Пол Андерсон - Три сердца и три льва
— В холм! Тащите его в холм! — зарычал герцог.
Меривен вцепилась Хольгеру в руку и потянула к холму.
Еще трое фарисеев бросились ей на подмогу. Гнев и ярость захлестнули Хольгера. Он отшвырнул Меривен и шагнул им навстречу. Первого он встретил прямым левым, после которого тот рухнул, как сноп. Правый боковой мгновенно уложил второго. Третий был верхом, и Хольгер попятился. Меривен вцепилась в его плащ. Вне себя от ярости Хольгер схватил ее, поднял над головой и швырнул во всадника. Оба полетели на землю.
Тем временем три конных рыцаря окружили Алианору. Папиллон встал на дыбы, пронзительно заржал и ударом передних копыт свалил одного из врагов на землю. Развернувшись, он укусил коня под другим рыцарем. Бедное животное с ржанием унеслось в степь. Третий попытался ударить Алианору мечом, но она уклонилась и соскользнула на землю.
И попала прямо в объятия фарисея в бархатном камзоле! Он крепко схватил ее и радостно рассмеялся. Но миг — и вместо слабой девушки в его руках бился лебедь.
— О! — вскрикнул он, когда лебедь ударил его клювом в лоб. — Ой! — удар крылом чуть не сломал ему скулу. — Ох-хо-хо! — завопил он, когда клюв защемил его пальцы. Бросив птицу, он обратился в бегство.
Рыцари окружили Хольгера. Удары сыпались на него со всех сторон. Он угостил ближайшего противника ударом кулака, схватил его меч и заработал им, как ветряная мельница. Меч был легче железного, но острый как бритва. Кто-то попытался ударить его боевым топором. Свободной левой рукой Хольгер перехватил рукоять и вырвал оружие. Теперь он дрался обеими руками.
Папиллон атаковал толпу фарисеев с тыла. Лягаясь, кусаясь и сшибая врагов грудью, он прорвался к хозяину. Нога Хольгера нашла стремя. Он вскочил в седло. Жеребец понес его прочь.
Оглянувшись, Хольгер обнаружил погоню. Скакуны Фейери были резвее Папиллона, так что шансов уйти от погони практически не было. Хольгер отбросил добытое в бою оружие и снял с луки седла собственные щит и меч. К сожалению, на то, чтобы облачиться в доспехи, упакованные во вьюк, времени не было.
Лебедь летел рядом. Внезапно белая птица сделала крутой вираж. С неба камнем упал орел. Хольгер взглянул вверх и ужаснулся: над ним кружила черная стая. Бог мой, фарисеи превращались в орлов! Что будет с Алианорой?.. Лебедь, отчаянно отбиваясь от пикирующих стервятников, устремился к лесу. Там она, превратившись в человека, сможет укрыться от орнитоморфов в густых зарослях. Но там ее настигнет земная погоня!..
Первый из преследователей уже нагонял Папиллона. Альфрик! На его суровом лице, красиво обрамленном летящими по ветру серебристыми волосами, застыла злая усмешка.
— Мы убедились, что ты действительно непобедим, сэр Ольгер Датский! — крикнул он.
— Рад за вас, — буркнул Хольгер.
Его меч встретился с изогнутым мечом герцога. Мгновенно, не теряя ни секунды, Хольгер поддел острием своего меча меч герцога, сильно рванул и вырвал у врага оружие. Альфрик вскипел и пришпорил коня. Его левая рука быстро, как змея, сделала выпад вперед, и сильные пальцы сомкнулись на кисти Хольгера, сжимающей меч. Этот маневр понадобился для того, чтобы, задержав противника, успеть выхватить из-за пояса стилет.
Хольгер поднял щит и резко ударил железным ободом по руке, держащей стилет. Герцог вскрикнул. Его кожа задымилась. Хольгер почувствовал смрад горелой плоти. Белый конь диким галопом рванулся вперед. Святое небо, это правда! Тела фарисеев не выносят прикосновения железа!
Он повернулся к преследователям и поднял меч.
— Идите, идите сюда, красавцы! — заорал он. — У меня найдется для каждого поцелуй!
Всадники резко осадили коней и разъехались в обе стороны. Хольгер увидел бегущих к нему лучников. Дело дрянь! Издали они легко нашпигуют его стрелами. Придется брать на испуг.
— Йе-о-о-о! — завопил он, бросая Папиллона в атаку и размахивая мечом.
Лучники не дрогнули, и вокруг него зазвенели стрелы.
— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!.. — вырвалось у него.
И вдруг фарисеи взвыли! Они бросились врассыпную, теряя оружие, как будто их разметал взрыв. Значит, и это правда! Они не выносят молитв! Почему он не вспомнил об этом раньше?
Он расхохотался и крикнул:
— Хей-хо! Эй, вы! Серебро!
По слухам, серебра они тоже не любят. Слава богу, он от них отделался. Хольгер повернул коня к лесу.
Что-то блеснуло в траве. Он ловко нагнулся и поднял стилет, потерянный герцогом. Стилет был самым обыкновенным, только очень легким. По лезвию бежала надпись: «Пламенное лезвие». Поразмыслив, он решил, что стилет сгодится как сувенир, и сунул его за пояс.
