Светлана Гольшанская - Страждущий веры (СИ)

— Я не об этом.

Он смешно нахмурился. Я придвинулась ближе, делая вид, что хочу прошептать ему на ухо, но вместо этого легонько коснулась губами шеи. Он застыл, затаил дыхание. Мне удалось застать его врасплох. Хорошо!

Я поцеловала приоткрытые от удивления губы. Мягкие, тёплые, чувственные.

— Плохая идея, — пробормотал он.

Но не сопротивлялся, нет, продолжал смотреть. Я засмеялась. От предвкушения голова шла кругом, а тело наливалось лёгкостью. Никогда не чувствовала себя так раскованно. Стыд забыт. Ни одной здравой мысли в голове. Только он, его образ, запах. Мои мечты, которые я так долго скрывала даже от себя самой.

Я уже на нём сверху. Томная улыбка. Дерзкий взгляд. Не знала, что моё лицо так умеет.

— Боишься? — не знала, что мой голос может звучать так страстно.

Безликий смотрел вдаль, сквозь меня, будто погружаясь в пучину воспоминаний. От полного боли взгляда всю игривость как рукой сняло. Наверное, я коснулась чего-то запретного. Быть может, в мёртвом городе остался кто-то, кого он любил и кому продолжает хранить верность. Грациозная небесная жрица. Кажется, он называл их апсарами. С крутыми широкими бёдрами, высокой полной грудью и лебяжьей шеей. Глаза горят ярче звёзд, а струящиеся волосы цвета красного кедра пышной вуалью укрывают нагое тело. Она красива, она женственна, она умеет любить, не то, что я — нескладный подросток, так запоздало ощутивший дыхание весны. Но я должна побороть призрак прошлого, иначе не выйдет.

Я снова склонилась к Безликому и неловко коснулась его неподвижных губ. Они солёные от моих собственных слёз на его лице. Взгляд всё такой же пустой, ледяной.

Не со мной.

— Прими мою жертву. Теперь уж точно искреннюю. Я верю, что ты бог. Ты справишься с Легионом и с тяжестью мировой тверди. Прими мои чаяния, мою надежду, мою любовь, как принимал помощь духов Тэйкуоли. Ты больше не один.

Его взгляд смягчился, стал осознанным, словно между туч проглянули солнечные лучи и разогнали мрак. Теперь он точно видел перед собой меня, а не ту другую. Это придало решимости.

Трясущимися руками я стянула с себя малицу и освободила его от меховых одежд. Безликий лишь безучастно наблюдал.

Соблазнить кого-то я пыталась лишь раз, да и то не вышло. А может, и не хотелось, а так, по глупости. Теперь по-настоящему. Как будто всё, что рассказывали об этом волшебном чувстве, стало правдой. Нет, она совсем другая: страсть, влюблённость, всепоглощающая, не оставляющая после себя ничего… любовь. Жаль, что опыта нет, даже с нелюбимыми. Я не знаю, что и как делать. Как он отреагирует? Как заставить его почувствовать то же и возможно ли?

Вспомнился танец у шамана. Ощущения, когда полагаешься на интуицию и не думаешь о том, что и как. Позволяешь ритму, неуловимой завораживающей мелодии вести тебя, руководить каждым вздохом. Она сама доставляет, куда нужно.

Мелкими поцелуями стелется узор на лице Безликого. Губы скользят по шее и плечам. Его руки тяну к себе. Моя грудь дрожит под его пальцами, изнывает от жажды. Жадная до ласки. Его ладони опадают ниже, описывают линию талии. Я заглядываю в глаза.

— Разве это не входит в список простых вещей, по которым ты скучал?

Он должен откликнуться! Вожделение уже теплится во взгляде.

— Это никогда не было простым.

Его шершавые пальцы проводят вдоль моих бёдер, поднимаются по спине, прижимают к терпкому мужскому телу. Влажные губы затягивают кожу на моей шее. Сладкая горечь. Алой лентой тянется по всему телу приятная боль. Жидкий пламень обжигает с головы до пят, щекоча и лаская. Неловкий танец разгорячённых тел. Сближаются. Камнем падает стон с моих губ. Раскалённое марево перед глазами, в ушах гул. Выгибаюсь против воли, словно пытаясь сбросить. Глухой рык опрокидывает на спину. Игры закончены. В немой мольбе протягиваются руки. Запоздало робею от неизвестности, от предстоящей боли. Безликий касается лбом моего лба, вырывает из забытья пристальным взглядом. Жаждет убедиться в моей решимости?

Хочу тебя, безымянного и неведомого, но такого близкого и родного. Ты намного лучше любого, кто у меня мог быть. Не по воле отца, не от безысходности, а потому что люблю.

Ни звука. Прижимаюсь к нему настолько крепко, насколько возможно. Чувствую. Жар. Давление. Сметающую силу. Трепещу. Лихорадочные движения застывают на коже каплями пота, как рассветный туман на росных травах. Сжимается тесно. Рвётся наружу. Чтобы вонзиться с новой силой. Мутный поток захлёстывает, несёт прочь. Огненный шар нарастает внутри.

Уже не различить ни Безликого, ни меня в его объятиях. Мы одно, нас нет, мы былинки на ветру, растворены во всегда и везде. Внизу, вверху, в начале и в конце. Незыблемые образы наскальных рисунков. Он и Она.

Я очнулась с трудом, как после яростной бури, чувствовала себя разбитой, разорванной на части. Слабость во всём теле. Ноздри щекотал солоноватый запах крови. Никак не получалось собрать себя по кусочкам. Безликий все ещё был во мне, застывший в мгновениях безмятежности. Я потянулась к нему, безумно желая, чтобы близость наша не заканчивалась так скоро. Но он отпрянул, подхватил штаны и принялся суматошно их натягивать.

Пустота внутри разъедала. Как будто боль, которую я прежде не замечала, хлынула мне на голову, погребая под собой. Я свернулась клубочком, пытаясь сдержать рыдания.

«Вжих!» — донеслось сквозь глухое марево в моей голове. Апатия отступала. Я увидела напряжённую, бугрившуюся мышцами спину Безликого. Он сидел у речки, скрестив лодыжки, и остервенело шлифовал клинок точильным камнем.

Ему не понравилось? Да и как могло понравиться, ведь я даже хуже, чем обычные человеческие женщины. Холодная рыба. Наверняка моё тело показалось ему уродливым, как тело Микаша — слабым. Небось, только тоску разбередила. Даже заговорить теперь страшно. А ну как обругает? Устыдит? Скажет, какая я мерзкая. Я этого не переживу. Я так хотела...

— Получилось? — спросила я, задавив в себе эмоции.

Безликий замер. Неуверенно повёл плечами. Не обернулся, не произнёс ни слова.

Жестокое похмелье накрыло с головой. Предательский всхлип сам вырвался из груди.

Безликий вздрогнул, как будто его плетью огрели, и подскочил на ноги.

— Чего ты ждёшь? Вот он я. Я больше не прячусь. Приди и возьми меня, демоны тебя раздери!

Не оборачиваясь, он подошёл к рисункам и вскинул руки, словно тянул оттуда мглу, которую до этого сам же туда и упрятал. Он хочет погибнуть? Из-за меня? Зачем?!

Бесцеремонно разбуженная мгла загудела ещё злее. Упираясь в самый свод, поднялся чёрный вал, полотном ненависти окутывая Безликого. Никто из духов не спешил на помощь. Им запретили? Безликий стоял неподвижным утёсом, наблюдая, как мгла заполоняет всё вокруг. Не шевелился, выжидая.