Далия Трускиновская - Окаянная сила

Взгляд летел из дверей — да в двери, из ворот — да в ворота!

В глубине зеркала объявилась черная точка, глаза сошлись на ней. Алена уже знала, что это такое.

— Ночь черная, зеркало темное, отрази от меня слово злое, проклятье людское, знак адовый! — каждым словом словно гвоздь в ту точку всё глубже и глубже вколачивая, яростно потребовала Алена. — Прошу по третьему разу!.. Аминь!

Точка, разбухая на глазах, заполняла собой одни воротца за другими. И то же творилось в зеркале, которое держала перед собой Алена.

И в миг, когда чернота выпятилась из обоих зеркал, из-за Алениных плеч кинулись к ней две сияющие руки.

Нависнув над ученицей своей, пронизанная насквозь огнем камня Алатыря и обращенная в булатное древо, Степанида Рязанка схватила и стиснула черную выпятившуюся мерзость, не дав ей слиться воедино!

Искры полетели от ее сжатых кулаков.

И далекий гром раздался — то ли снаружи, то ли в глубине зеркал. Оба пошли трещинами.

— Аминь! — прохрипела Рязанка.

И с трудом разжала закостеневшие руки.

Ладони были черным-чернехоньки.

А зеркала не отражали более ничего.

Рязанка зачерпнула из мисы святой воды, чтобы плеснуть в лицо Алене, — и вода, коснувшись ее руки, зашипела.

Она с изумлением уставилась на парок, взвившийся от ладоней.

— Замок, Степанидушка! — шепнула Алена.

— Михаил Архангел шел с небес, нес жертвенный крест, — не своим каким-то голосом произнесла Рязанка, наконец-то зачерпнула воды и не брызнула Алене в лицо, а непослушной дрожащей рукой вылила водицу ей на голову. — Поставил этот крест на каменном мосту и оградил железными штыками, запер тридевятью замками, и все под один ключ. И отдал ключ Пресвятой Божьей Матери во правую руку. Никто эти замки не откроет, никто рабу Божью Алену не испортит, ни в жилье, ни на пиру, ни в пути, от сего времени, от сего часа, от сей минуты и по всю ее жизнь, и по весь ее век! Аминь…

— Аминь! — повторила Алена. Невозможная радость накатила на нее.

Рязанка всё стояла на камне Алатыре, словно не решаясь сойти с него.

— Степанидушка!.. — Не услышав ответа, Алена вскочила, положила зеркало на стулец и протянула было руки к Рязанке.

Та выставила вперед черную ладонь, как бы запрещая прикасаться — и, обессиленная, повалилась с камня наземь.

Алена сумела лишь смягчить падение.

Побрызгав святой водой в лицо, пошептав, Алена вытащила Рязанку из забытья. Та открыла единое око.

— Жжет…

— Руки?.. — догадалась Алена.

— Внутри жжет… Ком горячий… От рук жар к горлу подступил, в ком сбился… — прошептала Рязанка. — Сквозь меня к камню… В землю ушел…

Алена схватила мису со стола.

— Испей скорее! Святая водица — целебная…

Рязанка глотнула раз и другой.

— Ну, вот и отделали тебя… — тихо сказала она. — Теперь-то тебе — воля…

Алена как-то недоверчиво покосилась на бел-горюч камень Алатырь.

Лежал он себе за стульцем и лежал… Каким был — таким и остался.

Однако ж коли Рязанка сказала, что выхваченный ею из зеркал черный ком в землю ушел — значит, так оно и было.

И сгинуло проклятье!

— Степанидушка! — глядя в лицо ведунье счастливыми глазами, заговорила Алена. — Да я для тебя всё теперь сделаю! Мы от купчихи Калашниковой деньги вернем, дом хороший купим! Теперь-то к нам беды липнуть перестанут! Заживем-то!