Теперь надо найти Алианору. Он медленно проехал вдоль опушки леса, выкрикивая ее имя. Тщетно. Радостное возбуждение сменилось тревогой. Если она убита… Ах, мерзкие твари! Что-то щиплет глаза… Он как-нибудь выкарабкается и один, но она была великолепной девчонкой и к тому же спасла ему жизнь. И чем он с ней расплатился? Пил, танцевал и валялся в постели, в то время как она спала в холодной росе…
— Алианора!!!
Нет ответа. Ветер утих, опускался туман. Вокруг ни движения, ни звука. Он с тревогой подумал, что долго ему здесь оставаться нельзя. Замок совсем рядом, а фарисеи, конечно, не станут сидеть сложа руки. Они найдут кого-нибудь, кто не боится ни молитв, ни железа. Фею Моргану, например. Поэтому если он хочет удрать, то надо торопиться.
Он ехал вдоль опушки леса на запад, то и дело останавливаясь и окликая Алианору. Туман становился все гуще и гуще. Скоро он стал таким плотным, что заглушал стук копыт и затруднял дыхание. Капли влаги блестели на оружии и гриве коня. В радиусе двух метров ничего не было видно.
«Это фокусы фарисеев», — пришло ему в голову. Пеленают его туманом, как младенца. Он пустил Папиллона в галоп.
Впереди, среди серых клубов тумана, мелькнуло что-то белесое.
— Эй! — крикнул он. — Кто там? Стой на месте, или будет плохо!
В ответ — смех! Но — боже! — не лживый смешок фарисеев, а прозрачный девичий смех.
— Это я, Хольгер. Я никак не могла найти своего скакуна. Путь слишком долог, а у нас на троих всего один конь. Мои крылья, увы, устают.
Она показалась из тумана — стройная и прекрасная, в тунике из белых перьев. Под ней был белый единорог, несомненно, тот самый, которого встретили они с Меривен. Животное испуганно взглянуло на Хольгера умными сердоликовыми глазами. Из-за спины девушки выглянула физиономия карлика.
— Сначала я отыскала этого молодца, — объяснила Алианора, — а потом мы с ним вместе разыскивали скакуна. Пусть Хуги пересядет к тебе: мне стоило большого труда уговорить единорога нести на спине кого-нибудь, кроме меня.
Хольгеру стало стыдно. Он совершенно забыл о Хуги. Разгневанный Альфрик, несомненно, жестоко расправился бы с ним.
Он подхватил лесовика и усадил перед собой.
— Какие у вас планы? — спросил он.
— Какие еще планы, кроме как ударить в галоп и скорее из поганых этих мест удалиться, — заворчал Хуги. — Чем будем ближе мы к правильным землям, тем будем живее, и глядишь, еще и другим расскажем, из какого переплета выбрались.
— Пожалуй. Но не собьемся ли мы в таком тумане с пути?
— Я буду иногда подниматься и определять направление, — предложила Алианора.
Они поскакали сквозь влажную, ватную мглу. Хольгер ехал и думал о том, сколь многим обязан он своим бескорыстным спутникам и как эгоистично ведет себя сам, то и дело вовлекая их в смертельно опасные приключения.
— Хуги, а почему это так опасно — войти в холм эльфов? — спросил он.
— А ты не знаешь? Так вот почему они меня от тебя утащили. Чтоб я предостеречь не успел… Ну так вот, время в холме этом эльфовом прескверные повадки имеет. Провел бы ты там одну только ночь в утехах, а вышел — здесь уже сто лет прошло. А они эти сто лет творили бы, что пожелают, и то как раз в чем ты для них поперек дороги стоишь.
Ого! Но из этого можно сделать вывод, что его персона в этом мире что-то значит. Вряд ли Альфрик и фея Моргана могли так долго заблуждаться на его счет и пугать с героем, под чьим гербом он невольно выступает. Похоже, что именно он, Хольгер Карлсен, сирота и полуэмигрант, стал почему-то крупной фигурой в здешней колдовской игре. Возможно, скачок в этот мир произвел в нем кардинальные изменения. Но какие?.. Ясно одно: силы Хаоса стремятся или привлечь его на свою сторону, или нейтрализовать. Сногсшибательное гостеприимство (Меривен, конечно, была включена в счет) было, вероятно, попыткой приручить его. Ему втирали очки, а тем временем Альфрик и Моргана держали совет. Скорее всего, они решили не рисковать и, пользуясь его неведением, засадить от греха подальше в холм эльфов лет на сто или двести.
Но почему ему просто не всадили нож в спину? Это было бы проще всего. Может быть, нападение «пустого» рыцаря и было такой попыткой? Кстати, откуда вообще герцогу о нем известно? От Матери Герды, конечно. Демон, которого она вызвала, должно быть, рассказал ей о Хольгере нечто такое, после чего ведьма решила немедленно послать его к своим могучим друзьям в Фейери. С помощью магии она предупредила Альфрика. Но что именно мог рассказать ей демон? И еще: как теперь, когда коварство герцога не принесло плодов, а прямое нападение сорвалось, Срединный Мир попытается расправиться с ним?
