Джо Аберкромби - Последний довод королей

— Вам обязательно являться ко мне в таком виде? — резко спросила она.

— О, я не мог не прийти. Вы моя жена, в конце концов.

— Не по своей воле.

— И не по моей, но я хочу помириться. Верьте или нет, я бы предпочел жениться на той, кто не испытывает ко мне ненависти. — Джезаль провел рукой по волосам и не без труда смирил свой гнев. — Давайте хотя бы не будем воевать, пожалуйста. Войны хватает снаружи. Больше, чем я могу выдержать. Почему бы нам не быть вежливыми друг с другом?

Она долго смотрела на него, задумчиво сдвинув брови.

— Как вы можете?

— Как я могу — что?

— Продолжать эти попытки.

Джезаль решился изобразить улыбку.

— Я надеялся, что вы хотя бы оцените мою настойчивость.

Она не улыбнулась, но ему показалось, что жесткая линия ее рта чуть смягчилась. Он не отважился бы предположить, что она начала оттаивать, но ему хотелось ухватиться за малейшую надежду. Надежд было так мало в эти дни. Джезаль наклонился вперед, серьезно вглядываясь в глаза Терезы.

— Вы дали мне понять, что ни во что меня не ставите, и я вряд ли могу вас винить. Поверьте, я не слишком много возомнил о себе. Но я пытаюсь… серьезно пытаюсь… стать лучше.

Угол рта Терезы приподнялся в печальной, но все же улыбке. К величайшему удивлению Джезаля, она протянула руку и легко прикоснулась ею к его лицу. У него перехватило дыхание, кожа под ее пальцами как будто онемела.

— Отчего вы не можете понять, что я презираю вас? — спросила она.

Он похолодел.

— Я презираю то, как вы выглядите, презираю ваши чувства, звук вашего голоса. Я презираю это место и всех здешних людей. Чем скорее гурки сожгут все до основания, тем счастливее я буду.

Она отняла руку и отвернулась к окну. Отблески света падали на ее великолепный профиль.

Джезаль медленно поднялся.

— Я подыщу себе другую комнату, чтобы спать сегодня ночью. В этой совсем холодно.

— Наконец-то.

Когда человек получает все, о чем он мечтал, это может стать для него сущим наказанием. Если блестящие награды вдруг превращаются в пустые побрякушки, у него не остается даже мечтаний для утешения. Все то, чего Джезаль, как ему казалось, желал — власть, слава, прекрасные атрибуты величия, — все нынче превратилось в пыль. Теперь он хотел одного: чтобы все было как прежде, до того, как его мечты сбылись. Но пути назад нет. Никогда.

Ему нечего было больше сказать. Он сухо повернулся и направился к двери.

Лучше оставаться в земле

Если ты выживаешь в бою, ты роешь могилы для мертвых товарищей. Последняя дань уважения — даже если ты совсем не уважала их. Ты копаешь как можно глубже, ты спихиваешь их туда и засыпаешь землей. Они гниют, и ты о них забываешь. Так было всегда.

Когда закончится это сражение, копать придется много. Обеим сторонам.

Двенадцать дней падают зажигательные снаряды. Двенадцать дней божий гнев проливается дождем на этих высокомерных розовых и превращает в черные развалины их горделивый город. Двенадцать дней убивают людей на стенах, на улицах, в домах. Двенадцать дней под холодным солнечным светом, под моросящим дождем, в удушающем дыму и двенадцать ночей в зареве пылающих пожаров — Ферро все время находилась в самой гуще событий.

Ее ботинки шлепали по полированным плиткам, оставляя черные отметины на полу безукоризненно чистого коридора. Зола. Два квартала, где кипели бои, были сплошь покрыты золой. Она смешивалась с мелким дождем, превращаясь в липкую пасту, наподобие черного клея. Уцелевшие здания, обугленные остовы разрушенных домов, убитые и умирающие люди — все было покрыто пеплом. Хмурые охранники и раздраженная прислуга мрачно взирали на нее и на отметины, которые она оставляла на полу, но Ферро никогда не было дела до их мнения, а сейчас и тем более. Скоро у них будет гораздо больше золы, чем они могут убрать. Все это место станет золой, если придут гурки.

И очень похоже, что так и будет. Каждый день и каждую ночь, несмотря на все усилия наспех собранных защитников города, несмотря на жертвы, на убитых среди руин, императорские войска все глубже продвигались в город.

К Агрионту.

Юлвей сидел в углу большой комнаты, когда Ферро вошла туда. Он съежился в кресле, браслеты свисали с опущенных рук. Спокойствие, которое всегда окутывало его, как старое одеяло, улетучилось. Он был встревожен, глаза его ввалились, превратившись в темные впадины. Этот человек смотрел в лицо своему поражению, и к такому его виду Ферро уже привыкла за последние несколько дней.

— А, Ферро Малджин, вернулась с передовой. Я всегда говорил, что ты убила бы целый мир, если бы могла, и вот представилась возможность. Как тебе нравится война, Ферро?

— Ничего.

Ферро с шумом бросила лук на полированный стол, вытащила из-за пояса меч, скинула колчан. У нее осталось лишь несколько стрел. Все остальные поразили гуркских солдат, там, среди черных руин на окраине города.

Но Ферро не могла заставить себя улыбнуться.

Для нее убивать гурков — это как есть мед. Хочется еще немного, но если переешь, тошнит. Трупы — небольшая награда за усилия, потраченные на убийство. Но остановиться невозможно.

— Ты ранена?

Ферро прижала грязную повязку на руке и наблюдала, как кровь растекается по серой тряпке. Боли не было.

— Нет, — ответила она.

— Еще не поздно, Ферро. Тебе нет никакой нужды погибать здесь. Я привел тебя, и я могу увести тебя отсюда. Я иду, куда мне нравится, и беру с собой того, кто мне нравится. Если ты сейчас прекратишь убивать, Бог, возможно, отыщет для тебя местечко на небесах.

Ферро почувствовала, как она устала от наставлений Юлвея. Байязу она ни на йоту не доверяла, но они друг друга понимали. А Юлвей не понимал ничего.

— На небесах? — Она усмехнулась, отвернувшись от него. — Тебе не кажется, что ад мне больше подходит?

Она вздернула плечи, когда в коридоре послышались шаги. Гнев Байяза Ферро почувствовала раньше, чем дверь с размаху открылась и старик розовый ворвался в комнату.

— Маленький поганец! После всего, что я сделал для него, чем он платит мне?

Ки и Сульфур протиснулись в дверной проем за его спиной, как пара собак за хозяином.

— Он бросил мне вызов перед закрытым советом. Он заявил, что я должен заниматься своим делом. Заявил мне! Откуда этот тупой червяк может знать, что мое дело, а что нет?

— Проблемы с королем Луфаром Великолепным? — грубовато спросила Ферро.

Маг, прищурившись, взглянул на нее.

— Год назад этот болван был глупее всех в круге мира. Но стоило напялить на его голову корону и позвать толпу старых лжецов, чтобы несколько недель лизали ему зад, как маленькое дерьмо возомнило себя Столикусом!