— Ты ж замуж собиралась, — напомнила Рязанка. — Повенчаешься — и не нужна я тебе более…

— Да что ж ты за чушь городишь! — весело возмутилась Алена. — Мы с тобой теперь никогда не расстанемся! Разве что и ты замуж соберешься… А нет — так со мной жить будешь, деточек моих вместе холить будем!

Рязанка отрешенно вздохнула.

— Погоди обещать-то, светик… Погоди…

Вдруг обе разом замолчали и прислушались.

— Гром не гром… — пробормотала озадаченная Рязанка. После свершенного деяния ничто земное, казалось, не имело к ней доступа — одни лишь громы да молнии…

— Колымага!.. — воскликнула Алена.

— Вызвала-таки… Ну, отворяй дверь, поглядим на обидчика твоего… — Рязанка с Алениной помощью встала с пола.

Колымага проволоклась по улочке, встала у забора, выпустила из выстеленного кожей чрева своего сгорбленную фигуру в черном, и та фигура, выставив вперед руки, как бы сноходец, побрела через лужи прямиком к распахнувшейся двери. Луна осветила белое, длинное, истомленное затворничеством и многими постами лицо.

— Господи Иисусе! — Алена в ужасе перекрестилась.

И погасло лицо, враг вошел в сени, оттуда — в горницу, еле Рязанка с Аленой и попятиться успели.

— Прости, свет, — тяжело опускаясь перед Аленой на колени, тихо произнесла Анна Петровна Хитрово.

— Так вот это кто… — Алена утратила от изумления голос, и лишь по ее губам Рязанка прочитала слова. — Господи!.. Так вот кто меня в материнской утробе проклял!

— Не я, свет, не я!.. — Речь была медлительна, сопровождалась мотанием головы под черным платом из стороны в сторону. — Ворожейку сильненькую мне привели… На Москве наисильнейшую… Я ей лишь платила… А про утробу не знала, не ведала…

Если бы Алена к боярыне наклонилась, снизу в лицо заглянула, то и увидела бы, что глаза полуприкрыты, едва белки сквозят. И то, что для нее — явь, то для старухи — страшный сон…

— Кореленка… Ее, выходит, работа, — сказала Рязанка. — Так и знала! Алена, отпусти ты ее… Того гляди окочурится! Что мы с ней тогда делать станем?

— Нет! — веско отрубила Алена. — Правду знать желаю! Пусть всё скажет, как на духу!

— Легче тебе, что ль, будет с той правды?

— Легче!

— Как на духу… — смутно понимая, куда она угодила и что ей грозит, повторила боярыня. — Стало быть, началось-то всё, когда покойный государь Алексей Михайлыч, овдовев, жениться задумал. От Марьи-то Ильиничны у него живых тогда осталось шесть дочек, да Феденька хворенький, да Иванушка скорбный. А Алешенька, надежа государева, отрок богоданный, наследник желанный, пятнадцати годочков помер… незадолго до того…

— Ты дело говори, а не покойных царевичей поминай! — прикрикнула Алена.

Анна Петровна поглядела на нее снизу вверх пустыми полуприкрытыми глазами.

— Как на духу же… И задумал государь вдругорядь жениться, и подвел ему Артамошка Матвеев Наталью Нарышкину, что у него в доме из милости на хлебах жила. И она была девка бойкая, да и Артамошка ее научил… Государь-то к Матвееву часто ездил — так дело и сладилось.

— Алена! — удержала Рязанка замахнувшуюся руку молодой ведуньи. — Сейчас не воевать, а слушать надо.

— А покойный государь старому обычаю привержен был. Негоже брать в царицы по тайному сговору, должны быть большие смотрины, наикрасивейших девок отовсюду должны в Кремль везти, чтобы государь наилучшую избрал! Наталья-то Кирилловна сама тайным сговором в Верх попала, да и сыночку так же невесту выбрала, срамота была — государю смотрин не устроили! Женился, как купчишка посадский, свашка взад-вперед пробежалась — и под венец!..