Джо Аберкромби - Прежде чем их повесят

Логен изнывал от жары. Его кожа зудела под грязной одеждой, голова кружилась, ноздри заполнил запах шанка. Он едва мог дышать от этой вони. Проход, казалось, двигался под ногами, шевелился перед глазами. Северянин сморщился и наклонился вперед, с его лица стекали ручьи пота, капая на шатающиеся под ногами камни.

Ферро что-то прошептала, но он не понял ее слов — они как будто прыгали вокруг его головы, отскакивали от стен, но никак не могли попасть в уши. Он кивнул, махнул рукой и побрел дальше. В проходе становилось все жарче, расплывчатые очертания камней тлели оранжевыми отблесками. Логен врезался в спину Ферро, едва не упал и опустился на больные колени, тяжело дыша.

Впереди разверзлась огромная пещера. Четыре стройные колонны поднимались из центра и уходили выше и выше, в клубящуюся темноту далеко наверху. У подножия колонн пылали огни. Множество огней, оставлявших на сетчатке воспаленных глаз Логена яркие отпечатки. Угли трещали и трескались, выплевывая струйки дыма. Жгучими фонтанами летели вверх искры, шипящими струями вздымался пар. Расплавленное железо капало крупными каплями из горнов, усеивая землю сияющими точками. Жидкий металл тек по проделанным в полу желобам, прочерчивая на черном камне красные, желтые и ослепительно-белые линии.

Огромное пространство было полно шанка, их косматые фигуры двигались в кипящей темноте. Они работали возле топок, у мехов, у горнов, словно настоящие люди. Дюжина тварей, если не больше. Стоял оглушительный шум — грохотали молоты, звенели наковальни, лязгал металл, вопили и взвизгивали плоскоголовые, переговариваясь друг с другом. Возле дальней стены располагались темные стойки с грудами блестящего оружия. Сталь сверкала пламенно-гневными всполохами.

Логен моргнул и уставился на это — в голове гудит, рука саднит, в лицо пышет жар, — не веря глазам. Может быть, их занесло в адскую кузню? Может быть, Гластроду все же удалось открыть под городом врата на Другую сторону, и они с Ферро прошли сквозь них, даже не заметив?

Он никак не мог успокоить дыхание и с каждым прерывистым вдохом глотал едкий дым и вонь шанка. Глаза лезли на лоб, горло перехватило. Логен не заметил, в какой момент вытащил меч Делателя, но оранжевый свет уже сиял на темном металле, а правая рука крепко, до боли сжимала рукоятку. Он не мог заставить пальцы разжаться и уставился на свою руку: она сияла оранжевым светом и пульсировала, словно была живым пламенем, вены и жилы взбухли под туго натянутой кожей, костяшки побелели от яростного усилия…

Чужая рука.

— Придется возвращаться, — сказала Ферро, потянув его за локоть. — Поищем другой путь.

— Нет. — Голос был грубым, как падающий молот, он скрежетал, как вращающийся точильный камень, и резал, как обнаженный клинок.

Чужой голос.

— Держись сзади, — только и сумел прошептать Логен, ухватив Ферро за плечо, и прошел мимо нее вперед.

Обратного пути не было…

…Он чуял их запах. Запрокинув голову, втягивал носом горячий воздух. Его голова кружилась от их зловония, и это было хорошо. Ненависть — могучее оружие в правильных руках. Девять Смертей ненавидел всех. Но его самая застарелая, самая укоренившаяся, самая пылкая ненависть была направлена на шанка.

Он скользнул в пещеру — тень среди огней, — и его окружил звон яростной стали. Прекрасная, давно знакомая песнь. Он купался в ней, наслаждался ею, пил ее. Он ощущал тяжелый клинок в руке, чувствовал мощь, текущую из холодного металла в его горячую плоть, из его горячей плоти в холодный металл: она копилась, набухала, приливала волнами в такт его дыханию.

Плоскоголовые пока не заметили его. Они работали, занимались своим бессмысленным делом. Они не ждали, что мщение найдет их здесь, где они жили, дышали, трудились. Но скоро они узнают.

Девять Смертей возник за спиной у одного из них, высоко воздев меч Делателя. Он улыбнулся, когда длинная тень протянулась поперек безволосого черепа как обещание, которое вскоре будет выполнено. Длинный клинок прошептал свои тайные слова, и шанка развалился надвое, ровно пополам, как распустившийся цветок. Брызнула кровь, согревающая и утешающая, разливающая свои влажные дары по наковальне, по каменному полу, по его лицу.

Его уже увидел другой шанка, и Девять Смертей ринулся к нему, стремительный и яростный, как вихрь. Тварь подняла руку, отшатнулась назад. Бесполезно. Меч Делателя рассек локоть, и отрубленное предплечье взлетело вверх, вращаясь в воздухе. Прежде чем оно достигло земли, Девять Смертей отхватил шанка голову. Кровь зашипела на расплавленном металле, засияла оранжевыми каплями на тусклом клинке, на бледной коже руки, на шероховатых камнях под ногами, и Девять Смертей махнул рукой, подзывая других.

— Идите сюда, — прошептал он. Он будет рад каждому.

Шанка поспешили к стойкам, хватая зазубренные мечи и острые секиры, и Девять Смертей расхохотался. С оружием или без него, они умрут, это дело давно решенное. Их участь была написана на стенах пещеры строками огня, узорами тени. Теперь он перепишет ее потеками крови. Они животные, они даже ничтожнее, чем животные. Их копья кололи врага, клинки рубили его, но Девять Смертей был сотворен из пламени и тьмы, он двигался и скользил между этими неуклюжими ударами, под копьями, выше и ниже их бессмысленных воплей и пустой ярости.

Легче рассечь пляшущее пламя. Легче разрубить мелькающую тень. Их бессилие было оскорблением для его мощи.

— Умрите! — проревел он, и его клинок стал описывать круги, свирепый и прекрасный.

Буква на металле горела красным огнем, оставляя в воздухе сияющий след. И везде, где меч прочертил свой круг, восстанавливался порядок. Очередной шанка лопотал и взвизгивал, куски его тела разлетались в стороны, разделанные и нарубленные так же аккуратно, как мясо на колоде мясника, как тесто на доске булочника, как стерня под косой крестьянина — в соответствии с совершенным замыслом.

Девять Смертей ощерил зубы, радуясь своей свободе и тому, что важная работа идет так хорошо. Он увидел блеск клинка и отскочил, ощутив на своем боку его поцелуй. Он выбил зазубренный меч из руки плоскоголового, ухватил тварь за загривок и ткнул лицом в желоб, по которому тек расплавленный металл, пылавший яростным желтым огнем. Голова шанка шипела и пузырилась, испуская вонючий дым.

— Горите! — захохотал Девять Смертей, и обезображенные трупы, отверстые раны, оружие, выпавшее из рук врага, и расплавленное сияющее железо хохотали вместе с ним.

Лишь шанка не смеялись. Они знали, что их час пробил.

Девять Смертей увидел, как один из них прыгнул через наковальню, подняв палицу, чтобы размозжить ему череп. Прежде чем он успел полоснуть нападавшего клинком, прилетела стрела и попала в разинутый рот твари. Шанка опрокинулся на спину, мертвый как глина. Девять Смертей нахмурился. Теперь он видел и другие стрелы, валявшиеся среди трупов. Кто-то портил его работу. Он заставит их заплатить — позже; сейчас что-то надвигалось на него из-за четырех колонн.