Анатолий Бочаров - Рыцарь из Дома Драконов

   - Что ты намереваешься теперь делать? - спросил он у Эльзы.

   - Что я собираюсь теперь делать... - медленно повторила она. - Тебе честно или по правде? По правде, я не знаю, что мне теперь делать. А если честно, я ехала к тебе. Времена настали скверные. Я - мастер-менестрель, не надо только вот так скалиться. Я - мастер-менестрель и привыкла шататься по дорогам и зарабатывать себе на хлеб лютней. Вот правда сейчас не очень безопасно шататься по дорогам, не подстрелят, так зарежут. Не твои молодцы, так эрдеровские, не эрдеровские, так просто лихой народ. Любому человеку сейчас не повредит безопасное пристанище, чтоб переждать лихие дни. Никому не повредит укрытие, а мне - так тем более. Драться я обучена, но одна все равно не выживу, замков у меня нет, армий - тоже. Все, что остается - куда-нибудь приткнуться и переждать. Видишь, какая я честная, можешь оценить. Это у меня от растерянности, и, чего уж тут таить, страха. Мне нашего стольного города за последние недели доверху хватило. Поэтому я вспомнила, что один молодой человек настоятельно предлагал мне свое покровительство. Довольно-таки приятный молодой человек, чего тут греха таить - хотя и не без придури. Вспомнила и приехала к тебе. Хотя ты, конечно, вправе меня отослать, дело твое.

   Артур поднялся из-за стола, глядя на Эльзу сверху вниз. Она сидела прямо, положив узкие белые ладони на стол и чуть приподняв подбородок. Совершенно прямые каштановые волосы легли на плечи, стянутые кожаной курткой, которая была ей слишком мала. Темно-серая мужская рубашка плотно облегала высокую грудь и подчеркивала тонкую талию. Красивая девушка. Очень.

   - Я не привык разбрасываться своим словом, - сказал Артур, - и никогда бы не взял его назад. Я обещал тебе свою защиту, и я ее тебе предоставлю. Ты находишься под моим покровительством, и ни один человек в королевстве отныне не посмеет поднять на тебя руку. Если, конечно, не желает поскорей умереть. Ты вольна поступать, как пожелаешь, но я бы посоветовал тебе отправиться в Малерион, там сейчас безопасней всего. Я выдам тебе надежную охрану.

   Эльза тоже встала со скамьи, оказавшись на пол-головы ниже Айтверна. Она обогнула стол, и встала напротив Артура, в шаге от него. До того близкая, так и хочется коснуться рукой... А, собственно, за чем дело встало?

   - Спасибо, - сказала девушка, - нет, правда, спасибо большое... Но, вынуждена огорчить, я не хочу отправляться в Малерион. С вашего позволения, герцог Айтверн, или без вашего позволения, но я останусь здесь. Мне кажется, раз уж вам предстоит вести сражение, то также вам понадобится менестрель, который сложит об этом сражении балладу. Должен же кто-то воспеть ваши подвиги? Вот я и буду... воспевать. А для этого мне необходимо самой увидеть их, ведь ни один порядочный менестрель не станет складывать песню о том, чего никогда не видел сам, а только лишь слышал от других. Люди почти всегда приукрашивают увиденное, герцог Айтверн. Сплетни и домыслы - слишком ненадежный источник, чтоб полагаться на них. Моя профессиональная этика просто не позволит мне... - Девушка оборвала себя на полуслове. На ее щеках проступила краска, тут же сгинувшая. - Ну, долго еще будешь стоять, как пень? - шепотом спросила Эльза. - Зря, что ли, охрану прогонял?

   - Я никогда ничего не делаю зря, - так же шепотом ответил ей Артур.

   Он обхватил ее за плечи и прижал к себе - ее, закутанный в черное и серое сгусток огня. Не девушка, а человеческое воплощение того самого пламени, что заместо крови текло в жилах драконов, давших начало его дому. Повелитель небес нашел свою повелительницу. Осмелитесь ли вы отрицать это, сударыня?

   Артур на миг оторвался от Эльзы, но лишь для того, чтобы взять ее лицо в свои ладони - точно также, как брал в них родниковую воду, желая напиться. Он нашел ее губы своими. Нынешний поцелуй ничуть не походил на тот, первый, торопливый и скомканный. Тогда, на деревенской улице Артур просто одурел от растерянности, страха и усталости, и отчаянно хотел удержать Эльзу подле себя. Ему до чертиков надоели расставания и прощания, и юноша понятия не имел, как избежать еще одной потери. Сейчас же он твердо знал, чего хочет. И не желал отступать. Он слишком устал отступать.

   Зеленые глаза оказались совсем близко. Боже милосердный, какие они огромные, того и гляди потонешь в них и захлебнешься. Он не один раз говорил подобную чушь скучающим особам, с которыми к взаимному удовольствию проводил время, но лишь сейчас понял, что сам готов в эту чушь поверить.

   - А ты мастак целоваться, приятель! Никогда бы не подумала, после прошлого-то раза...

   - Я хорошо владею и множеством других искусств.

   - Правда? Докажешь?

   Бросаете мне вызов, сударыня? Ну что ж, я всегда поднимаю брошенные перчатки, равно с голых камней и с цветочных ковров.

   Артур не стал отвечать - не стал отвечать словами. Зачем говорить, если можно донести свой ответ иначе? Если можно ответить прикосновениями рук, прикосновениями губ, теплом щеки, на миг прижавшейся к щеке. Пальцы Артура, равно привыкшие к эфесу и поводьям, переплелись с пальцами Эльзы, так ловко перебиравшими когда-то струны лютни - давным-давно, в одном уютном трактире в один страшный день. Артур обернул девушку вокруг себя в причудливом па, она закружилась, как расплясавшийся огонек свечи, ранимый и тонкий. Ранимый ли? Что за глупости, куда легче поразить насмерть молнию, нежели хоть краем задеть эту звонкоголосую певицу с ее детской непосредственностью и насмешливой улыбкой.

   - Танец? - засмеялась Эльза.

   - Вся наша жизнь - танец.

   Ее глаза сузились:

   - До того, как наступит смерть?

   - Смерти не существует.

   Его пальцы легли ей на горячие бедра. Артур покрывал поцелуями лицо Эльзы, ее шею, ловко расстегнул верхние пуговицы ее рубашки, лаская впадинку между ключицами. Ее волосы хлынули на него медной волной, ладони обхватили затылок. Юношу раскололо надвое внезапно пронзившей его сладкой пульсирующей судорогой. Откуда-то из глубин его существа поднималась свежая волна, готовая захлестнуть с головой. Он видел такие волны в бурю. Там, дома, они погребали под собой берег и доходили до самых стен Малериона - неотвратимые волны, от которых нельзя убежать. Низвергающийся прямо на голову штормовой океан. Неправда, что в бурю можно погибнуть. В буре можно родиться. Если повезет.

   - Герцог, а правда, все в вашем роду - немножко не в себе?

   - Гнусная ложь. Мы - полные безумцы, моя леди.

   Смех Эльзы взорвался миллионом звезд, отражающихся в миллионе зеркал:

   - Твоя леди? Твоя ли? Сможешь меня взять? И удержать?

   - Смогу, даже не сомневайся.