Анастасия Вихарева - Тайны гор, которых не было на карте...

В окуляры из пальцев Дьявола все было видно так хорошо, как будто стояли рядом. Даже лица людей могли разглядеть. Манька видела цивилизованную часть государства впервые, разглядывая ее, затаив дыхание, а Борзеевич бывал здесь много раз и подолгу жил, зная наименование каждого городка и более или менее его историю, название каждой речки и земель.

— А дворец отсюда видно? — поинтересовалась Манька, присматривая немноголюдные дороги, которые вели к морю.

— Не очень, он закрыт для взгляда простых любопытствующих крепостными стенами и насыпью. Сама подумай, так любой стрелок может из простой оптической винтовки пугнуть Их Величества! — сказал Дьявол, выискивая виды на дворец. — Но башни увидеть можно.

Он приставил окуляры из пальцев к Манькиным глазам, и она действительно увидела…

— О, как много башен! И драконы… — изумилась она. — Ни фига себе! А можно я немного погоржусь, как широко и богато живет душа моя?

— Можно, только отойди от края! — посоветовал Дьявол.

— Это еще зачем? — не поняла Манька. Она и так стояла от края не близко.

— Потому что ладит Бог подняться в то место, где Богом его называют! Попробуй! — усмехнулся он.

Манька настроилась: сразу заболела голова, запершило в горле, залепило правый глаз, а правый камень в уме вдруг зашевелился, поднялся и заполнил свое собственное пространство безжалостной и холодной пустотой. Манька сразу догадалась, что это сам вампир сидит на ее спине. Выглядеть богатыми вампиры не стремились, они были богатыми, но с протянутой рукой. И боль и ощущения скоро прошли, осталось лишь ощущение петли на шее — ее собственная боль. Она тоже вскоре прошла. Богатой, при своей бедности, считать себя должна была она. Хоть как вампира не помяни, Благодетели в одну сторону плевали.

— М-да, угораздило же… Ладно, мне не привыкать, — спокойно сказала она не загружаясь увиденным в своей земле. Дерьма накопилось по самое не хочу, убрать его при жизни, наверное, не хватит десяти жизней. — Я ближе к тебе, Дьявол, еще на один шаг. Ты вон всю жизнь с Бездной воюешь, а как говорится: бог терпел и нам велел.

— Я не терплю, я избиваю… — поправил Дьявол.

Недалеко от того места, где они стояли, Манька заметила сверху под горой руины города, которые хорошо сохранились, явственно выступая из-под земли геометрическими кладками. Никогда не слыхала она, что были в государстве такие, наоборот — гадали, как история его начиналась. В соседних государствах пруд пруди, а в своем ни одного. Зато драконы у них еще оставались, тогда как в прочих драконов только в сказках поминали. Борзеевич тоже заинтересовался руинами с округлившимися глазами, тыча в него пальцем и открывая беззвучно рот. Он засмотрелся на город, скрипя извилинами, но ничего умное в его голову не приходило. В конце концов, он решил, что это, не иначе, мираж. Что-то знакомое было в его очертаниях, но Манька уже отвлеклась, рассматривая другие места.

Еще она увидела, как то тут, то там поднимались от земли объемные, занимающие пространство тени, достигая неба. Всадниками скакали они по земле, сея боль, страх и отчаяние. Трудно было человеку рассмотреть солнце в том месте. И никто из людей не мог понять, почему так болит душа. Но вампиру, или оборотню тень доставляла такую же великую радость, как велика была их мука под солнцем. Не один день скакали всадники, мучая людей и сея между ними раздоры, чтобы мучили они друг друга и проливали кровь. И собирались вампиры, чтобы пить кровь, а когда ее не хватало, приводили человека и убивали его. Чтобы помнить об этом, хватило бы одного раза, если бы человек мог вспомнить, сколько раз наступал на него вампир. Но люди не умели помнить, земля семи пядей во лбу не давала им силы, И всадники скакали незамеченные.

А иначе, кто бы здесь согласился жить?!

— Что-то их здесь слишком много, — встревожилась Манька, припоминая, что видела точно такие же с первой вершины, когда дракон с вампиром на борту пожаловал в гости. Но тогда были только две тени.

— Здесь вампиров больше, и людей, вот и всадников больше, — пояснил Дьявол, обнимая Борзеевича, который рассматривал город и руки Дьявола не отпускал. — Они безвредны, если их видишь — это первородные вампиры, живущие среди людей. Таким образом они прикрываются от солнца. Ну и… собирают интересующую информацию. Душа у них в Аду, кто им расскажет, кто покажет, как землей править? Пропадут ведь, если не помогу!

— Все для вампира! Умеешь ты послужить! — упрекнула его Манька.

— Послушай, Маня, но ведь ты увидела его… Древнего вампира. И снова увидишь, если подойдет ближе. А как заметишь приближение, если не станет этих? — примиряя обоих, спросил Борзеевич, кивнув на тень и зябко поежившись.

— И то верно, — согласно кивнула Манька, полюбовавшись Дьяволом, который разминал пальцы. — Я ж не со зла сказала! Сравнила просто…

Манька, понимая, что без Дьявола не смогла бы пройти и сотую долю своего пути. Она уже давно смотрела на него с глубокой благодарностью.

Но украдкой.

В самый добрый момент он умудрялся выдать какую-нибудь пакость, не переставая удивлять ее талантом запудривать или прочищать мозги, так что человек не сразу понимал, насколько изменил свои взгляды, и изменился сам. Вроде бы не чувствовал ничего, даже умнее себя не считал. А ей нравилось жить на вулкане, привыкла, скучать не приходилось. И Борзеевич, который умел придумать столько полезных вещей, был ей приятен. С такими друзьями и умереть не страшно! Не было для нечисти хуже их двоих: Борзеевич пил кровь нечисти не хуже нечисти, но тайно, искореживая их землю их же руками. А Дьявол убивал или давал умереть нечисти, пытавшейся рассуждать, как Бог: "сделаю, и никто не увидит, буду топтать и пусть кланяются, добуду кровь и отдам, кому захочу". Как-то у них получалось обратить вампира в вампира и замазать глаза, так что вампир кидался в омут с головой. Не дурак ли Его Величество, целуя ноги Ее Величества, которая истыкала его всего колющими, режущими и удавливающими предметами? Ведь ничто не проходит бесследно, и любая рана рано или поздно найдет дырку, чтобы напомнить о себе. Все получалось наоборот: Дьявола делал — и никто не видел, все ему кланялись, и добывал он кровь одного, отдавал другому, и под конец все ставил в заслугу человеку, с удивительной сердечностью, наверное, объясняя обоим борющимся, что Отец Небесный не увидел в них нужду. Или наоборот, спроваживая к Отцу, который обнаружил в них праведность. Она бы не удивилась, если бы узнала, что он, собирая в дорогу двух людей, говорит: "мы летим к Папе!" И не соврал бы, потому что Бездна действительно была ему и Папой, и Мамой, и Женой, и Душой, и Другом Детства…