Евгения Горенко - Брат-чародей

— Ты о чём это, я не поняла? — опешила Дженева, но, разглядев в нём нарастающий гнев, поспешила включить соображаловку. — Ты имеешь в виду, как становятся чародеями?

— Да, да, точно, как ученики становятся чародеями! Ну ты знаешь или нет?

Дженева почувствовала, как в ней поднялась волною обида. Она ему так обрадовалась, а он…

— Слушай, что ты ко мне пристаёшь с дурацкими вопросами! Спроси у Кастемы, я тебе уже говорила! А мне цветы надо полить, видишь? — и демонстративно показала ему на полные вёдра в её руках.

Юз не принял прозрачного намёка, помочь донести тяжесть. Какое-то долгое мгновение он тонкой струной стоял перед ней, явно ища подходящие, острые и точные, слова, чтобы что-то ими выпалить. Но не выпалил, смолчал. Повернулся и быстрым, уверенным ходом зашагал к новой цели.

Не зная, что делать, окликнуть его или броситься догонять, Дженева запнулась на ровном месте. Ведро плеснулось холодной водой на босые ноги, на подол платья. Дженева ругнулась и принялась отжимать потемневшую, отяжелевшую ткань. Когда она выпрямилась, Юза уже не было видно…

…Последнее время Миррамат почти совсем перестал появляться в их жилище. И когда вчера, подойдя к своим дверям, Юз услышал оттуда непривычный шум, он насторожился: гостей, особенно непрошенных, не хотелось. Когда дверь распахнулась, стоящий посреди комнаты человек обернулся на скрип. Глаза Юза ещё не привыкли к полумраку помещения; пока он неузнавающе приглядывался к сливавщимся в темноте чертам гостя, тот заговорил первым.

— Вот, значит, где ты живёшь. Стоило уходить из родного дома, чтобы поселиться в сарае.

— А-а… Здравствуй, Иртен. Лёгкой ли была дорога?

— Хорошо, хоть вежливости к старшим ещё не порастерял… Ну заходи, чего в дверях-то стоять? Разговор у нас будет долгий, братишка…

…Иртен был первым и долгое время единственным ребёнком у родителей Юза. Отец с молчаливой гордостью поглядывал на крепкого, бойкого и не по годам развитого пацанёнка, хороводившего всеми сверстниками в округе. "Хороший сынок у тебя растет, — говаривали соседи, заглядывая к нему на кружку-другую пива, — вот уж подспорье будет в старости. Не то, что наши обормоты". Трактирщик, рассудительно качая головой, не спешил судить, мол — поживём, увидим, — но его обычно угрюмое лицо мягчело. Он даже не особо пенял жене, что та из-за своей тщедушности не может нарожать ему ещё детей. Впрочем, "ещё дети" вскоре пошли, один за другим: упрямая Летта по прозвищу Я-сама, тихий Юз, телосложением похожий на мать, и под занавес смешливые и веснушчаные близняшки Атийка да Атайка. Теперь трактирщику нравилось, когда посетители из вежливости интересовались, сколько у него детей. Он делал вескую паузу, а потом не спеша басил: "Пятеро. Сын… вон видишь того молодца?… и ещё мелюзга… девчонки".

Детство Иртена с появлением этой мелюзги закончилось. Он сам, своим решением оставил пацанячью уличную вольницу и взял на себя присмотр за малышами. И старшие сёстры редко так нянчатся, как делал он. Девчонок любил и баловал, только к Юзу относился построже: чай, мужчиной растёт. А когда уже и бестолковые близняшки выросли настолько, что за ними не нужно было постоянно присматривать и ходить вытирать сопли, его вызревшее и выросшее чувство ответственности переросло и в другую сторону, в помощь отцу. Соседи не ошиблись…

Несмотря на какое-то резкое начало, дальше разговор братьев пошёл уже родственнее. Иртен, не жалея интересных подробностей, рассказывал о домашних и соседских делах, передавал приветы, любопытствовал житьём-бытьём Юза. Юз же больше слушал, чем говорил. Он с детства робел перед старшим братом; пока жил здесь самостоятельной жизнью, это чувство забылось, а сейчас снова всплыло.

