Найденыш 5. Чужемирец (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович
— Дело в том, что демоны, как и мы, маги, путешествуют по определенному алгоритму, привязанному к крови. Увы, так и есть, — развел руками Никита, заметив, как Понятовский бросил на него быстрый взгляд, скрывающий нешуточный интерес. Ну, такого лиса не проведешь. — Малейшая ошибка в приказе, и демон занесет вас в такие дали, что не выберетесь. Да и нет смысла прикасаться к тайным мистериям, несущим отрицательную энергию.
— Ты так уверенно говоришь об этом, Никита, что можно подумать о твоих прошлых неудачах с демонами, — усмехнулся Влас.
— Угадал, — улыбнулся волхв. — Я частенько путешествовал у демона на закорках, и поэтому знаю, что говорю…
Помощники переглянулись с разочарованием. Слова Назарова они восприняли как издевательство над своими теориями.
— Эх, я уже поверил, — протянул Кривобоков. — Шутник ты, Никита Анатольевич!
— Продолжай, страдалец, — оборвал его Лютый. — Жду от тебя выводы.
— Выводы я сделал неожиданные и странные, — ответил Епифан. — Самый лучший способ попасть в нужную точку — это визуальный, где применяется только сознание, желание, ум, терпение, намерение и сила. Грубо говоря, нужно лишь перенести свое тело из пункта «а» в пункт «б».
— Еще раз говорю: нам не подходит, — покачал головой Понятовский. — Великий князь поставил перед нами четкую задачу: разработать порталы на основе техномагических теорий. То есть, создать некий предмет, открывающий тоннель, по которому можно перебросить энное количество народа и вещей. Увы, придется визуализацию отдать Никите. Возможно, для него одного эта версия будет находкой.
— Да, весьма интересно, — кивнул Никита. — Непременно попробую, как только появится время. А что, если создать свиток с нужными скриптами и заклятиями?
— Свиток для переноса в чужую Явь? — задумался Лютый. — Все идеи, озвученные здесь, хороши. И мы бы их с радостью приняли в разработку, но мешает одно «но»: что позволит тебе, Никита, попасть именно в свой мир? На основании чего? Мы опять возвращаемся к ритуалу крови. А, значит, нам придется разрабатывать именно такой механизм, не отвлекаясь на другие версии.
— Ванька, будем использовать твою артиллерию! — хохотнул Кривобоков.
— Кстати, Важников, сам того не подозревая, наметил правильный путь, — усмехнулся Понятовский. — Идея-то стоящая. Теперь нужно определить, какие магоформы используем для пробития материи и вывода тоннеля в другую Явь. Так что хватит сидеть и жрать конфеты. Уже весь пакет слопали, паразиты. Живо к вычислителям, стендам и книгам!
Старший руководитель загреб своей ручищей горсть сладостей в ярких обертках и подмигнул Никите, показывая на кабинет. Дескать, пошли, уединимся.
Понятовский редко засиживался в положенном для своего статуса помещении, поэтому и обстановка была здесь скудноватой: стены, выкрашенные матовой белой краской, стол, пара стульев, мягкий диванчик чтобы отдохнуть. Зато имелся чайник и холодильник, где хранились скоропортящиеся продукты, закупаемые по просьбе молодых ребят. Лютый прекрасно понимал, как важно побаловать неугомонных помощников, отрезанных от соблазнов живого общения. Зачастую кусок копченой колбаски с чесноком поднимал настроение не хуже, чем еженедельное поступление денежных средств на счета лаборантов.
Заварив в расписном гжельском чайничке пахучий чай со смородиновыми нотками, Лютый разлил его по чашкам из того же сервиза. Конфеты положил в розетку, где уже лежали миниатюрные сушки.
— Угощайся, Никита, — кивнул он. — Парням надо поработать, а то увлеклись фантазиями. Чай хороший, сам смородину и малину туда добавлял. Вполне себе получилось.
— Неплохо, — признался волхв. — Признавайся, Юзеф, зачем в кабинет меня притащил, да еще «полог» поставил?
— Любопытство — не порок, а средство познания мира, — усмехнулся бывший офицер. — Даю зуб, что сейчас кое-кто спешно лепит магоформы, чтобы протащить их через защиту подслушать наш разговор.
— Ага, — «присмотрелся» к ауре помещения Никита. — Парочка скриптов попыталась внедриться в «полог», чтобы разрушить его структуру. Пришлось уничтожить. Спрашивай. Вижу твое нетерпение.
