Наталия Московских - Нити Данталли (СИ)

Бенедикт нервно хохотнул.

— С почтением к старшим у тебя туговато, Харт.

— Его во мне ровно столько, сколько необходимо, жрец Колер — нахмурился молодой человек.

— Зови меня Бенедикт. Не будем усложнять общение официальностью.

На несколько мгновений повисло молчание. Колер чуть прикрыл глаза, пытаясь представить себе, как Ренарду удается чувствовать, о чем думает собеседник, по одному лишь звуку дыхания.

— Так зачем же ты пришел? — спросил Бенедикт, окидывая молодого человека изучающим взглядом. — Ни за что не поверю, что просто поговорить по душам. У тебя есть какая-то цель, просто пока ты не нашел подходящего момента, чтобы ее озвучить. Положим, вот он — такой момент. Чего ты хочешь?

Харт усмехнулся.

— Ру̀бите с плеча, Бенедикт… — он чуть замялся, называя старшего жреца Культа Кардении по имени, однако продолжил. — Понимаю, что после сегодняшней вашей демонстрации вы, скорее всего, отправите меня куда подальше с моим предложением, но вдруг вашей команде требуется… пополнение?

— Ты хотел сказать, не требуется ли старикам молодая кровь? — усмехнулся Колер, заставив молодого человека напрячься. — Не беспокойся, я не из обидчивых.

Киллиан ждал ответа, с трудом борясь с волнением, однако с достоинством сохраняя лицо. Бенедикт невольно улыбнулся, качая головой.

— Молодая кровь — это хорошо, мой юный друг, но не для погони за этим данталли. Твои коллеги, которые погибли сегодня… то есть, вчера, доказали это наглядно. Лучше моей команды с этим демоном не справится никто, а посему…

— Я не такой, как остальные местные последователи Культа, — решительно заявил молодой человек.

Бенедикт глубоко вздохнул, вспоминая самого себя в возрасте этого юноши. Пожалуй, в столь молодые годы каждый полагает себя особенным, и Крипп, услышав такое, спешит наказать их за самонадеянность.

— Неужто? Скольких же данталли ты убил, жрец Харт, раз ты такой особенный? Ведь ничем другим ты качественно отличаться от погибших коллег не можешь. Так скольких?

— Двоих, — необычайно мрачно отозвался Киллиан, на этот раз по-настоящему удивив Колера и заставив его замереть. Харт прошел чуть дальше и обернулся. Старший жрец нахмурившись, внимательно изучил молодого человека, чьи желто-серые глаза буквально пылали огнем в предутренних сумерках.

— Двоих? — недоверчиво переспросил Бенедикт. — В Олсаде, насколько мне известно, никогда не казнили демонов…

— Это было не в Олсаде, — невесело усмехнувшись, качнул головой Киллиан. — Есть в западном Кроне деревенька под названием Талверт, и, как я уже говорил, это та еще дыра. Я оттуда родом.

Бенедикт заинтересованно сдвинул брови.

— Если бы там было отделение Культа, я бы знал это место. Стало быть, нашей резиденции там нет.

— Вы правы, нет. Мое столкновение с данталли произошло до вступления в Красный Культ. Чуть больше двух лет тому назад.

Бенедикт сделал шаг к Киллиану, воззрившись на него с искренним интересом, вконец прогнавшим призрак усталости.

— И кем же они были? Как ты их вычислил?

— Это было довольно несложно. Лучше бы мне было раньше догадаться. Сто̀ит отдать им должное, у них довольно долго получалось скрываться. Видите ли, жрец Колер, они были моими братьями.

Бенедикт постарался не подать виду, однако рука, дрогнув, невольно захотела потянуться к клинку. Несмотря на то, что молодой человек видел и носил красное, Колер после встречи с Мальстеном Ормонтом готов был поверить в любые исключения из правил касательно данталли.

Харт поморщился — чуть снисходительно — и покачал головой.

