Безымянные боги - Иван Жеребилов
— Он ещё жив?! — завопил кто-то за спиной.
Ждан захохотал и врезал ногой в грудь магу, хрустнули рёбра, и маг, хрипя, улетел вслед за своими соратниками.
— Бегите! Бегите же!
Кричала женщина. Ждан краем глаза заметил, как четыре тени нырнули на лестницу, кинулся было следом, но остановился, встретившись взглядом со сгорбленной старухой.
— Совсем мальчик, — сказала она так, будто они были не смертельным врагами и давно не видевшимися соседями.
— Конец тебе, ведьма, — прохрипел Ждан и шагнул к ней.
— И смелый, — восхитилась старуха. — Смелый и добрый, надо же. Это редкость.
Она не стала уворачиваться от пальцев Ждана, просто легонько ткнула клюкой ему в грудь. Такой боли он не испытывал никогда, будто кровь вся кровь в теле мгновенно замёрзла и разорвала жилы, кости затрещали, голова словно разлетелась мелкими осколками.
— Так-то лучше, — примирительно сказала ведьма. — Ты молодец, мальчик. Не умер от чар, разрушил круг, и, наверное, именно ты виноват в том, что мы так и не получили сильную кровь. Что ж, заклятье без подпитки скоро спадёт, но особо не радуйся. Я запомнила тебя и не прощу ни одного из убитых тобой сегодня. Знаю-знаю, они были неумехами, да ещё и гордецами, но нельзя так просто скидывать служителей Великих Безымянных в пропасть. Это неправильно. Согласен?
Ждан только захрипел в ответ, боль заполнила весь мир, не позволяя ни говорить, ни думать.
— Я сейчас уйду, а ты посиди и подумай, что мне скажешь в следующую нашу встречу, — ведьма погрозила ему пальцем и подошла к краю площадки. Из тьмы вынырнули два беса, бережно подхватили её и исчезли в темноте.
Лишь когда хлопанье перепончатых крыльев окончательно стихло, боль отпустила и он, воя и, глотая слёзы, рухнул на каменный пол.
Он не видел, как перестала клубиться тьма над печатью, и зелёное сияние медленно расползлось, будто облако ила под напором текучей воды. Самосветный камень вновь вспыхнул чистым светом, и чёрная лавина у перевала закричала так, что многие защитники пали не от когтей, клыков или вражеских мечей, а только от этого крика. Свет затопил все окрестные горы, и вражеское войско утонуло в море огня, такого жаркого, что даже неприступная Стена Хорони затрещала от этого жара, будто старая печка. Взвыл и окольный город, где рассыпалось от дыхания Светлых богов наведённое проклятье.
Но Ждан не видел света, его целиком поглотила чёрная бездна.
Глава 32
Пения живоцветов он больше не слышал. После того как проклятая бабка ткнула его своей клюкой, перекрутив всё нутро так, что он вздрагивал от одного воспоминания об этом, камни замолчали, будто не было их вовсе. Можно ли убить заключённые в них души, Ждан не знал, а Твёрд ничего такого не говорил.
Он не помнил, как его тащили вниз с площадки, не помнил, как оказался в тереме, но, когда проснулся увидел, что рядом на лавках спят Велимир и Некрас, чёрные от побоев, с льняными повязками по всему телу. Чуть дальше у входа лежала Цветава, бледная, почти прозрачная, с синяками под глазами, на чистой рубашке проступили бурые пятна от просочившегося сквозь повязки гноя и дурной крови. Он подскочил к ней, перепугавшись, что не услышит дыхания, но приблизившись, увидел, что грудь её мерно вздымается и понял, что до этого мгновения сам не дышал. Именно в этот момент он впервые увидел её такой —беззащитной, маленькой, хрупкой по сравнению с ним и понял, что если бы, не дай боги, обнаружил её бездыханной, то сам бы кинулся головой вниз из окна и плевать, что позорно это и недостойно воина. Не было теперь в мире большей ценности, чем она.
А потом пришёл Явор и отругал его так, будто он не гридень княжеский, а шелудивый пёс из подворотни. Во всём оказался Ждан неправ, и в том, что изменников искал, и княжну спас, и даже на Столп зря полез, выходит. Ждан слушал упрёки, что-то отвечал, но мысли отчего-то никак не хотели идти в нужную сторону, лишь когда Явор сказал в погоню отправляться, он встрепенулся. Наверняка беглые чародеи видели того, кто командовал и Акимом, и Княгиней, и всей той мелочью, которой и в живых уже нет. Значит, нужно идти, не по Яворову приказанию, а затем, чтобы всё-таки правду найти.
Когда Цветава ответила согласием, он думал, что сейчас к потолку взлетит от счастья, но остался на месте, лишь обнял её осторожно, страшась потревожить раны. Она положила было ему голову на плечо, но вдруг охнула, перепугав его до смерти и скособочившись кинулась к груде тряпья, сваленного в углу, покопалась, ругаясь приглушённо, и вдруг засмеялась, вскинув над собой руку с зажатым в ней бурым куском ткани.
— Гляди, не потерялась!
Ждан подошёл ближе и увидел, что она держит в руках шапку-невидимку, насквозь пропитанную кровью.
— Не испортилась? — озабоченно спросила Цветава. — Видно, ещё в тереме к сарафану присохла. Я за пазуху её сунула, а потом и позабыла совсем.
Ждан молча расправил задубевшую ткань и надел пришедшийся впору колпак, вмиг исчезнув.
— Цела! — вновь рассмеялась Цветава.
Он снял шапку и протянул ей. Цветава начала было отказываться, говорить, что ему нужнее, но он упрямо вложил подарок банника ей в руки и добавил:
— Я и так обойдусь, а ты здесь остаёшься. Что угодно может произойти, а если тебя не станет, то и мне жить незачем.
— А что может произойти? — она тревожно посмотрела на него.
— Не знаю, —покачал головой Ждан, — но я по-прежнему чую, что верить никому нельзя.