Лютый развернул конфетку, надкусил ее и требовательно посмотрел на темную тягучую начинку.
— Меня заинтересовало, почему ты с легкостью отказался от идеи использовать принципы Нави в своих разработках, — сказал руководитель. — Создалось впечатление о твоих опытах с демоническими сущностями. В самом деле такое было?
— Пробовали, — нехотя ответил Никита. — Крайне нестабильные помощники, капризные и требующие точных приказов. Случались ошибки, не туда переносили.
— Почему? — с интересом спросил Понятовский.
— Юзеф, ты думаешь, с ними пытались разобраться? — засмеялся Никита, чувствуя неудобство от мысли, что приходится выкручиваться как сопливому мальчишке, пойманному с поличным в чужом саду. Ведь с Понятовского станется проверить некоторые идеи. И что тогда? Вскрываться полностью? И так уже две милые особы знают про тайное оружие. Не проболтались бы ненароком. — Сам представь, каково исполнителю, когда демон переносит его из точки «а» в точку «цэ»?
— То есть, не туда, куда надо? А почему?
— Да потому что у демона в точке «цэ» когда-то была поставлена привязка. Ну, вроде некой вещи, дорогой ему. Ведь инфернальные существа в большинстве своем бывшие живые люди, попавшие под заклинательную магию страшной силы, отверженные и изгнанные из Чертогов.
Никита ткнул пальцем вверх.
— В общем, идея с инфернальным тоннелем, через который можно проскочить в другую Явь, слаба в исполнении. Оставим ее, как неперспективную.
— Оставим, — пожал плечами Юзеф. — Я же не настаиваю. Мне было интересно выслушать человека, пробовавшего оригинальные способы. Остановимся на идее Важникова. Создадим магоформу нужной мощи и с определенными задачами, перенесем на свиток, начнем выращивать.
— Кстати, насчет свитков, — оживился Никита. — Ты пробил вопрос их реализации?
— Басманов ищет помещение для «магической аптеки», — усмехнулся Понятовский, — и согласовывает все условия для продажи. На следующей неделе поступят первые комплектующие для свитков. Так что начнешь трудиться по-настоящему!
— А разве я до сих пор волыню? — возмутился Никита. — Знаешь, насколько я повысил теоретическую базу парней?
Лютый засмеялся и доел конфету. Нравилось ему работать с этой молодой компанией, шебутной и энергичной. Словно сам окунулся в молодящий источник, почувствовал себя нужным. Если энтузиазм не угаснет, то через полгода можно первые образцы испытывать на полигоне. Пять лет, считал Юзеф Вольдемар, слишком долгий срок для выполнения задания. Он годится только для свитков. Бывший офицер надеялся, запустив в производство трудоемкие магические свитки, взять в свои руки коммерческую составляющую проекта, которая даст ему довольно приличный прибыток. Назаров? А что с ним не так? Парень рано или поздно добьется своего и вернется к любимой жене, а Понятовский останется здесь. Никита же говорил, что опричники не против, если лаборатория перейдет на самоокупаемость через пару лет. Так надо пользоваться моментом, внимательно смотреть за пришельцем, учиться у него различным методикам. Но самое главное, что хотел узнать Лютый, как Назаров собирается «выращивать» свитки, какие технические новинки наложит на пустой материал?
— Как тебе Дарья Александровна? — неожиданно спросил Лютый у Никиты, впавшего в странную задумчивость. — Видел я, как она от тебя старалась не отходить во время праздника.
— Хорошая девушка, — кивнул волхв, расплывшись в улыбке. — И даже излишне настойчивая в стремлении быть наравне с мужчинами.
— Как-никак боевой ранг, и боевая ипостась довлеет, — Юзеф отодвинул от себя чашку с недопитым чаем. — Я с Павлом Евграфовичем — Патриархом рода — удалился на балкон, чтобы выкурить по сигаре, так старик вместо задушевной беседы все время на вас пристально смотрел, словно силился что-то выяснить для себя.
Никита как наяву вспомнил суровое лицо старшего Сабурова, когда Даша представила его, слегка робея от присутствия Патриарха. Побаивалась она дедушку, явно побаивалась. Скромно встала в сторонке, дожидаясь, пока Павел Евграфович прощупывал гостя, сминая его защитный контур ауры, пытаясь проникнуть к энергетическим центрам. А вот потом вдруг остановился и — удивительное дело! — кашлянул, скрывая смущение, и начал разговаривать с Никитой, как на равных. И куда только подевалась холодная учтивость, кажущаяся неприступность на побитом морщинами лице.
