Вера Камша - Довод Королей

Повелитель Арции с улыбкой ступил на устилавшие пристань ковры и стремительной походкой победителя двинулся навстречу Марку, на фоне своего шурина показавшемуся особенно незначительным. Король и герцог обнялись. Как же отличалось это триумфальное появление от их прошлого приезда. Изгои выиграли войну и вернулись победителями.

Разряженный в бордовое и золотистое Марк с преувеличенным восторгом превозносил приведенную родичем армию, которая настолько велика и сильна, что союзникам ничего не стоит пройти не только Ифрану, но и Элл. Марк предлагал Филиппу присоединиться к основной части оргондской армии, но, разумеется, после пира, данного в его честь...

Дальше Сезар не слушал, ему стало не до миропомазанников – он увидел друзей. Герцог Эстре с «волчатами» сошли на берег с другого корабля. Малве сразу заприметил Александра, рядом с которым был кто-то черноволосый и незнакомый, следующими шли братцы Трюэли, затем Этьен, Никола, Одуэн...

После встречи Филиппа и Марка арцийцы и оргондцы смешались друг с другом, и вскоре Сезар обнимал приятелей. Радость встречи возросла втрое, когда виконт взглянул в глаза Сандера, лучившиеся непривычным мягким светом.

– Сезар, как же я рад тебя видеть!

– А я еще больше, вы ведь были вместе, а я тут один, отца и того нет. Что нового?

– Скорее, кто новый. Знакомься. Рафаэль Кэрна, маркиз Гаэтано, мой сигурант и... брат.

– Можете называть меня Рито, – черноглазый мириец протянул Сезару руку, ослепительно улыбаясь.

– Я слышал, что Мирия лишилась наследника, а Арция приобрела рыцаря. Я не пью, поэтому предлагаю перейти на «ты» прямо сейчас, не дожидаясь пирушки. Называй меня Сезар или Малве, как тебе нравится.

– Жабий хвост! Ты так и не поумнел, – Луи изо всей силы огрел Сезара между лопатками, – я-то думал, ты хоть с горя запьешь.

– Какого горя?

– От разлуки с нами, – пояснил Луи, – а может, ты тут влюбился и о нас позабыл?

– Нет, – неожиданно резко ответил Сезар и, разозлившись за это на самого себя, добавил: – Не влюбился и не женился. И вообще только после вас...

– Тогда уж после Этьена... Ландей, ты когда наконец решишь, кого именно любишь?

– Я знаю, – возмутился Ландей.

– Ага, – подтвердил Одуэн, – до обеда, а после обеда уже нет.

– Поэт, – хмыкнул Никола Герар, – любит всех и никого, так что ты, Луи, рискуешь, дожидаясь, пока жаба перьями обрастет.

– Он не будет ждать, пока она полностью обрастет, а только хвост, – неожиданно заметил Александр, вызвав бурю хохота.

«А ведь он счастлив, спокоен и уверен в себе, наверное, впервые с того дня, как мы познакомились», – подумалось Мальвани.

2886 год от В.И.

21-й день месяца Медведя.

Арция. Мальвани

Миранда поправила букет темно-синих цветов и немного передвинула вазу на каминной полке из белого мрамора. В последние кварты герцогиню все сильнее заботила ее гостья. Герцогиня искренне симпатизировала и девушке, и ее брату и понимала, что должна вмешаться, но не знала, с чего начать разговор. Женщина еще раз повернула цветы, задумчиво склонив все еще красивую голову набок (со стороны можно было подумать, что Миранду занимают лишь ее любимые дельфиниумы), а потом, решившись, стремительно вышла.

Даро она нашла в парке у пруда. Девушка, отложив вышивание, сидела на мраморной скамейке, глядя прямо перед собой, и чему-то улыбалась. Герцогиня Мальвани опустилась рядом и для начала внимательно рассмотрела ее работу.

– Какое чудо, настоящее мирийское шитье!

– Я же мирийка, сигнора, – улыбнулась Даро.

– У тебя безупречный вкус, я очень люблю эти цветы.

– Я... Я это вышиваю для вас, сигнора Миранда. Надеюсь, вам понравится.

– Мне уже нравится, но я хотела бы поговорить о тебе. Ты неважно выглядишь.

– Я здорова, – немного неуверенно произнесла Даро, – просто очень жарко.

– Родись ты в Тагэре, я бы поверила, но ты, дитя мое, мирийка. Даро, надеюсь, ты понимаешь, что я твой друг?

– Конечно, сигнора, – подтвердила девушка, но по ее глазам Миранда поняла, что та не понимала ничегошеньки, – что-нибудь случилось? В Оргонде?

– Там еще ничего не могло случиться, они или в пути, или только-только причалили. Настоящая война начнется не раньше чем через месяц. Так что случилось скорее не там, а тут.

– Я не понимаю...

– Может, и не понимаешь, тебя же в монахини готовили. Если я ошибаюсь, надеюсь, что ты меня извинишь, но я тебя очень люблю, девочка. Ты вполне могла быть моей дочерью, и у меня четверо детей, – Миранда запнулась, а потом медленно и четко выговорила: – Даро, мне кажется, ты беременна. Если я ошибаюсь, можешь на меня обидеться, но, если это так, я хотела бы знать.

– Сигнора!

– Ну же...

– Сигнора... Я не знаю... Я не уверена, может быть...

– Даро, я была бы счастлива иметь такую невестку, но, видно, не судьба. Ты мне что-нибудь расскажешь? Думаю, это любовь, а не насилие, иначе ты бы вела себя иначе.

– Да, – глаза Даро вспыхнули, – я люблю его! Я первая ему сказала об этом, он не хотел, потому что не может жениться, но я... Я сказала, что умру без него. И это правда, вы не поверите...

– Отчего же нет, – вздохнула Миранда, – я старше тебя на тридцать лет, только и всего. Но я тоже любила и люблю. Ты можешь назвать имя? Если не хочешь, оставь свою тайну при себе, только скажи, это ведь не король?

– Нет, – опустила голову Даро, борясь с собой, а потом выпалила: – Сигнора Миранда, я люблю Александра Эстре!

– Слава святому Эрасти! – Жена маршала обняла Дариоло и прижала к себе. – Если кто и заслужил любовь, так это он. Я боялась, что мальчик так и останется одиноким.

Даро, захлебываясь от переполнявших ее чувств, которые она наконец смогла выплеснуть, шепотом рассказывала о своей любви, вспоминая то первую встречу, то королевскую охоту, то разговор в Старом Дворце. Миранда слушала, пытаясь понять, что же ей теперь делать. По здравом размышлении она решила, что писать в Оргонду не стоит, письмо могут перехватить, да и волновать Сандера не нужно. Ее медикус и кормилица Сезара – люди надежные, главное, чтобы ребенок родился здоровым, а дальше что-нибудь да будет.

Герцогиня не сомневалась, что в походе Сандер покажет себя так, что король не сможет ему ни в чем отказать, даже не ему, а Анри, который поговорит с Филиппом наедине. Старший из братьев Тагэре любит младшего, нет сомнений, что он лишь порадуется его счастью. Непонятно, с чего это Сандер вообразил, что женитьба на дочери мирийского герцога рассорит его с Филиппом? Даже если король немного увлечен красавицей-мирийкой, он охотно уступит ее брату, лишь бы у того все было хорошо. И почему только люди врут там, где лучше сказать правду, и бывают до глупости правдивы, когда это никому не нужно?