буквально, если надо.

- А учитель твой какой ветер?

- О нет, он не из крылатых.

- А, ясно! - ничего не ясно, на самом деле. Ох уж мне эти ребята, которые шибко поэтическим красноречием ушиблены! И вот пойми ты: не то он под "крыльями" подразумевает родовитость, не то магическую одаренность, не то ещё что...

- Ещё у нас есть друг семьи, его женщины, сын и дочь. Он как бы наш садовник, но в то же время... там все сложно, в общем. Его сын ещё маленький, а дочь, кажется, собирается сбежать с бродячими музыкантами - ну, это если её мама номер один не узнала.

- Ага, - сказала я, - Мама номер один. Бродячие музыканты. Ясно. Забудем, пока я не сошла с ума похлеще, чем профессор Бал. Скажи лучше, а ты вот какой ветер?

- Я - западный полуночный, - порадовал меня этот невозможный иномирец.

- Красиво звучит... Это потрясающе, что ты веришь в любовь, правда. Но, понимаешь ли, здесь не время и не место для таких вещей.

- Мой садовник говорит, что для таких вещей всегда время и место, пока у тебя есть сердце.

- Хорошее уточнение, - хмыкнула в ответ, - Главное, чтобы то самое, которое есть, от излишней мечтательности не перестало биться.

- Десять киили за вот эту пародию на мясо? Пять, и ни монеткой больше!

- Это отборная индюшатина!

- Да она, по-моему, при жизни была крысятиной!

- Это ты, что ли, по себе судишь?

- Достаточно, - голос Мера, разом как-то подозрительно похолодевший, ворвался в этот активный диспут, - Сия птица, разумеется, не была крысой, однако почила довольно давно и, как я подозреваю, своей смертью - от старости. Между тем, вы оскорбляете клиентку, что и вовсе недопустимо. Мы поищем другую лавку. Идём, Дени.

Мы с торговкой, подбитые, так сказать, на самом взлёте красноречия, посмотрели на остроухого с нескрываемым недоумением (я, признаться, и вовсе успела подзабыть о его существовании). Полукровка, однако, присутствовал рядом и был неумолим, как кабздец: осторожно, но твёрдо взял под руку и отволок к каким-то напыщенным торговцам, которые втридорога продали нам мясо.