Главной новостью оказались беременность и предстоящее замужество Летты.

— Свадьбу сыграют на праздники сытой осени. Нет, не у нас — в Кобыницах. И жить она там теперь будет. Не знаю, приедешь ли ты на свадьбу…

— Чего бы и не приехать… Приеду; как же, чтоб сестра без меня…

— Ну и хорошо, коли приедешь, — одобрительно кивнул Иртен. — Но это как получится. А уж к декабрю, к рождению племянничка ты уж точно должен быть дома… Что смотришь — забыл, какой разговор был? Когда мы отпускали тебя сюда? Оно, конечно, мир посмотреть — а, особенно, столицы — это молодым хорошо и даже полезно. Будет что в старости вспомнить. Да и к делу может что приложится… из твоих чародейских университетов. А дело у тебя дома!! - он сурово глянул на покрасневшего Юза и продолжил уже мягче. — Я ведь как говорил отцу: пускай мальчонка поедет, жизнь большую посмотрит, да и сам научится чему, большому. Ты ж не забывай, что это я тогда убедил отца разрешить тебе. (Под его взглядом Юз с натугой кивнул, соглашаясь). А сейчас, когда у нас в трактире на пару рук станет меньше, твой долг вернуться.

— Что, прямо сейчас? — пробормотал Юз. — Прямо сейчас я не мо…

— Да нет, зачем так? Я ж тоже понимаю, что такое последнее времечко мужской свободы. Я вот, со своей-то ладно живу, и пожениться тогда мы очень хотели — а вот вспомню, как грустно было знать, что прощаешься со своей холостяцкой волюшкой…

— А это ты о чём?

— Да не хохлись ты… Дело это для мужчины неизбежное. Тебе ж сколько лет? Пора тебя тоже оженить. Мы присмотрели пару хороших девчат. Приедешь, выберешь… Вот давай к зиме всё и уладим, — припечатал он ладонью стол. — Ты и к делу вернёшься, и с красавицами нашими познакомишься поближе. А может ты здесь себе уже кого нашёл?

Юз отчаянно замотал головой.

— Ну, это может и к лучшему. Столичные барышни это ещё то… Свои всегда лучше! Но ты не переживай. Насильно тебя не оженят. А то на тебя сейчас смотреть жалко, — доверительно понизил он голос. — Словно…

— Да нет, ничего! — опять замотал головой Юз. — Ты заночуешь у меня?

Иртен глянул в открытое окно. Поздние июльские сумерки уже опускались на высохшую землю.

— Дождя вам здесь не хватает… Нет, спасибо, я уже остановился в Гостинном подворье. Там всё получше, чем в твоей сараюшке. Как ты здесь живёшь, ума не приложу… Ну, тебя я повидал, новости рассказал, гостинчики отдал — пора и честь знать. Сюда больше не приду, занят буду. А ты ко мне на подворье заглядывай, знаешь где? Я здесь ещё три дня… Пошли, проводишь меня.

Уже прощаясь, Иртен заговорщически подмигнул всё ещё расстроенному Юзу.

— Не переживай ты так, уж девчонок мы тебе красивых присмотрели, ты мне поверь!… Ну а не понравятся эти, найдём других! Главное, не вешай нос!

Он ободряюще хлопнул брата по плечу и шагнул в темный проём привратной арки.

— Эй, школяр, что там тебе за красавиц предлагали? Не поделишься со стариком, а? — скрип закрывающихся ворот перекрыл хриплый смешок привратника. Старый инвалид, доживающий свой век в каменном проходе университетских ворот, оглянулся на недвижного Юза и ещё громче закашлял смехом.