Ольга Романовская - Перстень Мериада

Регул поник и отошел от Ферсидара.

— Можно его погладить? — тихо спросил он.

— Да, конечно. — Стелла взяла жеребца под уздцы, внимательно следя, чтобы тот случайно не толкнул или, ещё хуже, не ударил мальчика. Потом она подсадила Регула в седло и повела Ферсидара по кругу.

— Смотри, папа, как я могу! — Мальчик выпрямил спину, копируя посадку взрослого наездника. Барон невольно улыбнулся.

— Вот видите, ничего страшного не произошло. — Стелла подвела коня к Орету. — Ваш сын жив, здоров и доволен.

— Смотри, не злоупотребляй добротой Её высочества. — Барон поставил маленького всадника на землю. — Ну, страшно тебе было?

— Немного, — честно признался сын. — Но я крепко держался.

— Он у Вас смелый. Наверное, в отца, — улыбнулась девушка.

После катания сына Орет стал разговорчивее, даже изредка шутил. Таким он нравился принцессе больше, но бывали дни, когда девушку мучили навязчивые сомнения: не делает ли она чего-нибудь дурного, весело болтая с женатым человеком? В конце концов, Стелла пришла к выводу, что не делает. Она ведь не кокетничала, не строила ему глазки, не делала ничего такого, за что ей было бы стыдно. Да и он вел себя безупречно. Никакого флирта не было, были лишь приятные дружеские беседы.

Принцесса умела располагать к себе людей и благодаря этому полезному умению заранее обеспечила себе ночлег в Артиксе: барон с сынишкой ехали в гости к родственникам, и, так как оба относились к ней с ярко выраженной симпатией, девушка не сомневалась, что ей не позволят переночевать в гостинице.

Артикс был меньше Елизы, но больше Дангра — словом, обыкновенный среднестатистический город. Но была в нём своя изюминка: он был построен по уникальному плану в виде двух полумесяцев, выпуклыми сторонами соприкасавшихся между собой; один был обращен к Сиальдару, другой — к Дакире. В свободном внутреннем пространстве второго полумесяца позднее построили ипподром.

Особняк вдовы сэра Комуда стоял неподалёку от места соприкосновения двух фигур, немного ближе к дакирской стороне. Длинное двухэтажное здание причудливой формы, оно было начисто выбелено, но теперь побелка местами обвалилась, утратило ослепительную белизну.

Барона Инкседа ждали: стоило лошадям остановиться перед домом, как навстречу гостям вышла седая женщина, одетая по моде тридцатилетней давности. За ней семенила более молодая грандванка в чёрном. Заметив Стеллу, они в недоумении остановились.

— С приездом, Орет. А кто эта девушка? Ваша родственница? Вы ничего о ней не писали… — Седая грандванка с помощью спутницы, спустилась с крыльца.

— Позвольте представить Её высочество лиэнскую принцессу. Она оказала нам честь, согласившись ненадолго разделить наше общество.

Обернувшись к монаршей особе, он представил своих родственниц:

— Рекомендую Вам сэрину Элианту Комуд-старшую и вдовствующую сэрину Ингелан Комуд.

Обе дамы сделали реверанс. Та, что в чёрном, наверное, мать Азавены, а вторая — её бабушка. Интересно, во сколько лет Элианта Комуд вышла замуж? Не в шестнадцать ли лет? Кажется, среди дворянства всё ещё практикуются подобные браки.

С принцессой обращались, как с дорогой фарфоровой статуэткой: сдували пыль и боялись разбить. Ей это не нравилось, но приходилось терпеть. В конце концов, собственные придворные бывают назойливее.

Когда Стелла поднялась в спальню, надеясь в кой-то веки остаться одна, там уже кто-то был — чья-то тень мелькнула у окна. Сначала принцесса испугалась: вдруг Вильэнара подослала к ней убийцу, — даже взялась за оружие, но потом успокоилась. Это был не убийца, а девушка, робко выглядывавшая из-за гардин. Кто она? Служанка, не успевшая прибраться к её приходу? Нет, служанки так не одеваются.

— Извините, Ваше высочество, — девушка смущённо улыбнулась. — Я сейчас же уйду.

— Можете остаться. Вы что-то хотели? — Стелла села.

— Да. Поговорить с Вами, если это возможно.

— Я Вас внимательно слушаю, — принцесса указала ей на стул, но девушка отказалась садиться.

— Мой зять, барон Инксед, вскользь обмолвился… Это я, конечно, спросила, когда заметила… Он бы сам не сказал.

— Что Вы заметили? — удивилась Стелла.

— Меч. А Вы, правда, умеете с ним обращаться? — Похоже, она с самого начала хотела задать этот вопрос.

Принцесса рассмеялась.

— Как Вас зовут?

— Лайна Комуд.

— Так Вы сестра баронессы Инксед?

Ну да, конечно, ей представляли эту девушку, а она пропустила ее имя мимо ушей.

— Да, ее младшая сестра. — Лайна немного осмелела. — Ваше высочество, так Вы действительно владеете оружием, как мужчина?

— Пытаюсь, — улыбнулась Стелла. — Не называйте меня «Ваше высочество».

— А как же тогда?

— Зовите меня «дарунта», как Ваш зять.

— Как пожелаете, дала надженес.

Это обращение кольнуло сердце, напомнило о Броуди и Сурраре.

— Лайна, не могли бы Вы принести мне письменный прибор? И, прошу, не обращайся ко мне по-грандвански.

— Почему? — Её собеседница была любопытным ребёнком. На вид ей около четырнадцати, то есть на три-четыре года младшее принцессы, но, казалось, между ними целая пропасть. Боги, не дайте никому пережить в семнадцать то, что пережила она!

Стелла не ответила, просто отшутилась. Не рассказывать же ей о поцелуях и броудских закатах? Ей не нужно знать об этом, да и рано пока. А если и не рано, она сама всё узнает, только от себя самой. Это слишком личное, чтобы выносить сор из избы.

Лайна быстро вернулась с письменным прибором: было видно, что она во всём хочет угодить принцессе. Поблагодарив, Стелла попросила её зайти позже.

Первое письмо было адресовано Маркусу. Так, ничего особенного, просто очередное сообщение о том, что она жива и на всех парусах спешит домой. Написать второе письмо оказалось гораздо сложнее. Оно предназначалось графу Миларту.

Зачем это ей? Просто нахлынули воспоминания, захотелось попросить прощения за то, что она не оправдала его надежд. Может, он действительно любил её?

Письмо никак ей не давалось. Стелла исписала несколько листов и все порвала на мелкие кусочки. Наконец после долгих усилий родилось короткое несуразное послание на три четверти странички.

Губернатору Елизы, графу С. Миларту.

Лично в руки.

Здравствуйте, Суррар!

Честно говоря, никогда не думала, что напишу Вам после случившегося, но пути небесные неисповедимы. Надеюсь, Вы дочитаете письмо до конца, а не разорвёте сразу после того, как узнаете почерк. Хотя, честно говоря, не мне бы следовала писать Вам. Тогда Вы даже не осмелились взглянуть мне в глаза, сделали вид, будто Вас нет, а попросту — испугались. Да, именно испугались последствий своих необдуманных действий. Вы решили поступить так, как привыкли, как с другими женщинами — но я не другая женщина. И дело даже не в титуле. Мне противна даже одна мысль о подобном обращении. Вы были пьяны, не думали о последствиях… Или думали? Я так и не добилась от Вас ни слова после случившегося. Ни одного. Но я верю, что Вы сожалеете о случившемся.