— Нет нужды тянуться за оружием, Бенедикт, я не иной. Могу доказать, порезав ладонь: именно так мне пришлось поступить в главном отделении Культа в Кроне, когда я рассказывал свою историю, — Киллиан склонил голову, хмыкнув. — Похоже, то, что я ношу и вижу красное, вас не убеждает. Предпочтете точную проверку?

— Предпочту, — холодно кивнул Колер, все же взявшись за оружие. Молодой человек остался невозмутимым. Он вытянул руку ладонью вверх и протянул ее старшему жрецу.

— Тогда действуйте. Боюсь, если я попытаюсь сделать это своим кинжалом, вы меня раньше прирежете перестраховки ради.

Колер, не отрываясь, смотрел в глаза Киллиана, бегло прочертив на мясистой части его ладони тонкую полосу. Даже в предрассветных сумерках стало ясно: кровь жреца Харта — человеческая. Бенедикт не сдержал облегченный вздох.

— Прости, — неожиданно для самого себя, произнес он. Киллиан пожал плечами.

— Ничего, я вас понимаю. При вашей репутации удивительно, что вы не решили сразу перерезать мне горло для надежности, — хмыкнул он, заставив Колера поморщиться.

— Так как же тогда эти данталли…

— … могли быть моими братьями? — с невеселой усмешкой закончил вопрос Харт, тут же снова пожав плечами. — Очень просто: они были мне не родными. Когда мне было чуть меньше года, моя мать нашла выброшенных близнецов на опушке леса и не смогла оставить их умирать. Сочла эту встречу волей богов и решила растить этих детей, как если бы они были ее собственными. Их звали Оливер и Марвин.

Харт неспешно двинулся вперед, и Бенедикт поравнялся с ним, с интересом готовый вслушиваться в каждое слово молодого жреца.

— Мои братья были эдакими образцами идеальной внешности. Рослые, крепкие, светловолосые, голубоглазые. Полная противоположность мне, — Киллиан криво улыбнулся. — Когда мы подросли, на них заглядывалась вся девичья половина нашей деревни, однако Оливер и Марвин никого своим вниманием не баловали. В подростковых играх, драках или забегах по Талверту они никогда не участвовали: всегда держались особняком, и матушка отчего-то поддерживала это их поведение. Делами по дому она их тоже не обременяла: когда я подрос, бо̀льшая часть домашних обязанностей после смерти моего отца (коего мне удалось застать лишь первые полгода своей жизни) пала на меня. Надо сказать, я особенно не возражал, хотя меня и злило, что Оливер и Марвин — более крепкие, чем я — сидят в сторонке и глядят на мои действия высокомерно, словно особы голубых кровей… — Киллиан вновь усмехнулся. — Если брать происхождение этого выражения, становится забавно, насколько я был прав.

Бенедикт вернул молодому человеку усмешку.

— Как ты вычислил их? — вновь спросил он. — В конце концов, ты был совсем юн и жил в деревне, мягко говоря, не среди просвещенных мужей. Ты мог всю жизнь мнить своих братьев лишь высокомерными выскочками…

— Долгое время так и было, — неприятно поморщившись, проговорил Харт. — Первое подозрение… точнее, даже не подозрение, а легкое чувство, что что-то не так, зародилось во мне, когда Оливер споткнулся и довольно сильно разбил колено. В тот момент я искренне хотел поглядеть на его лицо. Поймите меня правильно, Бенедикт, мне ни разу не доводилось видеть, чтобы кто-то из моих братьев получил хотя бы ссадину. Они были осторожны, как будто тела их состояли из хрусталя, при этом меня они не раз видели избитым, перевязанным или хромым после наших с друзьями игр. Интересно было поглядеть, как Оливер перенесет свою первую рану. Но что-то в тот момент заставило меня отвернуться: именно насильно заставило, я знал, что не хочу отворачиваться.