Макс Фрай - Я иду искать

— Боюсь, ничего, — откликнулся Шурф.

— Быть такого не может, — упрямо сказал Абилат. — Всегда есть какой-нибудь выход. Она ещё дышит. А значит…

И тут до меня дошло.

— Слушайте, так у нас же есть я!

Оба уставились на меня с таким удивлением, словно и правда только что увидели.

— Я могу шарахнуть её Смертным шаром и приказать выздороветь, — объяснил я, чуть не плача от облегчения. — И она выздоровеет как миленькая, никуда не денется. И всё, вопрос закрыт!

— Твоя правда, — обрадовался Абилат. — Я этому методу не особенно доверяю, ты знаешь, но в безвыходных случаях вроде нашего…

— Только не сейчас, — сказал Шурф. — Если бы твой Смертный шар мог принести пользу, я бы сразу велел тебе это сделать. То есть, конечно же, попросил бы. Извини.

— Но почему ты не?!..

— Особенность «Последней Силы» такова, что её жертва не может согласиться со своим спасением. Я сейчас имею в виду неосознаваемое внутреннее согласие, которое является естественным откликом на чужие магические действия. Магию принято считать разновидностью насилия; строго говоря, так оно и есть, однако в случае воздействия на существо, обладающее сознанием, насилие принимает форму диалога, в ходе которого объект колдовства неизбежно соглашается с навязанной ему волей субъекта. А в нашем случае такого согласия не будет. Некому его давать. Колдуну не на что опереться, поскольку воля жертвы этого зелья уже устремлена к смерти, и любое стороннее вмешательство только придаст ей ускорение. В одном из случаев, свидетелем которого я стал, на помощь призвали человека, гораздо более сведущего и умелого, чем все присутствующие, включая меня. Однако его вмешательство только приблизило наступление смерти — впрочем, в любом случае, неизбежной.

— Но если смерть всё равно неизбежна, почему бы не рискнуть? — спросил я.

— Потому что смерть наступит мгновенно, и твоё колдовство будет воздействовать уже на мертвеца. Который, не сомневаюсь, послушно воскреснет. Я имею в виду, будет двигаться и разговаривать. И притворяться живой, настоящей леди Шиморой, просто немного уставшей от всего случившегося, а потому вялой и равнодушной ко всему, что с ней происходит. Зная тебя, я заранее представляю, что начнётся потом. И не хочу принимать в этом участия. Но конечно придётся, куда я денусь. Одна надежда: отговорить тебя прямо сейчас.

— Уже отговорил, — кивнул я. — Всё что угодно, только не это. Но я не верю, что другого выхода нет. Должен быть.

— Я могу пойти на Тёмную Сторону, — неуверенно сказал Абилат. — Вдруг всё-таки найдётся какой-нибудь способ. Всё лучше, чем так сидеть и ждать.

— Погоди, — попросил его я. Повернулся к Шурфу. Спросил: — Значит, её нельзя спасти при помощи магии. А если спаситель совсем не будет колдовать? А просто… ну, я не знаю, к примеру, сделает ей массаж, или щёлкнет по лбу? Ни единого заклинания при этом не произнося?

— Не понимаю тебя. Какая польза может быть от массажа или щелчка?

— Неважно. Вопрос не об этом. Я имею в виду, если к ней сейчас кто-нибудь прикоснётся, она не умрёт?

— От обычного прикосновения? Конечно, нет. Но и толку от него не будет.

— А вот это мы ещё поглядим, — угрожающе сказал я.

Эти двое уставились на меня, боюсь, с сугубо профессиональным интересом. Совместно прикидывая, сколько Кристаллов Утешения надо прямо сейчас сунуть мне за пазуху, чтобы я заткнулся. И какими пилюлями кормить потом до конца года, чтобы не начал кусаться. Например.

Я принялся объяснять:

— Если я шарахну своим Смертным шаром не Айсу, а Абилата…

— Просто разнообразия ради? Чтобы без дела не скучать? — осведомился мой друг.

Судя по его бесстрастному тону и непроницаемому выражению лица, он уже мысленно примерял на меня смирительную рубашку. И возможно, понемногу начал задумываться о цвете и фасоне своей.

— Ты хочешь помочь мне пережить смерть пациента? — спросил Абилат. — Спасибо! Это и правда очень тяжело, но с такими вещами знахарь должен справляться сам. Мне уже несколько раз приходилось. И я, как видишь, выдержал.

— Нет, — сказал я. — Оба не угадали. Садитесь, два. Я собираюсь приказать, чтобы ты обрёл способность одним своим прикосновением, без всякой магии возвращать жизнь человеку, нажравшемуся этой дурацкой «Последней Силы». Сэр Шурф, будь другом, помоги сформулировать так, чтобы ни одна мистическая зараза носа не подточила. Ты сумеешь, я точно знаю. Ты — гениальный бюрократ. А у меня в голове остались одни междометия и ещё почему-то: «через восемнадцать огненных дыр в козью щель на карачках», — но это, по-моему, сейчас несколько не в тему.

Воцарилась пауза, такая напряжённая, что не знаю, как я её вытерпел. Потому что нервы у меня ни к чёрту. И наяву я совсем не такой храбрый, как во сне. И верю в собственную способность всегда повернуть всё по-своему, скажем так, сильно через раз.

— Извини, — наконец сказал Шурф. — Я тебя недооценил. Хотя давно бы мог привыкнуть, что именно в безвыходном положении ты внезапно оказываешься хитёр, как стая горных лисиц.

А Абилат попросил:

— Давайте скорее. Мне теперь страшно, что я могу не успеть.

Но он, конечно, успел, потому что, как я нынче уже говорил Иллайуни, у меня и наяву особо не забалуешь. В смысле, не умрёшь, как дурак; в данном случае, как последняя дура, развалившись на моей крыше, которая нужна мне, чтобы принимать здесь друзей, пить камру, курить и смотреть сверху на наш удивительный город, а вовсе не для хранения хладных девичьих трупов; по натуре я совсем не коллекционер.

Когда Айса возмущённо заорала: «Это нечестно! Мне нельзя воскресать!» — а уже благополучно освободившийся от моей власти Абилат принялся объяснять: «У меня не было другого выхода, как человек, тоже наделённый знахарским призванием, вы должны это понимать», — я даже не то чтобы обрадовался, а просто мысленно поставил точку в этом дурацком деле, состоявшем почти исключительно из вопросов жизни и смерти. Хуже любой куанкурохской головоломки, честное слово, а ведь я всеми правдами и неправдами старался их избегать.

Я сказал ей:

— Не хотела бы воскресать, не устроила бы весь этот балаган на моей крыше — единственном месте в городе, где тебя гарантированно вовремя найдут и спасут. Или ты просто хотела, чтобы я наконец-то почувствовал себя виноватым — сам, без дурацких уандукских заклинаний? В любом случае, у тебя получилось — и то, и другое, и ещё до фига всего. Ты молодец, всех обхитрила и победила. И настояла на своём. И даже осталась жива. И заодно на практике выяснила, что твоему могуществу нет предела, но только когда ты перестаёшь крушить всё вокруг и начинаешь спасать. Довольно скучно, не спорю. Но с этим, как показывает практика, вполне можно жить.