Юлия Фирсанова - Работа для рыжих

— Берем лошадей? — Гиз спрашивал деловито-нейтральным тоном, внешне ничем не показывая своего беспокойства от вида психующего брата. Только на миг промелькнула беспомощность и затуманила серую голубизну.

— Да, пожалуй, — согласилась я и нахмурилась.

Гиз от всей души хотел поддержать брата, помочь, но, как это сделать, не знал. Глубокой душевной близости и полной откровенности между ними давно не бывало. Иначе бы Киз не стал несколькими днями ранее приставать ко мне с ножом и требовать «свободы попугаям». Знал бы он не только о решении Тэдра Номус передать мне в постоянное пользование Гиза, но и о необратимости этого решения, и о том, что эта необратимость, по счастью, совпала с личным выбором моего телохранителя поневоле — и не пошел бы на столь грубый шантаж. Оставил бы все как есть или спланировал нечто похитрее, точно не отвечу, однако понимаю, действовал бы он по-другому. Братья любили друг друга, но утраченный за темными окнами жизни дар понимать другого с полуслова и с полувзгляда вернуться мгновенно не мог. А ведь подчас это бывает насущной необходимостью.

Наверное, прилюдное утешение брат моего возлюбленного истолковал бы не иначе как унижение. Да и немногие мужчины умеют утешать. Будь я женщиной Киза, обняла бы его, поцеловала, чтобы подбодрить, а так… Ощущение собственной беспомощности, схожей с чувствами Гиза, привычно взбесило, и я в который уже раз беззастенчиво наплевала на нормы приличий. В конце концов, между нами произошло нечто куда более интимное, чем любовный акт: я была обязана Кизу жизнью. Отодвинув стул, противно заскрежетавший по деревянной плитке пола, подошла к мужчине, обняла его за плечи, чмокнула в висок и потерлась щекой о его щеку. Киллер уставился на меня, как турист на Несси, возникшую без употребления политуры.

— Ешь, мы справимся! Друзей не бросают!

— Друзей? — подавился то ли смешком, то ли куском пищи, то ли нелепым вопросом Киз и закашлялся.

— Ага, — подтвердила я. — Ты брат моего возлюбленного, мой спаситель и помощник, ты — хороший человек, как бы ни пытался казаться другим. Маску надменного мерзавца не снимай, в хозяйстве пригодится, особо в деле управления массами. Но в черную суть подонка я больше не верю ни на грош, рыбку, колосок или даже трон. В дурные поступки и темные пятна биографии — верю, даже в дрянной характер, но не в душу записного злодея. Потому я в одностороннем порядке считаю тебя своим другом, ответного признания не требую, не надеюсь и даже не прошу.

— С ума сошла, — буркнул Киз, пытаясь отодвинуться от меня подальше. Заразиться, что ли, боялся?

— Давно, еще когда меня из кухни на поляну в другом мире выкинули, — оптимистично подтвердила я. — Нормальная в таких условиях не выжила бы, да и душевное здоровье категории «норма», как мне кажется, Служительницам строго противопоказано. Потому послушайся сумасшедшую и поешь хорошенько перед работой.

Закончила я свою речь еще одним чмоком в щеку и, отстранившись, внимательно оглядела киллера. Шоковая терапия подействовала. Обреченная мрачность опала пустой шелухой, плечи распрямились, переходя из позиции «кол проглотил, потому так сижу» в позицию «мы еще повоюем». Рука сжала ложку и решительно поднесла ко рту тюрю из мяса с подливой и хлебцем.

— Правильно, «вижу цель, верю в себя, не замечаю препятствий» — так держать! — заулыбалась я и перемигнулась с Гизом. Красным солнышком даже в самые безоблачные минуты жизни мой киллер не выглядел, но я-то чувствовала, как уходит его беспомощная растерянность перед унынием брата.

— Хороший девиз. Сама выдумала? — задумчиво уточнил Киз и запил «тюрю» вином. Рука сжала ножку бокала так, как если бы мужчина хотел опрокинуть в рот все содержимое, однако движение не закончилось. Аккуратный глоток, не более того, последовал за ложкой мясного блюда, и бокал поставили рядом с тарелкой. Правильно, злоупотреблять алкоголем перед подвигами стоит разве что киношным монахам, сражающимся в пьяном стиле.

Алкоголя мы не покупали, в хозяйстве Шеллая оказался неплохой погребок. Это дома от старости ветшают, а вина, в разумных пределах разумеется, только лучше становятся. Так что сотрапезники мои получили немалое удовольствие от дегустации. Даже Фаль перед тем как наелся и залег в спячку в кармане рубашки, отведал капельку. Я же припомнила недавнее постэльфийское похмелье и решительно налегла на компот из сизянки.

— Вижу цель, верю в себя, не замечаю препятствий? Не-а, это психологическая установка для магов, учащихся ходить сквозь стены, — объяснила я историю происхождения одной из своих обожаемых цитаток.

Киз еще раз хмыкнул, оценивая качественную полезность девиза, и ехидно уточнил:

— И получается?

— Если очень надо — получается все! — подтвердила я.

С кухни сквозь погромыхивание донесся сердитый голос Риаллы, спорящей с дедом. О чем говорил Шеллай, мы не слыхали, зато крик девушки:

— Я все равно пойду, деда! — был более чем красноречив.

— Девица должна остаться дома, — сурово заключил Киз.

Судя по вынесенному вердикту, он по-прежнему относился к юной артефактчице как к забавному бедовому зверьку. Превращение четырехкопытного и пятачкового в молоденькую колдунью ситуации не исправило. Бедняжка! Ее-то впечатления от мужественного, сумрачного, с розоватым отливом красавца были более чем очевидны. Но вставать на сторону несчастной влюбленной и в качестве жеста женской солидарности волочь ее с собой я не собиралась. Работа с могущественным артефактом — не игрушки, если что-то пойдет не так, девчонку просто сломает, как ураган спичку.

Я видела этот жернов. Шутить с такими штуками не получится. Прикрывать Ри и одновременно полностью отдаваться работе с жерновом никак не выйдет. Я не смогу ручаться, что рунная магия, как в случае с восстановлением сил земли, не затребует всех резервов организма. И не отправит в нокаут меня, не вытянет силу из других, в том числе охранных заклинаний. Словом, я не меньше Киза боялась за Риаллу и считала: девушка и так нынче выложилась более чем кто-либо, даже боги не в силах требовать большего от не прошедшей посвящения молоденькой артефактчицы.

Что делать? Приказать ей остаться я не могу, зато королевской властью это может сделать Киз. И сейчас, очевидно, собирается воспользоваться полномочиями, разбивая в пух и прах все благородные намерения девушки, жаждущей немедленных подвигов и готовой идти на жертвы. Хотя нет, конкретно о смерти применительно к собственной жизни она вообще не думала. Когда ты так молод, ты бессмертен и конечность бытия воспринимается как нечто абстрактное, далекое и никоим образом тебя не касающееся. Потому ни о каком плачевном результате воспитанница Фегоры не помышляла. Значит, приходилось думать остальным. А если… точно! В голове забился огонек замечательной идеи.